Большая пайка - Юлий Дубов

Возьмите калькулятор, посчитайте. Один процент годовых. Класс! Если это не афера, то я вообще ничего не понимаю. Идем дальше. Еще год назад железно договорились, что все автомобильные деньги проходят через специальные счета. Чтобы не запутаться и чтобы, в случае неожиданностей, не ставить под удар центральный счет. А теперь обратите внимание, что за счет указан в контракте.

Обратили? То-то же. И с каких это пор автомобильные контракты подписываются не Ларри, а Сысоевым и Тариевым? Может быть, пора начать задавать вопросы? Да, это я предлагал, чтобы Сысоев занялся таможней. Но вместе со мной! Под контролем!

Или вы считаете, что нам контроль уже не нужен? Тогда так и скажите, я чем-нибудь другим займусь, слава богу, дел хватает. Ладно, я даже готов согласиться, что мне про эти переговоры и контракты знать не полагается. Но при условии, что хотя бы кто-то из вас в курсе. А если и вы не в курсе — тогда я просто не понимаю, что происходит. Хорошо, если мы потеряем на этой деятельности миллионов пять-десять. А скорее всего — все двадцать. Да еще вляпаемся в какую-нибудь уголовку. Отвечаю! Вы бы видели эти рожи. Тьфу!

Ларри внимательно выслушал горячую речь Марка и практически никак не отреагировал. Он вообще не любил проявлять эмоции. Только увидев на контракте подпись Мусы и номер центрального счета, сдержанно сказал:

— Это нехорошо. Я поговорю с Мусой.

Платон же вскипел, как брошенный в воду карбид. Он рванулся к телефону, чтобы немедленно со всеми разобраться, потом передумал, набрал номер Виктора и сказал:

— Витя, меня совершенно не устраивает то, как ты ведешь дела. Давай так. Сейчас все останови. Я через два дня приеду с Завода, и мы все обсудим.

— А что ты про это знаешь? — поинтересовался Виктор.

— Неважно. Вся история с льготниками — жульничество. Понял?

— А то, что я сегодня первый автовоз растаможил, это тоже жульничество? — спросил Виктор. — В ноль. Без каких-либо платежей.

— Правда, что ли? — Платон задумался. — Ну тем не менее. Все прекрати до моего приезда.

Остановить запущенную машину было невозможно. Это означало отдать уже заказанные автовозы другим дилерам. И встать в длинную очередь. Нельзя было притормозить ни продажу машин, ни процесс перевода выручки «Полимпексу». Слова полковника Беленького о контроле за каждой копейкой и предостережение Федора Федоровича стучали в грудь Виктора, как пепел Клааса.

— Я не могу остановить, — взвесив все, сказал Виктор.

На том конце провода воцарилось зловещее молчание.

— Ладно, — угрожающе произнес Платон. — Я вылетаю завтра.

«Папа». Первый звонок

От участия в обсуждении Ларри устранился. Он пришел в самом начале, радушно поздоровался с Мусой и Виктором и сказал:

— Я здесь зачем? Теишвили здесь не нужен. Витю Платон назначил. Муса вызвался вести эту работу, пусть ведет. Я не в курсе, счета не мои. Мне все это по-другому представлялось, что уж теперь… Я пойду.

За годы знакомства с Ларри Теишвили Виктор привык к тому, что раздвигающая желтые усы добродушная улыбка вовсе не обязательно служила признаком хорошего настроения. Для людей понимающих она была чем-то вроде сирены сигнализации, срабатывавшей в случае несанкционированного проникновения на тщательно охраняемую территорию.

«Зря это он, — подумал Виктор, провожая Ларри взглядом. — Одно ведь дело делаем. Нашел, что делить…»

Марк завелся с первых же слов. Он бушевал, как осатаневший от вынужденного безбрачия павиан. Муса, едва сдерживаясь, терпел, но когда Марк в очередной раз провозвестил, к каким грандиозным потерям приведет эта бесконтрольная авантюра, и прозрачно намекнул, что ежели в одном месте убудет, то в другом непременно прибавится, причем понятно где, Муса вскочил и обрушил на Марка поток отточенной еще во времена детства и отрочества ругани.

— Пошел вон отсюда, — закончил он. — Если что, я отвечу. Попробуй еще раз хоть словом намекнуть, что тут кто-то ворует, — я тебе башку откручу. Без предупреждения. А ты, Платон, тоже даешь. Мы что, только вчера познакомились? Витьку не знаешь? Наверняка он этих своих… как они там называются… досконально проверил. Проверил, Вить? Ну вот. И правильно, что не рассказывает. Значит, серьезные люди.

— А если он ошибся? — тихо спросил Платон, размышляя о чем-то.

