Скоморошины - Сборник

Но это представление о дворовых, как о существах не совсем чистых, является лишь обезображением древних верований, обезображением, которое мы нередко встречаем в отношении к домашним духам почти повсеместно в Великороссии, где домовой также чаще представляется злым, чем добрым. Но в других местах Пудожского уезда, как, например, на Кенозере, дворовой является скорее духом светлым, которого боится нечистая сила. Там, как впрочем и во многих местах уезда, при входе в лесную избушку для ночевки считается необходимым произнести следующую молитву, как сами крестьяне называют это обращение к дворовому лесной избы:

«Большачек и большушка, благословите ночевать и постоять раба Божия (имя рек)». Уже то, что при обращении к дворовому употребляют слова «раб Божий», доказывает, что дворовой не считается местным населением в числе, так называемой, «нечистой силы». Кроме того существуют и рассказы, из которых явствует, что он, дворовой, охраняет отдавшихся под его покровительство лиц от вторжения нечистой силы и наоборот отказывает в покровительстве тем, которые упомянутой молитвы не читают.

Приведу для примера один из таких рассказов: «Мужик один вошел в избушку лесную ночевать, да не благословясь. Лежит он себе, а в углу у печки видит стоит себе леший – большой такой, согнулся в избушке, греется: „А-а-а“. Мужик, знать, печку-то не благословясь затопил. Ведь, как никого нет в избушке то, так они и налезут туда, нечисть-то». Из этого рассказа следует, что благословись мужик, т. е. прочитай он упомянутую молитву дворовому, тот оградил бы его от вторжения в избу лешаго, который в местности, где записан этот рассказ, именно Кенозеро, дер. Вершинине, считается в разряде нечистой силы. И так, в данном случае мы видим, хотя и отдаленное воспоминание о дворовом, как о благодетельном духе, покровителе жилища – воспоминание, которое в большинстве местностей уезда окончательно уступило место другому воззрению на дворового, как на духа сурового, на духа не совсем «чистого».

Кстати, отметить при этом известную странность. Между тем как в лесной избушке живет, по-видимому, один дворовой с женой – в избах населенных их столько, сколько членов семьи, хотя крестьянам и неизвестно, умирает ли дворовой по смерти одного из членов семьи.

Объяснения соотношения числа дворовых с числом членов семьи также нет никакого. Вообще в этом представлении царствует какая-то неопределенность, какое-то смешение понятий. Мне кажется, что в виде гипотезы, это соотношение числа дворовых с числом членов семьи, в виду ее неопределенности, могло бы быть объяснено следующим путем: вера в дворовых, как они являются повсюду, произошла, как известно, от верования, что души умерших предков продолжают жить в доме: чем больше предков умерших, тем больше и дворовых; предок, основатель рода и является в таком случае большаком своих, пришедших к нему после смерти потомков.

Таково первоначальное верование и, быть может, впоследствии, когда вера в предков утратилась, явилось необъяснимым для крестьянина произвольное и неодинаковое у всех домохозяев число дворовых и он, стремясь выйти из этого затруднения, определил число дворовых равным числу членов семьи, так что каждый из членов семьи имеет своего покровителя.[263]

Лишь с течением времени, под влиянием христианства, дворового стали считать силой «нечистой», «черной». Если кто пожелает увидеть дворового – стоит ему лишь надеть хомут на себя, причем этим способом можно узнать о будущем. Вот рассказ одной крестьянки о том, как лицо, ей знакомое, видело дворового. Передаю ее рассказ вкратце. Одна из двух подруг-девушек села в большой угол, между тем как другая влезла на печку и стала смотреть сквозь хомут. Вдруг она увидела двух страшных «черных» мужиков, которые несли гроб: они поставили гроб в большой угол. Это и были дворовые. Девушка так испугалась, что упала с печки. «А та девушка, прибавила рассказчица, что в большом углу сидела, в тот год умерла».

Более интересным является другой способ увидеть дворового: надо спуститься на 3-ю ступень внутренней лестницы, ведущей в хлев, и нагнувшись посмотреть промеж ног. Девушки делают это обыкновенно на святках, чтобы в лице дворового увидеть своего суженого. При помощи этого же способа можно увидеть и подполянника, с которым очень часто смешивают дворового. Он также живет в подполье; их также несколько в доме и подпольная жизнь их ничем не отличается от жизни крестьянской семьи. Это сходство подполянника с дворовым невольно наводит на мысль, не являются ли оба домашние духа тождественными и лишь обозначаемыми разными именами. В рассказах крестьян они часто смешиваются, хотя подполяннику, когда говорят о нем собственно, приписывают больше дурных, чем хороших черт. Он вообще не добр. Как пример смешения дворовых с подполянниками, позволю себе указать, что крестьянка, передававшая о том способе, которым можно видеть дворового, в доказательство правды своих слов привела следующий рассказ: «Мать свою дочь прокляла. Подполянник и затащил ее к себе в подполье. Так она там и замуж выйти успела и стала уж сына женить, да и пришла к матери просить сыта:

«Матушка, говорит, коли хочешь видеть как я живу, сойди три ступени в подполье (именно по лестнице, ведущей в хлев) и гляди промеж ног своих». Ну и увидела их, мать-то. Сидят они все, как наши мужики. Так она и сыта принесла дочке и рубашку».

