Дамнат - Ростислав

— Бывает и хуже, — ответил Аркера.

Путь им освещал «светлячок», как назвала огненный шарик Ниа.

Спустя какое-то время Эндр отыскал ее дом. Дом был цел. Вот и хорошо. Одно из немногих уцелевших строений посреди хаоса. Обрадовавшись, он кинул проклятый рогатый шлем в сторону и рванулся было навстречу любимой, но вдруг остановился.

Что-то было не так. Сердце почуяло беду.

Эндр поспешно забежал в дом…

— Нет… не может быть…

Мариша лежала на полу рядом с Киром. Кто-то накрыл ее скатертью со стола. Обломки кувшина, из которого он прошлой ночью пил вино, валялись рядом с опрокинутым стулом в луже крови. Кир выглядел удивительно живым. Молодой, симпатичный. Слишком миловидный для их ремесла, так говорили Эндру многие. Парень словно уснул.

На столе — окровавленный кинжал.

Эндр упал на колени.

— Бледой может стать любой клинок, — прозвучал голос и из темного угла вышел человек в черном. Серая повязка скрывала лицо. За ним — еще трое, точно в такой же одежде. На лицах — черные маски. — Не трудись, ты нас не знаешь, — тихо сказал незнакомец. — Мы искали Тимьяна. Это — его рук дело.

— Не может быть, — прохрипел Эндр, тупо глядя на страшно обезображенное, распухшее и почерневшее лицо Мариши. В голове застыло воспоминание, как он целовал ее. А еще он вспомнил десятилетнего голого мальчишку, забившегося под повозку, где уже остывало жирное тело его хозяина. В тот день было очень жарко.

Эндр хотел прикоснуться к возлюбленной, но не смог.

«Это всего лишь тело, — подумал он. — Всего лишь тело».

Хотелось заплакать, хотелось завыть, словно дикий зверь, но в душе была лишь пустота.

— Не может быть… — как во сне, повторил Эндр.

— Все возможно, Эндрат Корний Поморник, — сказал незнакомец, подойдя к выходу.

— Почему?

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, я стал бы богом. Нише́ иштаро́н, мой друг. Ибо благоволит тебе великий Ии. Твой друг Тимьян позаботился о твоем маленьком братстве. Благодари его. Убей его. Уверен, вкус этой крови очень понравится сущему.

— Я тебе не верю, сукин сын. Это ты убил их!.. Кто ты?

— Слова, слова, друнгарий. И даже ты в них не веришь. Кстати, за тобой следят.

Эндр с трудом поднялся. Исподлобья взглянул на «тайного».

— И это не те мясники, что ищут тебя. Ты знаешь, о ком я. Нише́ иштаро́н, друнгарий, нише ишнемэ́.

С этими словами убийцы ушли. Эндр так и стоял, опустошенно глядя на тела Мариши и Кира. «Они как мать и сын», — тупо думал он.

— Я знаю, ты здесь! — спустя какое-то время донесся до него голос одноглазого. Может, сам создатель послал кровавого ангела по его душу? — Ты здесь где-то прячешься! Выходи! Мы все равно тебя найдем, подлец!

Эндр прикрыл лицо Мариши скатертью, взял на столе кинжал.

Перед домом собралось человек пятнадцать.

— Один на один, ты, кусок говна, — сказал Эндр, выйдя на крыльцо.

Одноглазый осклабился.

— Согласен. Дайте ему щит что ли…

— Не нужно. Я убью тебя и так.

— Ха! Ну попробуй!

Северяне как по команде расступились в круг. Факелы в их руках потрескивали, отбрасывая на лица бойцов неровные блики огня.

Эндр никогда не нападал первым. В всяком случае, старался. Если противник проявлял нетерпение, исход часто был предрешен. Но одноглазый не спешил. Вместо этого он предпочитал издеваться над ним.

— Ну что же ты, сало? Нападай! Покажи, на что способен! Ну давай! Давай, раб! Ты мой раб, знаешь? Если ты выживешь, посажу тебя на цепь вместе со свиньями. Любой хряк подумает, что ты хорошая свинка. Будут тебя ебсти. Глядишь, и опоросишься!

Все заржали.

— Ну давай, свинка моя!

У Эндра в душе закипала ярость. Ярость — плохой помощник в бою, но друнг уже потерял самообладание. Слишком много всего навалилось. Он кинул в одноглазого кинжал, который тот с легкостью отбил, а затем кинулся в атаку.

Одноглазый с завидной для такого великана прытью увернулся от рубящего удара сверху и в последний момент закрылся щитом от скрытого удара кинжалом.

— Еще один кинжал? — удивился одноглазый. — Видали, ребята? Да это наемник! Это интересно. Что ж, покажи еще фокусы! Сколько еще их у тебя?

У Эндра начали трястись руки, он задыхался от душившей его злобы. Где-то в глубине души он понял, что проиграл.

— Думаешь, что я — всего лишь тупой добеец? Нет! Я — твоя кара! Понял, свинка?

Друнг с ревом обрушился на одноглазого, в отчаянии пытаясь достать его, но северянин всегда уклонялся, или защищался щитом. Добеец был слишком хорошим бойцом. Эндр стал задыхаться, буравя усмехающегося противника налитыми кровью глазами.

«Пусть он меня убъет», — подумал он, снова бросившись в атаку. Перед ним мелькнуло лезвие секиры.

Ничего. Боли нет. На миг он растерялся. Что произошло? Он увернулся? Где одноглазый ублюдок? Толпа северян слилась в одну сплошную грязную массу, хохотавшую и издававшую рычание.

— Ты — мой! — откуда-то издалека услышал он. В затылке полыхнул огонь и растекся по телу. Перед глазами все поплыло.

Эндр упал, выронив косарь. «Точно, кровавый ангел…»

Эпилог. Охота началась!

Тынгет брела впереди, обхватив себя за плечи и поглядывая на Лив, а чаще на укротитель Бруда на ее руке. Ведьмовской балахон превратился в лохмотья, почти не скрывавший измазанное землей и кровью тело. Ведьма то и дело останавливалась и тщательно покрывала лицо грязью. Грязь подсыхала, падала, и все повторялось.

— Почему ты это делаешь? — спросила Лив, но в ответ Тынгет все сильней замыкалась в себе.

Укротитель Бруда оказался кольцом, мелко исписанным рунами предвечников. Очень старая вещица, которую хозяин никогда не чистил, отчего оно почти почернело. Черное кольцо на грязном огрубевшем пальце. Лив тупо уставилась на свою ладонь. Это рука молодой девушки?

Сам ренегат так и остался там, где умер. У них обоих не было ни сил, ни желания его хоронить.

— Так почему ты скрываешь лицо? — повторила Лив вопрос. Но Тынгет шла, спотыкаясь, точно пьяная, изредка останавливаясь, а потом начиная в свойственной ей манере кружиться в странном и пугающем танце, словно прислушиваясь к чему-то и шепча что-то свое. Срывала растения, нюхала их, выкидывала небрежно, швыряла чуть ли со злобой, рассыпала с нежностью. Она была противоречием, эта странная ведьма. Переплетением противоположностей. И зверем и человеком. И, в то же время, ни тем ни другим.

Лив не знала как к ней относиться. Совсем недавно Тынгет хотела ее убить. Принести в жертву своему безумному божеству. Но это было… так давно. События прошедшей ночи — всего лишь сон, настоящее