Найденыш 5 - Иван Казаков

— Я клянусь моей душой – торжественно начала Гира – что конору Неду Черному не будет нанесен никакой вред. После моего лечения он будет здоров, красив, весел и любвеобилен, как сто каратуров, вместе взятых! Мое будущее связано с его будущим – это я знаю точно. Так зачем буду наносить ему какой‑то вред? Об этом даже говорить не надо! Он – мой конор! И я за него порву всех в клочья! 

От девушки снова пошла волна бесшабашного веселья, как будто она развлекалась, наслаждаясь происходящим, и Нед снова заколебался – надо ли ему это? Потом попросит Игара, и тот поправит ему физиономию. Или Герлат. Или… вообще не надо править! Говорят же его Тени, что Нед и так прекрасно выглядит – так какого демона стараться? И вообще…

Додумать Нед не успел – Гира шагнула к двери, проверила засов, кивнув Дере, вставшей у входа, и начала быстро сбрасывать с себя одежду – за секунду слетела куртка, потом рубаха, обнажив девушку по пояс, потом она стянула щегольские сапожки на высоком каблучке и распустив завязки сдернула штаны вместе с трусами, оставшись совсем нагой.

Облегченно вздохнув, провела руками по груди, гладким бедрам, животу, и улыбнувшись Неду, сказала:

— Люблю ходить голышом. Кожа дышит, организму так лучше, здоровее. Я и девушкам советую – побольше ходите голенькими, по возможности – так и тренируйтесь. Кожа дышит, мышцы ничем не стеснены, работают энергичнее. Я дома всегда так хожу. Видите, девчонки – никакого лишнего жира, ни каких лишних складочек! Хорошее тело, правда? Конор, тебе нравится мое тело?

Гира подбоченилась, хитро посмотрев на Неда, а тот, слегка обалдев, не нашелся что сказать – девушка и вправду была хороша. Нечто среднее между Сандой и Амелой – гладкое, сильное тело, более зрелое, чем у любимых женщин Неда, чуть помассивнее, с очень даже впечатляющими формами. 

Нед хмыкнул, но не успел ответить – Гира скакнула к нему на постель и стала раздевать его — умело, будто уже делала это тысячи раз. Впрочем – почему и не тысячи раз? Судя по разговорам девушек, магиня была совсем не промах в любовных делах.

Через несколько минут Нед был раздет и смущенно краснел, поджав губы. 

Гира пошарила в своей одежде, достала иголку, посмотрела ее на свет, затем сказала несколько слов и сделал пассы. Кончик иглы сделался вишневым, запахло разогретым металлом. 

Девушка затрясла рукой, подула на иглу, шутливо скривившись и вполголоса ойкнув:

— Горячая! Я, когда нужно что‑то втыкать в тело – за исключением меча, конечно – этот инструмент стараюсь обжигать. Давно известно, что лихорадка боится огня! Не зря, когда приходит чума, дома умерших от чумы сжигают – огонь съедает чуму. Итак, приступим!

Гира снова влезла на кровать, села на Неда верхом, вначале устроившись на его бедрах, примерилась – и переползла выше. Села ему почти на грудь, прицелилась иглой и ткнула Неду в район правого соска. Нед поморщился, на его груди выступила красная густая капля. Ранка тут же затянулась, но капля осталась лежать, как маленькая болотная ягодка, алеющая на луговой траве.

Гира отползла назад, наклонилась, слизнула эту каплю, пройдясь по соску Неда горячим языком. Облизала губы, лукаво сказала:

— Какой вкусный у нас конор! Так бы и съела! Ммм!

Потом снова пересела повыше и когда ее полная грудь нависла над лицом Неда, сильно ткнула иглой себе в левую грудь, вывесив ее над губами Неда. Воткнула она видимо глубоко, потому что из ранки показались несколько капель крови, сползших по груди и собравшихся на крупном соске в большую красную каплю. 

Гира осторожно взяла Неда за подбородок, наклонилась, и ткнула грудь ему прямо между губ:

— Слизни! Вот так! Хорошо… теперь нужно немного подождать. А я подготовлю тебя – как надо лежать. Вытяни ноги и чуть разведи в стороны, ага… не надо стесняться – ты нормальный мужчина, и любой, если по нему ползает голая женщина – возбудится. Странно было бы, если б такого не произошло. А ты хорош, да… Подушку долой! Руки вытяни в стороны – крестом! Вот так и лежи! Не двигайся, что бы не происходило! Ты почувствуешь жжение, щекотку – не двигайся. Когда закончу – я тебе скажу. Пока лежи так. Я начинаю.

Гира села на бедра Неда и начала нараспев читать заклинание – Нед такого не знал. Довольно сложное, с множеством переходов с низших нот на высшие, с пассами руками – вначале девушка водила только по воздуху, а потом, когда ее руки засветились явственным желтым пламенем и от них в пространстве начали оставаться светящиеся следы, гаснувшие в течение пяти секунд, она стала гладить тело Неда, проводя вдоль боков горячими ладонями.

Нед не удивился тому, что он не знал этого заклинания – за время, что Юрагор отсутствовал в этом мире, магами было открыто множество заклинаний, не известных древним. Впрочем – и он знал много таких заклинаний, которые не знали современные маги. Вообще, знания имеют обыкновение теряться в веках, и частенько бывает так, что кое‑что открывают заново. Не зря говорят: «новое — это хорошо забытое старое».

Тело Неда уже горело, и не только физически – его аура засветилась ярче, и если бы Нед не закрыл глаза по требованию Гиры, он бы увидел, как от девушки отделился отросток ее ауры, похожий на светящийся мостик, и соединился с аурой Неда. 

И тогда магиня опустилась на Неда, накрыв его сверху, как одеялом. Ее руки легли на руки Неда, ноги – на его ноги, они будто срослись, изобразив зверя с двумя спинами. Их ауры ярко засветились, заклубились, и через секунду, после того, как Гира легла на Неда, их аура стала общей, будто это были не два совсем разных организма.

В комнате стало тихо, очень тихо – Тени, приподнявшиеся из кресел, с волнением, смотрели на пару, слившуюся воедино, и сдерживали дыхание, чтобы ненароком не помешать процессу.

— Я посмотрю ближе! – тихо шепнула Нисса.

— Не помешай только – убью! – Дере показала кулак, и тихо шагнула вперед, сократив расстояние до парочки, распростершейся на постели. Со стороны казалось, что те только что занимались любовью, а потом уснули, не в силах противиться богу сна.

Шаг за шагом девушки подошли к постели, и вытянув шеи стали наблюдать за происходящим. А посмотреть было на что.

Оба человека светились — их покрывало что‑то вроде светящейся дымки, напоминающей одеяло, в котором терялись контуры тел. Несмотря на дымку, все равно можно было рассмотреть подробности происходящего в тех местах, где дымка слегка рассеивалась. 

Там, где находились рубцы и шрамы, дымка сияла сильнее, завихрялась, ее цвет был красным, как у крови, и если хорошенько присмотреться, становилось видно, что шрамы медленно тают, исчезают, будто кто‑то огненной рукой разглаживает все бугорки и шероховатости.