Берегись, Ангел! - Иоланта Палла

Теперь я могу ходить без корсета, но врач все еще запрещает злоупотреблять физической активностью, чтобы насвежую не переломать ребра. С этим проблема. Данияр иной раз так сильно сжимает меня в руках, что дыхание перехватывает.

— Вот же дерьмо! — Голос Макса заставляет обернуться и увидеть, как он распластался на дорожке во дворе, видимо, зацепившись ботинком за сиденье.

Данияр смеется, и я следом. Круглов же пыхтит, поднимаясь и отряхивая с куртки снег.

— Смешно вам, да? Голубки хреновы. — Криво улыбается, и я вижу в его глазах нездоровый азарт. — Сами напросились. Кости надо размять. — Вальяжно топает к сугробу, и резко бросает в Дана снежок, после чего целится в меня, но нарочно кидает мимо.

Знает, что меня травмировать нельзя. Смеюсь, а Данияр включается по полной. Между ними начинается настоящая снегобомбежка. Я первые минуты помогаю Дану, а потом отхожу в сторону, пока они устраивают во дворе бедлам.

— Я тоже хочу в снежки поиграть! — За спиной раздается голос Олежки, и я даже не успеваю его обнять, как он со смехом бежит к Дану и встает на его сторону, что неудивительно.

Братишка от него не отлипает. По двору разлетается довольный гогот, и я ловлю себя на мысли, что ничего прекраснее нет. Данияр улыбается и искренне радуется, а это многого стоит.

Борьба со старшим Аристовым только началась, и судебные тяжбы обещали быть длительными, но у Дана была мощная поддержка от Янкевича и Петра Ивановича. Они подключили всех знакомых, чтобы Александр Алексеевич получил по заслугам. В прессе такая шумиха поднялась, но одна новость была не особо приятной.

Женщина, с которой жил отец Данияра, упала с лестницы на одном из приемов и потеряла ребенка. Кара нашла не того человека, но корабль шел ко дну, ведь идеальный образ семьи Аристовых рассыпался, и тут не помогли миллионы.

Нашу квартиру выставили на продажу, благо Владимир ни на что не претендовал. Петр Иванович уже показывал ее нескольким покупателям, а я отказалась туда возвращаться. Только вещи матери забрала. Для меня было настоящей мукой приходить в дом, где происходило столько плохого.

Маргарита Алексеевна с удовольствием познакомилась с Максом и Даном, последний так и вовсе вызывал у нее бурный восторг. Она говорила, что такой мужчина никогда не бросит и точно сделает счастливой, в общем, вгоняла меня в краску по полной программе.

— Ого! — Петр Иванович усмехнулся, глядя на то, во что превратился идеально убранный до этого двор. — У нас праздник уже начался, да? — Улыбается, а я киваю.

Все еще не могу даже произнести папа или отец. Видимо, не пришло время, а вот Олежа уже вовсю зовет Петра папой. Даже не знаю, почему он так быстро переключился, ведь Владимира никогда так не называл при нем, хоть тот заставлял и просил, а тут…

Дан встает по стойке смирно, замечая Петра Ивановича, который спускается к ним и что-то говорит. Я думала, он заставит убрать двор, но…

Снежок в спину от Олежи заставляет его пересмотреть решение. Теперь во дворе играются четыре ребенка, а я ухожу домой к Маргарите Алексеевне. Бабушка орудует в кухне, а по дому разлетается аромат выпечки.

— Пирожки? — Спрашиваю, заглядывая в комнату.

— С мясом, — улыбается она, подкатывая коляску ко мне, — и вишней.

Помогаю ей с ужином, пока мужчины развлекаются, но иногда поглядываю в окно на Дана. Таким он мне нравится больше. После встреч с юристом его будто меняют. В такие минуты Данияр идет в зал к Янкевичу и выбивает из себя дурь. Боится меня обидеть, сказав что-то резкое, а после рассказывает о хаосе в своей голове.

Его мама находится в тяжелом состоянии, и дело не в психике. Здоровье пошатнулось, и врачи пока не давали сверх прогнозов. Я навещала ее лишь один раз.

Больно смотреть на женщину.

Что в первый раз было не по себе, что второй.

Но сейчас ее глаза хотя бы светились жизнью, и это воодушевляло.

После боя снежками все дружно приводили двор в порядок, а Олежка даже ужинать не стал, пока в дом не занесли елку. Парни быстро расхватали пирожки на радость Маргарите Алексеевне, которая руководила процессом установки лесной красавицы в гостиной.

На елку набросились все, кроме нас с Даном. Мы стояли в сторонке, наблюдая, как Макс посадил к себе на плечи Олежку и подавал ему елочные игрушки.

— Наверное, мы лишние. — Шепнул мне на ухо Данияр и поволок к выходу. — У меня есть идея.

— Не пугай меня, Дан. Что ты придумал? — Спросила с улыбкой, накидывая на себя куртку с шапкой.

— Пойдем. — Он с загадочной улыбкой поволок меня за собой к машине.

Аристов достал большую коробку, на которой по видимому сидел Круглов всю дорогу, потому что она слегка помялась, а вот внутри лежали гирлянды.

— Пока они возятся с елкой, мы с тобой дом украсим. Поможешь? — Подмигивает Аристов, а я радостно киваю.

Был у нас разговор о том, как смотрится дом в новогоднюю ночь. Настоящая светящая красота, погружающая в сказку. Давно мечтала полюбоваться на мигающие лампочки и полностью погрузиться в атмосферу праздника.

Мы закончили, когда уже было темно, и только фонари освещали двор. Петр Иванович пару раз выходил проверить, как обстоит дело, и предлагал помощь, но Данияр руководил процессом, а я всего лишь подавала все необходимое.

— Как тебе? — Аристов подходит ко мне, включив красоту.

— Превосходно, Дан. — Я прижимаю ладони к лицу, бегая глазами по разноцветным огонькам.

Весь особняк Маргариты Алексеевны украшен гирляндами и похож на один из американских домиков перед рождеством. Я готова запрыгать от радости, как ребенок.

— Слушай, Ангел, — Данияр с серьезным видом поворачивает меня к себе и смотрит в глаза, — я хотел отдать тебе подарок в новогоднюю ночь, но… — Он достал коробочку из кармана куртки, а у меня сердце рухнуло куда-то в район наших ног. — Это не предложение, не пугайся. — Улыбается он, заметив, как увеличились мои глаза. — У моей девушки должно быть что-то кричащее обо мне. — Данияр подмигнул и открыл коробку.

Внутри лежал кулон, который он подал мне.

— Ой, тут гравировка, да? — Я перевернула украшение и замерла от надписи. — Да-а-ан… — Протянула не в силах сказать что-то больше.

Просто повисла у него на шее.

— Спасибо. Лучше подарка быть не могло. — Прошептала, уткнувшись носом в его плечо, пока он сжимал меня в объятиях, и смотрела на надпись Береги себя, мой Ангел!

Эпилог

Выпускной

— Ты прекрасно выглядишь, сынок. —