Опасные пути - Георг Хилтль

Клерен отправился на поиски актера и нашел его уныло сидевшим за кулисами.

— Дюпарк, — сказал Клерен, — пойдем со мной. Мольер тебя ищет. Он опасается новой каверзы, потому что в большой ложе заметно движение.

— Мольер не в своем уме, — возразил, дрожа в лихорадке, больной комик. — Ему постоянно мерещатся призраки. Оставь меня в покое! Сегодня я играю кое-как, с крайним напряжением сил и боюсь, что против меня замышляют нечто иное, похуже того, что могут устроить Мольеру придворные или благочестивые люди.

— Что же опять с тобой, “толстяк Ренэ”? Кто злоумышляет против тебя?

— Кто? — произнес актер, выпрямляясь и поводя глазами, которые сверкали еще более зловещим огнем на его размалеванном лице. — Кто? Да, смерть, Клерен! Смерть!

Клерен в ужасе невольно отскочил назад. Как раз в эту минуту внезапно отворилась дверь, которая вела от заднего хода на сцену, и в ней появился один из придверников Мольера.

— Господин Клерен, — поспешно спросил он, — где господин Мольер?

— Что случилось?

— Толпа господ собралась на улице; они желают с ним говорить.

— Теперь, во время представления? Да эти люди рехнулись!

— Рехнулись или нет, но это — знатные кавалеры. Позовите же его!

Мольер уже заметил встревоженного и оторопелого слугу; он поспешно приблизился к разговаривавшим и спросил:

— Что такое, Николай? Чего тебе понадобилось?

— На улице у привратника стоит шестеро или восьмеро мужчин, которые домогаются впуска в театр. Их никак не спровадить.

Мольер переменился в лице и сказал: “Это неслыханно! Должно быть, опять назойливые кавалеры!” — и поспешно вышел.

Он спустился в театральные сени и нашел здесь, к своему изумлению, не толпу молодых кавалеров, но серьезное, весьма положительное собрание докторов: Валло, Сегена и Аллио, двоих или троих придворных, лета и звание которых внушали почтение, а вдобавок какого-то высокого мужчину в черном. Хотя Мольер не мог опасаться назойливости со стороны таких почтенных лиц, однако вид этих мрачных посетителей испугал его. Ему было известно, что врачи, которых он не щадил никогда, настроены против него враждебно. Чего же могли добиваться здесь эти люди во время представления пьесы, на которой присутствовал король?

Поэт в сильном волнении приблизился к группе и спросил:

— Вы желали видеть меня, господа?

— Да, господин Мольер, — ответил ему высокий мужчина аристократической наружности, одетый во все черное. — Меня зовут Ганивэ де Сэн-Лорен, и я прошу от имени этих господ, от имени женщины, которая была Вашей благодетельницей, дозволить нам пройти из Вашего театра по маленькой лестнице в ложу короля.

— Господа, я удивлен и сбит с толку; не обманывает ли меня слух? “Благодетельница”?.. “Говорить с королем”?.. Надеюсь, вы найдете иной путь к его величеству, вместо того, чтобы идти через мою сцену!

— Вы ошибаетесь. Граф де Лозен решительно отказывается беспокоить короля. Между тем время не терпит. Вдовствующая королева борется в данный момент со смертью.

Мольер в испуге попятился назад.

— Ее величество королева Анна Австрийская? — воскликнул он. — Моя благодетельница?

— К сожалению это так, господин Мольер. Мы боимся самого худшего. Дьявольское снадобье, которое дал государыне внутрь один шарлатан, по-видимому ускоряет ее конец, и больная хочет поговорить со своим августейшим сыном; устройте так, чтобы мы могли тотчас добраться до его величества.

— Как? Неужели о вас не хотят доложить королю? — подхватил Мольер. — В такой момент, когда дело идет об умирающей матери… об умирающей королеве?

Тут в дверях показался младший Бежар.

— Мольер, — крикнул он, — скорее! Балет кончился; надо начинать шестую сцену. Поспеши, тебя ждут. Сейчас выход “Толстяка Ренэ” в роли Панкраса вместе со Сганарелем.

Поэт находился в лихорадочном волнении.

— Я сейчас приду, — ответил он. — Пусть египтяне переодеваются поскорее для последнего танца, Бежар. Пожалуйте, господа; прошу вас подняться вот по этой лестнице.

Мольер повел вестников смерти сквозь толпу танцовщиков и танцовщиц, которые как раз хлынули по окончании танца за кулисы со своими темными лицами, вымазанными коричневой краской. На сцене больной “Толстяк Ренэ” только что произнес первые слова своей роли, и громкий хохот потряс зрительный зал, когда любимый комик появился перед рампой; сам король аплодировал ему.

— Вот лестница в ложу его величества! — сказал Мольер Сэн-Лорену.

— Хотите Вы идти, доктор Валло? — спросил тот.

— Прошу Вас, потише, господа, — шепнул им драматург, — не надо сбивать актеров раньше времени.

Валло и Сэн-Лорен поднялись по лестнице к ложе короля.

Пока происходило все это, публика не переставала следить с напряженным вниманием за превосходным представлением.

— “Толстяк Ренэ” великолепен в роли Панкраса, — шепнула госпожа д‘Альбрэ маркизе де Бренвилье.

— Конечно, — ответила Мария, — только, по-моему, он чересчур гримасничает сегодня. Дюпарк коверкает себе лицо, точно он принял яд.

— Пьеса превосходна, — сказала герцогиня Орлеанская. — Король, наверное, похвалит Мольера сегодня вечером. Чужестранные гости почувствуют уважение к актерам Вашего высочества, — прибавила она, обращаясь к своему супругу.

Герцог надул губы и пожал плечами.

— Э… что это значит? — внезапно воскликнула Монтеспан, делая движение веером. — Разве Вы не видите? Как?.. Его королевское величество поднимается в своей ложе… В самом деле… Ну, конечно! Кто-то вошел к нему со сцены. Ах… король задвигает свою решетку!

— Посреди действия? Тому должна быть серьезная причина. Черт возьми, неужели давешний доклад был действительно важного свойства?

В самом деле король запер свою решетку. Это обстоятельство, бросившееся всем в глаза и почти прервавшее ход спектакля, не замедлило произвести впечатление на публику. По всем ложам и скамьям распространилось беспокойство. Некоторые лица поднялись; актеры пришли в явное замешательство и потеряли присутствие духа.

Игра прервалась, и внезапно распространилась весть: “Король уезжает”. По залу пронесся слух, что королева-мать значительно ослабела. Мольер, готовый к своему выходу, увидал со сцены поднявшуюся суматоху и подал знак задернуть занавес.

— Слава Богу! — пробормотал “Толстяк Ренэ”. — Я выбился из сил. Поддержи меня, Бежар!

Подоспевший Бежар усадил на стул несчастного комика, еле державшегося на ногах.

Как раз в этот момент король спускался с лестницы.