Кобун - Олег Николаевич Борисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как считаешь, ничего не упустили?
— На мой взгляд все отлично, Кавакубо-сан.
— Да?.. Тогда предлагаю пока вернуть все мастерам, они закончат через полчаса.
Достаю из кармана листок бумаги, протягиваю его хозяйке салона:
— Можно на плотном круглом куске материи вышить белой нитью эту эмблему? Черный фон, белая нить.
— Ваш герб?
— Совершенно верно, Кавакубо-сан.
Обе женщины разглядывают знак Инагава-кай. Поднимают на меня глаза: абсолютно нечитаемый у хозяйки и с проблесками узнавания у моей подруги.
— Пришивать пока не хотите?
— Я надеюсь получить разрешение на это к понедельнику. Тогда подъеду и мы сможем разместить герб на выбранном месте.
— Давайте ваш рисунок. Через тридцать минут все будет готово.
С легким поклоном вручаю бумагу. Хозяйка прощается и уходит. Я поворачиваюсь к Хиро и тихо говорю:
— Я ведь предупреждал, что ты познакомилась с нехорошим человеком. Еще не поздно отказаться и забыть меня.
Симидзу аккуратно закрывает блокнот, грустно улыбается и отвечает:
— Жить вообще вредно. Говорят, от этого умирают… Я нашла интересную выставку на утро субботы. Если захочешь, буду рада с тобой туда сходить.
— Пришли, пожалуйста, информацию о ней. Адрес и когда тебе удобнее, чтобы я заехал. Если у меня не случится чего-нибудь экстраординарного, я обязательно буду у тебя в субботу утром.
Что же, выбор сделан. И мной, и ей. И нам теперь с этим жить.
Забрав покупки, притормаживаю рядом с улыбающейся хозяйкой:
— Гомен-насаи, Кавакубо-сан. Надеюсь, у вас не будет проблем из-за моих визитов. Не удивлюсь, если по Токио пойдут слухи, что в этом салоне заказывают костюмы люди, с которыми большая часть местной элиты не желает иметь ничего общего.
Это я про Нобору Окамото. Пятидесятилетний громила умудрился подобрать себе костюм, в котором выглядит абсолютно квадратным — эдакий человек-скала.
Дизайнер смотрит на него, затем на меня и начинает смеяться:
— Проблемы? Тэкеши-сама, вы просто очаровательны! Поверьте, когда бомонд узнает, что мои вещи выбрали столь серьезные люди, очередь будет торчать на улицу! Одно дело — состоять в вашей организации. И совсем другое — походить на крутых парней, способных… Как вы сказали? Способных решать любые вопросы? Считайте, что я сэкономила на рекламе… Кстати, если ваше руководство не будет против, то подумайте над моим предложением. В Европу я везу новую коллекцию. Когда вернусь, то хочу заказать новые билборды на фасаде. Если вы не против — ваше лицо в новом костюме украсит это здание.
Неожиданно. Хотя — если я хочу торговать рожей для молодежи, то предложение интересное. Надеюсь, оябуну тоже понравится.
— В понедельник смогу ответить на ваш вопрос.
— Очень хорошо. Мы уезжаем в следующий четверг. Вернемся где-то через месяц или полтора — смотря как пойдет заключение контрактов.
— Какая-нибудь помощь в подготовке нужна? Транспорт или еще чего-нибудь?
— Осорэиримас, Тэкеши-сама. У нас все готово. Но если что-нибудь понадобится, я передам через Симидзу-сан. Вы ведь поддерживаете с ней контакт?
— Хай, Кавакубо-сан. Да, в любое время дня и ночи.
— Тогда она позвонит и скажет, если неожиданно случится какая-нибудь накладка.
Встав совсем рядом, женщина поправила мне галстук и прошептала:
— Я тебя только об одном прошу, мальчик мой… Хотя, какой ты мальчик. У тебя глаза как у Франческо, моего старого итальянского друга. Об этом не шепчутся на всех углах, но Франческо несколько раз меня серьезно выручал. А ведь он ликвидатор в сицилийской коске… Так вот, мальчик мой. Береги Симидзу-сан. Она мне как дочь. Постарайся не впутать ее в свои проблемы. Ради меня.
— Обещаю, Кавакубо-сан. Если будет надо — за нее порву любого. Но и мои дела и проблемы не принесу в ее дом.
— Аригато гозаймасу, ты сказал — я услышала… Приходи в понедельник, пришьем герб, как положено.
* * *
Шестнадцатый этаж, но другая комната. Большая, просторная, практически пустая. У левой стены небольшой алтарь. В воздухе ощущается слабый запах благовоний — комнату специально освятили перед церемонией.
На алтаре горят двенадцать свечей, рядком лежат подношения: глиняная бутылочка сакэ, стакан для него, три белоснежные горки соли на удачу и две сырые рыбины. Одна побольше, другая поменьше — как символ разницы в статусе между старшим и младшим членами борекудан.
Я в черном кимоно, сижу напротив оябуна. Старик тоже в классическом японском наряде, с вышитым на левом плече гербом клана. Сбоку от нас застыл Кэйташи Симидзу. Он наливает сакэ в чашку Акира Гото, затем мне. Старику почти до краев, мне на самом донышке. Так положено — на ком большая ответственность, тому и чашу горькую.
Отпив глоток, Гото-сама протягивает мне глиняный сосуд. Я допиваю все, заворачиваю чашку в рисовую бумагу и прячу в карман. Теперь этот стаканчик будет считаться символом моей верности Семье.
Поднявшись, подходим к алтарю. Приносим дары, пролив несколько капель сакэ на камень, украшенный иероглифами.
— Сегодня семья Инагава-кай приняла нового сына. Будь достоин своего отца и братьев, Тэкеши-кохай. И семья позаботится о тебе.
— Домо аригато гозаймасу, господин. Я оправдаю оказанное мне доверие.
Через час, переодевшись, сижу с другими «мордастыми» в ресторане. Празднуем. Я заранее набил брюхо, плюс заглотил пару изрядных кусков масла. Надеюсь, это поможет опьянеть чуть позже. Потому что отказаться с каждым из «братьев» выпить чашку сакэ — это оскорбить в лучших чувствах. Хоть моя рожа особо и не примелькалась пока, но общую информацию друг другу уже пересказали. И то, что я слабый одаренный. И что придурка Фудзивару уронил касанием пальца. И что умудрился договориться с ёкаем из проклятой американской железки, которая никому другому в руки не давалась. В конце стола сидят Масаюки и Окамото. Они официально признаны снова членами Инагава-кай со всеми правами и обязанностями. При этом — подчиняются напрямую мне.
Выдержав небольшую паузу, прорываюсь через пьяные разговоры:
— Дети Инагава-кай и братья! Прошу чуть-чуть вашего внимания!..
Встаю. Поднимаю чашу с сакэ, которое перед этим успел изрядно разбавить незаметно водой. По башке все же молодому телу спиртное лупит со страшной силой.
— Все мы — дети Нихон. И у каждого из нас есть три отца. Первый — кто подарил нам жизнь. Второй, кто заботится о нас, наш оябун. И третий — кто беспокоится о каждом японце… Я предлагаю выпить за микадо! За сына бога, который заботится о всех нас! Кампай!
— Кампай! — восторженно ревут остальные, вскакивая на ноги.
Опустошив