— Пошли бы все к черту! — не выдержал Виктор. — Хватит с меня. Я вам один автовоз привез? Привез. Растаможил? Растаможил. Половину уже продал. Деньги пошли к Штойеру. Дня через два можете поинтересоваться. И точка на этом! Цейтлин все лучше всех знает, пусть он и втаскивает остальные машины. Хотите тут еще месяц коллективное мнение вырабатывать — валяйте. Милости прошу. Только без меня.

— Так, — сказал Платон. — Стоп. Все сели. Я должен знать всю схему. Лично я. Тогда и решим.

— Тоша, — Виктор развел руками, — уволь ты меня от этого, заради бога. Мне еще не хватает, чтобы ты что-то знал! Да если я тебе хоть одно слово на бумажке напишу, ты эту бумажку уже через полчаса потеряешь. Первый раз, что ли? Клянусь, эти ребята не зря секретничают. Я им железно обещал — никому и ничего. Что ты от меня хочешь? Ну давай, я уйду на фиг. Нет у меня другого выхода.

— Хорошо, — сказал Платон. — А ты сам не знаешь, что когда начинают секретничать, то вслед за этим либо деньги пропадают, либо приходят эти… бритоголовые? Тут же все, что угодно, может быть. Не знаешь? Или не подумал?

— Мы можем вдвоем поговорить? — спросил, помолчав, Виктор.

Когда Муса и Марк вышли, Сысоев подсел к телефону и набрал по мобильному Сашу Пасько.

— Тут небольшая проблема, Саша, — сказал он. — Наш главный хочет знать, с кем я работаю. Просто за горло берет.

— Понятный вопрос, — без удивления отреагировал граф Пасько. — Как ему позвонить?

Виктор назвал номер Платона, попрощался и положил трубку.

— Ты что, Марика не знаешь? — спросил он. — Или тебе непонятно, из-за чего весь сыр-бор?

— Ты мне лучше объясни, на кой черт ты поперся к Мусе? Ларри обиделся насмерть.

— А что я мог сделать? Марик просто под дверью караулил, чтобы на контракт печать не поставили. Тебя не было. Ларри не было.

— Надо было сесть на самолет, полететь в Германию и там все решить с Ларри, — разъяснил Платон. — Тогда все было бы нормально. А так ты сам себе понасоздавал… черт знает что. Я сколько раз говорил, что в бизнесе мелочей не бывает? Тыщу раз! Если бы я так же подходил к отношениям с людьми, мы бы до сих пор с хлеба на воду перебивались.

Зазвенел звонок. Платон схватил трубку.

— Э-э… здравствуйте, — произнес он, и на лице его изобразилось изумление. — Здравствуйте… очень приятно… да… да… спасибо большое… спасибо вам за звонок… до свидания.

Повесив трубку, он какое-то время смотрел в окно, барабаня пальцами по столу, потом схватил листок бумаги, нацарапал на нем несколько слов и протянул Виктору.

— Этот?

Виктор прочел и кивнул.

— Ничего себе… — протянул Платон. — Это интересно… Очень интересно. Ладно. Давай так. Со всеми вопросами — только ко мне. Марку я скажу, чтобы отстал. И попробуй урегулировать с Ларри.

Еще какое-то время Марк пытался вскочить на подножку уходящего поезда — вызывал директоров, пытался выведать у них, что, собственно, происходит, тормозил платежи, периодически забрасывал факсами Штойера, интересуясь прохождением денег, — но поезд все-таки ушел без Цейтлина. Виктор стал для Марка врагом номер один. Хотя внешне все выглядело вполне благопристойно.

Платон вьет петли

И началось. Сквозь брешь в таможенной границе, определенную президентскими указами, рекой текли деньги и акцизные товары. По таможенным постам вовсю гуляли добытые правдами и неправдами копии с льготных внешнеторговых контрактов: для многих фирм главное было — добыть такую копию, а уж подделать прочие документы, чтобы соответствовали, — дело техники.

Руководство фондов и ассоциаций, облагодетельствованных президентом, реально контролировало не более трети поставок. На остальном беззастенчиво грели руки фирмы-однодневки и бандитские «крыши». Подходило время считать деньги, а денег не было. И кто-то должен был за это ответить. Но сначала следовало остановить льготную вольницу.

Легко сказать! Разве не понятно, что такие указы сами собой не пишутся и такие поблажки на кого попало с неба не сыплются? А ну попробуй, останови.

Таможня прекратила давать «добро» в конце августа. Действие президентского указа было приостановлено на неопределенный срок. До перерегистрации всех действующих контрактов. А когда действие указа — несколько измененного — возобновилось, стало ясно, что лафа с беспошлинным ввозом накрылась. Хватит, льготнички, погуляли… Теперь заплатите все, что положено. Но не сейчас.