Воздушная битва за Крым. Крах нацистского «Готенланда». 1943—1944 - Дмитрий Михайлович Дегтев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот теперь майор Судариков был арестован и предан суду Военного трибунала Азовской военной флотилии. Причем обвиняли его отнюдь не в трусости, как можно было подумать, а по статье 193-21 пункт «б» Уголовного кодекса РСФСР, устанавливавшей ответственность «за отступление от данных во время боя распоряжений», то есть самой подходящей в данной ситуации.
Тут необходимо вспомнить, что штабная рация 369-го ОБМП утонула еще во время высадки. И было совершенно непонятно, как Судариков мог получать от командования во время боя какие-то распоряжения. Однако трибунал такие мелочи не интересовали, и следствие было недолгим. Уже 31 января трибунал во главе с майором юстиции Григорием Фроловым приговорил Сударикова к высшей мере наказания – расстрелу, с лишением воинского звания и всех наград. Бывшего майора перевезли обратно на плацдарм и 6 февраля около поселка Глейки перед строем 369-го ОБМП, многим бойцам которого он фактически спас жизнь, пустили пулю в затылок.
7 февраля 1944 г. генерал армии Иван Петров подписал приказ, в котором в том числе говорилось: «В результате преступного отношения майора Сударикова к выполнению боевой задачи и самовольного оставления рубежа обстановка для наших частей резко усложнилась, части понесли большие потери и задача по овладению гор. Керчь была сорвана». Как говорится, что и требовалось доказать, виновный в провале очередного наступления, задуманного Петровым, был найден и понес суровое наказание[7].
Вернемся же к событиям 27 января 1944 г. Полученная вечером того дня штабом Отдельной Приморской армии директива Ставки ВГК приказывала: «Перенести основные боевые действия войск армии в открытое поле. Действия в городе ограничить операциями, имеющими вспомогательную роль в отношении действий главных сил армии в открытом поле». Однако при этом директива не уточняла, какими силами вести эти самые действия «в открытом поле».
В течение января советские части на Керченском плацдарме понесли тяжелые потери и были измотаны в боях, в том числе в уличных. В стрелковых полках 11-го гвардейского СК насчитывалась лишь десятая часть от штатной численности, а в составе 166-го гвардейского СП вообще осталось 23 человека. Не лучше дела обстояли и в 16-м СК, где потери составляли до двух третей личного состава. За месяц боев 63-я танковая бригада потеряла 53 машины – весь свой состав с учетом пополнений, а в 1449-м самоходном артполку осталась одна самоходка СУ-122.
Был еще один факт, ярко характеризовавший сложившуюся обстановку. В январе 1944 г. Военный трибунал Отдельной Приморской армии вынес столько же приговоров, сколько трибунал Северо-Кавказского фронта вынес за всю вторую половину 1943 г. Недаром солдатская молва окрестила армию генерала Петрова «штрафной».
Первый успех советских «ночников»
28 января боевые действия в воздухе над Керченским полуостровом продолжились прежним порядком.
Ил-2 из 214-й ШАД совершили 20 самолето-вылетов, атаковав позиции врага около высоты 101,8 и на северо-западной окраине Булганака. Сопровождавшие их ЛаГГ-3 из 805-го ИАП выполнили 6 вылетов и провели безрезультатный бой с парой Ме-109.
Штурмовики 230-й ШАД первый вылет осуществили в 14.51, когда 12 Ил-2 из 7-го ГШАП под прикрытием истребителей из 863-го и 979-го ИАП совершили налет на окрестности Катерлеза. В районе цели группа была атакована немецкими истребителями, которые сбили 2 ЛаГГ-3. Младший лейтенант Вагиз Газеев из 863-го ИАП выпрыгнул с парашютом над немецкой территорией, а командир 979-го ИАП майор Андрей Хвостов сумел совершить аварийную посадку на плацдарме и вскоре вернулся в полк.
Затем в 15.30 девятка штурмовиков из 43-го ГШАП точечно атаковала зенитную батарею на западной окраине Булганака. На сей раз рейд прошел без потерь. А в 17.00 10 Ил-2 из 210-го ШАП нанесли удар по расположению противника около стадиона Керчи. Штурмовики на сей раз сопровождали 13 ЛаГГов, но Ме-109 смогли сбить один штурмовик. Он загорелся и упал западнее горы Митридат, его экипаж – летчик младший лейтенант Владимир Ренев и воздушный стрелок красноармеец Василий Желудков – погиб.
Семерка ЛаГГ-3 из 249-го ИАП без потерь со своей стороны совершила налет на аэродром Семь Колодезей. В тот момент вражеских самолетов на нем не оказалось, но при штурмовке были повреждены постройки и спецтехника. Погибли пять немецких авиатехников из III./SG3 и один румынский – из 3 Gr.Pic.
В течение дня истребители 229-й и 329-й ИАД выполнили 117 самолето-вылетов. По советским данным, были сбиты 4 Ме-109 и 5 ФВ-190.
«Героями дня» стали летчики 101-го ГИАП, на счету которых были все 5 фоккеров. По две победы, одержанные во второй половине дня в районе Катерлеза, были засчитаны лейтенанту Ивану Похлебаеву и младшему лейтенанту Борису Дементееву. Еще один ФВ-190 западнее станции Ташлыяр сбил лейтенант Сергей Иванов. Однако при этом был подбит и один Р-39 из 101-го ГИАП. Он смог дотянуть до аэродрома Тамань, где сгорел после аварийной посадки на брюхо. Летчик при этом не пострадал.
Восьмерка Р-39 из 66-го ИАП провела над Керчью воздушный бой с «Мессершмиттами». После него старший лейтенант Павел Камозин и лейтенант Михаил Кондаков сообщили, что сбили по одному немецкому истребителю.
Поскольку советское наступление на Керченском полуострове было остановлено и линия фронта стабилизировалась, командованию люфтваффе не было больше необходимости держать в Багерово «лишние» истребители. Поэтому утром 28 января мессеры из I./JG52 покинули Багерово и улетели на свой основной аэродром в районе Кировограда.
Во второй половине дня немецкие пилоты сбили над Керченским плацдармом 6 советских самолетов. Первым успеха добился командир II./JG52 гауптман Герхард Баркхорн, который в 12.19 в секторе Маяк―Баксы сбил Р-39. Затем лейтенант Отто Фённекольд из 5-й эскадрильи доложил, что в
