От Крыма до Рима(Во славу земли русской) - Иван ФИРСОВ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Корабельный колокол четыре раза отбил двойную склянку. В ту же минуту следом за флагманом затрезвонили колокола на всех кораблях, русских и турецких, веером стоявших на рейде.
Наступила полночь. Ушаков вышел на балкон, расстегнул камзол, глубоко втянул родной, терпкий запах моря. «Где, в кои минувшие века чужеземные полководцы возглашали освобожденным гражданам справедливые формы правления?» Он не помнил.
Писанина отнимает уйму времени от других неотложных дел. А при нем нет, по сути, ни одного грамотного писаря. Сразу после взятия Корфу не выдержал, буквально взмолился перед Кушелевым: «…Совсем меня письмоводством задавили и отнимают время от деятельностей важнейших; а письмоводцев, которые бы сами могли по одному объяснению моих слов сочинять рапорты и донесения, здесь нет. Я измучен до такой крайности, что сделался больным. Повторяю просьбу мою, исходатайствовать мне милость и благоволение присылкою достаточного числа способных письмоводцев, историографа и мастеров рисовальных…»
Утром флагман принялся дописывать список отличившихся при штурме Корфу. Рапорт Павлу I о взятии Корфу отправил сразу. Теперь следовало представить на милость императора ходатайство о поощрении подчиненных. Перечитывая донесения командиров, благодушно улыбнулся. Командир «Святого Павла», капитан 1-го ранга Сарандинаки, в конце донесения упомянул Ваню: «Волонтеры из дворян, обучавшие к мореплаванию навигацкие науки: Иван Ушаков, Петр Шал-ковников. Находились при командующем кораблем в должности адъютантов и исполняли оную с ревностью и усердием исправно; рекомендованы с похвалою».
Дописав список и немного поразмыслив, Ушаков решил не упускать случай и попросить за Ивана графа Кушелева. Благо он уже адмирал и, слышно, в большой силе у императора.
«Адмиралу графу Кушелеву. 20 марта 1799 г. Корабль «Св. Павел» при Корфу. Ваше сиятельство, м-вый г-дарь! Племянник мой, брата моего родного сын, Иван Ушаков, был содержан всегда при мне, коштом моим обучен и окончил все навигацкие науки, к мореплаванию принадлежащие; пять кампаний сряду был со мною в море при эскадре, на моем корабле, волонтером; обучался практике и ныне находится в должности адъютантом при командующем кораблем флота капитана 1 ранга Сарандинаки, от коего рекомендован и представлен с прочими рекомендованными. Прошу покорнейше ваше превосходительство не оставить вашим покровительством и милостию, так как он не определен еще в службу. Намерение мое было, обуча, записать его в Морской Кадетский корпус, в гардемарины, дабы с прочими после мог быть экзаменован; теперь же представляю на вашу волю и благо-рассмотрение и буду доволен, только бы он был определен в службу, как угодно, а я буду стараться об окончании им других наук. Благосклонность вашу почту собственной ко мне вашей милостию и проч.».
Племяннику флагмана сильно подфартило. В том же году был произведен в мичманы. Однако отличившихся при штурме Корфу император не пожаловал своей милостью, никого. Крутой по натуре Павел I, взбеленился. Оказалось, взбесило его известие о бегстве с рейда Корфу французского корабля «Жанейро». Ни один участник взятия Корфу не получил какой-либо награды.
Ушаков недоумевал: «Сызнова чьи-то козни?» В Николаеве второй месяц переменилась власть. Вместо уволенного в отставку Мордвинова командует флотом адмирал Вилим Дезин. Бывший командующий Азовской флотилией слыл не храброго десятка, ни то ни се, на явные интриги вроде бы неспособен…
Правда, сам флагман в обиде не оказался. В первый весенний день получил пожалованные императором награды. За взятие Цериго — бриллиантовые знаки к ордену Александра Невского, за овладение крепостью на острове Занте — орден Святого Иоанна Иерусалимского. В канун Пасхи прибыл указ императора: «Его и.в. всемилостивейше пожаловать соизволил вице-адмирала Ушакова за покорение всех похищенных французами прежде бывших Венецианских островов и взятие последнего из них острова Корфу с крепостями, укреплениями и военными кораблями, в адмиралы», Пустошкина произвели в вице-адмиралы. Российского адмирала чествовал султан, Селим III, высшей наградой — «челенгой» — пером из своей чалмы, украшенном алмазами. Прислал поздравления и Нельсон23 : «От всей души поздравляю ваше превосходительство со взятием Корфу и могу уверить вас, что слава оружия верного союзника столь же дорога мне, как слава моего государя».