Средство смотренья с третьей ступени промеж своих ног, чтобы увидеть дворового или подполянника, – обратившееся в настоящее время в простое поверие, быть может, имеет в своем основании связь с глубокой древностью, когда умерших предков хоронили под очагом, под порогами, под полом. Быть может то, что в настоящее время пудожанки проделывают из любопытства увидать своего суженого или узнать знакомый им лишь по рассказам быт подпольных обитателей родительского дома, – их прабабушки-язычницы делали с целью увидеть действительно похороненных здесь прежде своих предков…

К числу домашних духов принадлежат еще: хлевный, жихарь и запеченник. Про этих духов крестьяне немного умеют рассказать. Первый живет в хлеве, отличается своей добротой, помогает содержать хлевы.

Второй – жихарь – злой дух; где в доме он живет, в точности неизвестно, но он опасный для матери сосед: в отсутствии матерей он крадет детей из зыбки, но в присутствии матери он сделать это не решается. Если мать бывает вынуждена уйти из избы, то для предохранения от покушений жихаря украсть ребенка в отсутствие матери, принимаются следующие меры: мать кладет в зыбку ножницы и веретяной камень, а под зыбку, на пол, кладут старый веник. Если принять эти меры предосторожности – жихарь оказывается бессильным. Наконец, запеченник, живущий за печкой, дух веселый, любящий шутить. Пропадет ли у хозяйки ухват, разобьется ли внезапно посуда – все это шутки запеченника.

Наконец, чтобы покончить с домашними духами, скажу еще несколько слов об овиняннике и баеннике. Как известно, во многих местах, даже средних губерний России, наиболее упорно, наиболее живуче сохранился культ духа – покровителя овина, которому даже до настоящего времени приносят в определенные дни жертвоприношения. Но в Пудожском уезде, на основании тех данных, которые нам удалось узнать, культ именно этого духа развит до крайности слабо и лишь бледные отблески древних верований мы встречаем здесь у крестьян. Действительно овин служит жилищем овиняннику, отличающемуся, по мнению крестьян, большим ростом. Крестьяне знают, что овинянник дух добрый, «милосливый». «Он, батюшка, говорят про него крестьяне, чужому не выдаст, только помолиться ему». Ночевать в овине можно совершенно безопасно, если только произнести следующую молитву: «Овинный батюшко, побереги, постереги от всякаго зла, от всякаго супостата раба Божия». И так, на основании этих малочисленных данных можно лишь вывести то, что овинянник принадлежит к числу светлых духов, что он является покровителем своих, если они к нему обращаются с молитвой, защитником их от нечистой силы как и дворовой, в некоторых частях уезда по крайней мере. Больше подробностей об этом духе мне открыть не удалось. Ходит только ряд рассказов о доброте «овиннаго батюшки» «достоверныя истории» о случаях, где эта доброта проявлялась. Позволю себе привести один из таких рассказов: «сошлась раз беседа (местное название для посиделок). А тут как раз старуха перед этим помри. И стали холостые (т. е. молодые люди) дразнить одного парня: явится ему старуха. А он все смеялся. Вышел он с беседы, старуха и пристань к нему. Так он бежать от нея, а она за ним. Взмолился он тут овиняннику. Так он, батюшка, вышел, да со старухой до самых петухов дрался, а парня сберег».

Что касается баенника, или баенного, то это в противоположность овиняннику дух злой, от которого добра ждать нечего. Ночевать в бане никто, даже из самых храбрых пудожан, ни за что не решится. Даже днем страшно идти в баню одному, и женщина или девушка, посланная вперед, чтобы приготовить баню, идет туда с замиранием сердца. В банях не вешают образов и с грудным крестом в нее не входят. Подробностей об этом духе узнать не пришлось, но достоверно то, что он считается «нечистым». Чтобы уяснить себе хоть сколько нибудь значение баенника, позволю себе отметить, что обыкновенно каждая семья имеет свою баню и реже встречаются, что две, три семьи складываются вместе для постройки бани: поэтому каждый баенник является духом, имеющим отношение главным образом лишь к той семье, которой баня принадлежит: он является также, как и упомянутые выше домашние духи – духом семейным, домашним.