Обещай мне - Кэтлин Харингтон

Разочарование, охватившее Корта, было таким сильным, что он потерял дар речи. Он принял документ и впился в него взглядом, отказываясь поверить увиденному. Дьявол, дьявол, дьявол! Он был почти уверен: расследование поможет доказать, что именно он законный отец Кита. Когда наконец он собрался с силами и поднял глаза, сыщик смотрел на него с непроницаемым видом.

– Благодарю вас за те усилия, которые вы затратили, мистер Фрай, – сказал Корт, тщетно стараясь скрыть досаду. – Я ожидал иного результата, но это не ваша вина, и потому вы получите обещанное вознаграждение.

– Минуточку, ваша милость, минуточку! – перебил Фрай. Он достал еще один лист бумаги и аккуратно разложил его на портфеле. – Я еще не закончил. Последним хочу предложить вашему вниманию показания Изабеллы Конеглиано, повитухи. Эта особа принимала 5 роды у маркизы Сэндхерст. Изволите видеть, она клянется перед Богом, что на самом деле упомянутый младенец мужского пола был рожден 25 февраля.

– То есть за три дня до проведения палатой лордов билля о разводе! – Корт поднялся, глядя на сыщика сверкающими глазами. – Значит, Кристофер является моим законным сыном, и теперь я смогу это доказать! – Он почти выхватил лист пергамента из рук Эмори Фрая. – Мистер Фрай! За это вам полагается не только обещанное вознаграждение, но и премия!

– Однако ваша милость, не следует забывать, что на руках у маркизы Сэндхерст остаются подлинники двух документов, свидетельство о браке и свидетельство о рождении, – предостерег сыщик. – В соответствии с ними мальчик является законным сыном ныне покойного маркиза. Кроме того, хочу напомнить, что последний в завещании подтвердил свое отцовство. Если даже мы представим в суд письменные показания повитухи, магистрат, возможно, не сочтет это достаточным свидетельством. Скорее всего решение суда будет зависеть от того, кто является персоной более влиятельной, истец или ответчица. – Он воздел руки, как бы желая выразить сомнение в исходе дела. – Как видите, ваша милость, я абсолютно честен с вами.

– Я выиграю дело! – уверенно заявил Корт. – Обещаю, когда это случится, я добавлю изрядную сумму к той, что вы уже заработали.

– Не спешите с обещаниями, ваша милость, – серьезно произнес Фрай, пригладив остатки шевелюры. – Очень может быть, вы передумаете, когда узнает, те, что отныне я буду работать на Доминико Флабианко. Он взял с меня слово, что, как только с вашим делом будет покончено, я выясню кое-что уже для него.

– Что же? – нахмурился Корт.

– Дело снова касается маркиза Сэндхерста и его вдовы.

– Однако я вижу, ваш итальянец намерен участвовать в каждом акте этого фарса!

– Это не просто итальянец, – возразил Фрай, – а самый богатый и могущественный аристократ Венеции. Он удостоил меня личной аудиенции… – Он помолчал, потом продолжил: – Во время которой я всерьез опасался за свою жизнь, а ведь я не робкого десятка, ваша милость.

– Нельзя ли подробнее?

Корт был заинтригован. Он поудобнее уселся в кресле и приготовился слушать. Очевидно, Эмори Фраю и самому не терпелось кому-нибудь рассказать о знакомстве с Доминико Флабианко, и он охотно начал свою повесть. Закончил он так:

– Герцог отнесся к знатным англичанам настолько дружески, насколько это возможно, и некоторые из опрошенных мною уверяли, что причиной тому была его любовь к прекрасной маркизе. Я не склонен был этому верить, пока лично не побеседовал с герцогом. Полагаю, он и по сей день хранит в душе это чувство. Он желает знать все о тех, кому покровительствовал, особенно же его интересуют две вещи: пожар, уничтоживший Мур-Манор, и болезнь маркиза Сэндхерста.

– Как все это, однако, странно, – задумчиво произнес Корт. – И для чего же ему эти сведения?

– Ему они не нужны. Он желает, чтобы я предоставил их вам.

– Но почему?!

– Пока я не могу ответить на этот вопрос. Возможно, результаты расследования прояснят дело.

– Это все, мистер Фрай? Не упустили ли вы чего-нибудь?

– Не то чтобы упустил, ваша милость, а оставил, так сказать, на десерт, – без улыбки ответил Фрай. – Я опросил слуг палаццо, в котором Сэндхерсты жили с момента прибытия и до отъезда овдовевшей маркизы в Англию. Оказывается, Артур Бентинк уже был нездоров, когда беглецы ступили на итальянскую землю. Более того, он был неизлечимо болен. Впоследствии его здоровье несколько раз улучшалось, но всегда ненадолго, и ему не было суждено оправиться от этой болезни. По свидетельствам слуг, милорд и миледи имели отдельные спальни и не выказывали никаких свидетельств интимной близости даже после того, как их связал брачный обет.

– Чепуха!

– Вы вправе не верить, ваша милость, но хочу заметить: Доминико Флабианко поверил, – сыщик был безукоризненно вежлив, но почему-то казалось, что он осуждает некую знатную особу за недостаток благородства.

На время Корт забыл о его присутствии, переваривая неожиданную новость. Она до такой степени шла вразрез с его пониманием человеческой природы (и особенно природы женской), что он попросту не мог ее принять. Филиппа – женщина темпераментная, да и Сэндхерст был далеко не святой. С юных лет избалованный женским вниманием, он не отказывал себе в плотских утехах. Но самым слабым звеном в теории братско-сестринской любви между Артуром и Филиппой был шейный платок, найденный Кортом в супружеской постели.

– Полагаю, все объясняется просто, – наконец сказал он. – Ваш итальянец заплатил слугам за ложные показания.

– Возможно, – кивнул Фрай, застегнул портфель и легко поднялся на ноги, – а возможно, и нет. Чтобы не строить выводов на предположениях, я прошу вашего позволения продолжить расследование. Я удовольствуюсь небольшим сроком – скажем, месяцем. Соблаговолите подождать с подачей иска до тех пор, пока не выслушаете мой отчет. У меня есть серьезные основания предполагать, что упомянутая леди не виновна по всем пунктам предъявленных ей обвинений.

– Даю слово, что не подам иска в течение месяца, – хрипло произнес Корт, сжимая набалдашник трости до боли в пальцах. – Мистер Фрай, я не уверен в успехе, но если вы предоставите доказательства невиновности Филиппы, я отдам вам половину состояния!

– Это излишне, ваша милость, – сказал Фрай, впервые с начала разговора улыбнувшись. – Дело в том, что состояние у меня уже есть. Герцог Падуанский, Венецианский и Веронский – человек поразительной щедрости.

В кабинете еще не успело затихнуть эхо его шагов, как леди Августа стремительно переступила порог. Корт встретил ее торжествующей улыбкой.

– Я вижу, твой приятель с Боу-стрит принес хорошие новости, – заметила она, не скрывая иронии, и указала на документы, разложенные на столе.