Пламенно поздравил из Северной Италии Александр Суворов: «Великий Петр наш жив… Что он по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах произнес, а именно: «Природа произвела Россию только одну, она соперниц не имеет» — то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту! Я теперь говорю самому себе, зачем не был я при Корфу, хотя мичманом?»
* * *
Полномочный российский министр при короле Обеих Сицилии граф Мусин-Пушкин был раздражен. Ни с того ни с сего после приятного обеда его вдруг пригласил король Фердинанд. Пропали до вечера карты и милая компания. Карету подбрасывало на ухабах, с моря, продувая насквозь экипаж, пронзительно свистел ветер. Конечно, это не Фердинанду, а его жене королеве Каролине он понадобился. В королевстве знали все, кроме ее мужа, жалкого труса и осла, что фактически правит Неаполем и всем королевством она, «неаполитанская фурия», как прозвали ее за необузданный нрав. Собственно, эта бешеная баба и виновата в том, что министр принужден обитать вот уже третий месяц в продуваемом насквозь ветрами Палермо. Как было прекрасно в Неаполе! Надо же было появиться этому английскому адмиралу… Правда, молодая жена английского посланника, выжившего из ума старика Гамильтона, флиртовала и раньше. Это было главной темой ежедневной болтовни ее с интимнейшей подругой Каролиной. Изящная красавица, с темным прошлым, проныра и авантюристка, Эмма Гамильтон была вхожа во все салоны Неаполя. Последние годы ее преданнейшая подруга королева неаполитанская рвала и метала. После того как родная сестренка Каролины, Мария Антуанетта, окончила жизнь на гильотине, она считала своим долгом мстить французам. Начать поход против них ее трусливый супруг никак не решался. И тут в Неаполь прибыл Нельсон. В первый же вечер героя Абукира пригласили в королевский дворец. Встретив там Эмму Гамильтон, он безрассудно увлекся ею и, бросившись в объятья «порочной сирены» — уже не дорожил своей былой славой, не размышлял тем паче о грядущем. Отныне ежедневные прихоти этой коварной женщины стали для него законом.
Нельсон и сам ранее невзлюбил французов. Эмма только подлила масла в огонь.
Мусин-Пушкин хорошо запомнил, как однажды Нельсон распалил короля Фердинанда:
— Вам остается либо идти вперед, доверившись Богу и его благословению правого дела и умереть со шпагой в руке, либо вас вышвырнут с позором из ваших владений.
Король пока здравствовал, а из владений его изгнал взбунтовавшийся народ.
В свое время вооружив 30 тысяч наемных бродяг и грабителей, Фердинанд резво двинулся к Риму. Но стоило этому «войску» столкнуться с вдвое слабейшими «бунтарями», как оно мгновенно разбежалось. Запыхавшегося от ретирады короля, его свиту и, естественно, леди Эмму и ее супруга Нельсон успел переправить на свой флагманский корабль и увезти подальше, сюда в Палермо.
Потому и приходилось полномочному министру поневоле коротать время в Палермо, в ожидании лучших времен.
В то время как Мусин-Пушкин приближался к королевской резиденции, его ожидали там те, кого он и предполагал встретить.
…Наконец-то королева Каролина сияла — ее супруг сломался. А случилось все перед обедом, когда явилась эта взбалмошная Эмма с Горацио и, конечно, в сопровождении своего дряхлого супруга Вильяма.
После обычных реверансов Эмма, интригующе улыбаясь, сообщила, что есть интересные новости, и кинула взгляд на Нельсона.
— Ваши величества, только что получено известие о взятии Корфу русскими. — Металлические нотки в голосе адмирала не вызывали особого восторга у присутствующих, в них сквозили плохо скрываемая озабоченность и тревога.
— Я давно рекомендовал его величеству, нашему королю, осмотрительно вступать в союз с русскими, — вставил, скрипуче покашливая, Гамильтон.
Нельсон придерживался такого же мнения. Пять месяцев он отваживал русских от Корфу, но увы. Этот Ушаков не так прост. Несколько раз Нельсон убеждал его идти к Египту, но где там… Никогда не желал он видеть русских к западу от Крита. Все эти острова давно были бы уже британскими, но русские их опередили.
— Однако, сэр Горацио, так ли сильны русские? — усомнился Фердинанд.
— Смею утверждать вас, ваше величество, что мощней крепости, чем Корфу, нет во всем Средиземном море, — холодно пояснил Нельсон.
— Как нет? — Фердинанд подпрыгнул в кресле. — А Ла-Валлета?