Габриэль - Кира Монро

убираю волосы наверх, но сегодня решила заплести простую свободную косу на бок. Надевая свои чёрные ботильоны на низком каблуке, я замечаю, как в комнату входит Габриэль.

— Эй, прости, что задержался, я говорил по телефону… Постой, что ты делаешь? Тебе нужно лежать в постели, — говорит Габриэль, ставя воду и лекарства на туалетный столик.

— Думаю, ты уже понял, что обычно я бы отчитала тебя за то, что ты привёз все мои вещи, даже не посоветовавшись со мной, но у меня осталось всего сорок пять минут, чтобы добраться до Сохо, потому что я проспала будильник. Так что это придётся отложить.

— Я выключил твой будильник. Тебе нужно было отдохнуть.

На его лице появляется смущённая улыбка, но это лишь усиливает моё раздражение.

— Габриэль, клянусь, если бы я не спешила, я бы устроила грандиозный скандал прямо сейчас. Но, кажется, мне придётся тебя поблагодарить, потому что, если бы не твоя забота и мои вещи не оказались здесь, я бы точно опоздала. Хотя я бы и не опоздала, если бы ты не выключил мой проклятый будильник! — сердито выпаливаю я.

— Пожалуйста? — отвечает он, словно сам не уверен в своей правоте.

Я с трудом сдерживаю смех, потому что хочу продолжать злиться на него.

— Ты не можешь попросить кого-нибудь заменить тебя? — спрашивает он, нахмурившись, словно искренне не понимает, почему я должна идти.

— У нас нет горячей линии для фотографов на случай чрезвычайных ситуаций, Габриэль. Эта съёмка была запланирована ещё несколько месяцев назад, — отвечаю я с лёгкой раздражённостью в голосе.

— А что, если они спросят про синяки? — его пальцы осторожно касаются моего лица, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

— Скажу, что попала в аварию, — пожимаю плечами, уходя обратно в гардеробную в надежде найти то, что ищу. Я не уверена, с чего начать поиски, но тут взгляд цепляется за то, что нужно.

— Ага! — восклицаю я, хватая шарф и коричневую косуху из замши, которые надеялась найти, и оборачиваю его вокруг шеи, добавляя яркий акцент к своему образу. — О, чёрт, моя сумка! Всё, что мне нужно для съёмки, осталось в хранилище!

Я снова проверяю время на телефоне и нервно выдыхаю:

— Я не успею!

— Беатрис, расслабься, это те сумки, которые тебе нужны? — спрашивает Габриэль, направляясь в гостиную.

Он поднимает мою сумку с камерой и другую, с объективами, которые я обычно использую.

Я с облегчением выдыхаю, подхожу к нему и обнимаю.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — восклицаю я, искренне радуясь его предусмотрительности.

— Значит, грандиозная истерика, которую ты собираешься устроить позже, отменяется? — с ухмылкой произносит он, обнимая меня.

Я тихо смеюсь в ответ, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.

— О нет, она всё равно случится, — уверяю я его, забирая сумки из его рук.

Я встаю на носочки и целую его в щёку, но слишком поздно осознаю, что делаю. У него на лице появляется мягкая улыбка, в то время как я уверена, что моё пылает от смущения.

— Эм… спасибо… ещё раз.

— Пожалуйста, Беатрис, — отвечает он, и я бросаю на него взгляд через плечо, когда тянусь к двери.

Он всё ещё смотрит на меня с серьёзным выражением лица, но уголки его губ слегка приподнимаются в едва заметной улыбке, прежде чем я закрываю дверь.

Глава 27

Габриэль

— Пять дней. — Мой кулак с грохотом обрушивается на стол. — Чёрт возьми, пять дней, и у нас до сих пор ничего нет?! — мой голос резкий, полный гнева и разочарования, словно удар хлыста. — Я хочу видеть головы! — рявкаю я, ощущая, как ярость пульсирует в висках.

Я обвожу взглядом лица собравшихся. На меня смотрят холодные глаза тёти Розетты, спокойные и пронзительные, и обеспокоенный взгляд Анджелы.

— Кто-то должен знать, что, чёрт возьми, произошло с нашим соглашением с Галло! Почему они так резко изменили правила игры?! — мои слова звучат, как угроза, хриплый рык, который заполняет комнату.

Напряжение в воздухе становится почти осязаемым, словно перед грозой.

— Ты обвиняешь собственную семью в предательстве, Габриэль? — Розетта медленно поднимает бокал, изучая его содержимое, прежде чем сделать неспешный глоток. Её голос звучит мягко, но в нём чувствуется стальная нота. — Это очень серьёзное обвинение, племянник.

— Кажется, ты забыла, что это ты учила меня никому не доверять, Zia, — парирую я, мой голос звучит резко, словно удар хлыста, от которого в комнате будто становится холоднее.

Розетта поднимает на меня взгляд, её тонкие брови чуть приподнимаются, а руки скрещиваются на груди в жесте, полном выдержанного вызова.

— А это так? — её голос звучит обманчиво мягко, но в нём чувствуется сталь.

Домани поднимает глаза, его взгляд встречается с моим, в них нет страха, только лёгкое напряжение. Анджела тоже смотрит на меня, её лицо — отражение ожидания, словно каждое следующее слово должно дать ответ на все вопросы.

— Всем в этой комнате прекрасно известно, что предательство не раз показывало своё уродливое лицо в нашей семье. Но… — я делаю короткую паузу, чтобы каждое слово, словно капля, прорезало воздух, — я уверен, что каждый здесь готов отдать свою жизнь, чтобы довести до конца то, ради чего мы начали это дело. — Мой взгляд, полный твёрдой решимости, обводит присутствующих, как бы призывая каждого подтвердить мои слова.

Розетта на мгновение замолкает, затем её глаза сужаются, а на губах появляется едва заметная тень улыбки.

— Уверенность и доверие — это не одно и то же, — замечает она с тонкой улыбкой, в её голосе слышится ирония. Её пристальный взгляд словно просвечивает меня насквозь, ищет слабое место, но я не отвожу глаз.

— Ну, думаю, вы получили свой ответ, — говорю я, прищурив глаза, пытаясь понять, что, чёрт возьми, тётя Розетта задумала.

Её лицо остаётся непроницаемым, она едва заметно пожимает плечами, давая понять, что не спешит раскрывать свои карты.

— Настоящий вопрос, Габриэль, заключается в том, готов ли ты поступить так же? — её голос звучит спокойно, но её взгляд — острый, пронизывающий до глубины души. — Мы все знаем, что твой фокус… изменился с тех пор, как всё это началось.

Я прищуриваюсь, мои пальцы невольно сжимаются в кулак.

— Тициано всегда был и остаётся главной целью во всём этом, — твёрдо заявляю я, встречая её взгляд без единого намёка на сомнение.

— Что насчёт девушки? — вдруг раздаётся голос одного из мужчин в комнате.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как гнев подкатывает к горлу. Прокатываю язык по зубам, сдерживаясь, чтобы не сорваться на него за это брезгливое «девушка». Они прекрасно знают, как её зовут.

— Произошло одно событие, и я