Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Сила врага в его артиллерии. Словно кулак, падающий с небес, крушила она те поселения, что мы видели. Мы должны подобраться к ней с фланга и уничтожить. Предки сегодня с нами — это поведал мне попутный ветер, что сопровождал нас по этой бесплодной пустыне. Так пусть он поможет вам, когда вы нанесете удар в самое сердце врагу, — Аль’Каган поднял копье и вставил древко в перевязь у седла. — Копья беречь для артиллерии. С основными силами в бой не вступать. Мчитесь как ветер, братья мои!

Аль’Каган издал глубокий вопль, его голос был полон силы. Отряд присоединился к кличу, их голоса взлетели над душным маревом. Аль’Каган ощутил, как по телу прокатилась будоражащая дрожь, словно трепет от убийства врага. Копье лежало в руке как влитое. Аль’Каган первым оборвал боевой клич и бросил скакуна в атаку. Грохот копыт покатился по бескрайним просторам. Тулк, перекрикивая шум, передавал местоположение отряда через коммуникатор на спине. С позиций Пракашского XII-го в небо взметнулась ракета. Ответный сигнал: они были готовы.

Сердце Аль’Кагана колотилось так, словно боялось отстать от летящих вперед лошадей. Чем ближе становился враг, тем сильнее Аль’Каган сжимал поводья. Меховой плащ вился и хлопал за спиной. Глаза слезились от уколов соляной взвеси и встречного ветра.

Неподалеку упал снаряд. Взрыв подбросил кувырком в воздух коня и всадника. Кобыла с жалобным криком рухнула на землю, удар ее прикончил. Ездок погиб под ударами сотен копыт. Опытные в военном деле, всадники тут же разошлись широкой цепью. Новый снаряд упал где-то в середине, осколки резанули по телам и шкурам. Но огонь артиллерии не мог соперничать со скоростью конницы.

Главная опасность ждала впереди. Нечестивые космодесантники Хаоса в деформированных и прогнивших доспехах, словно гигантские тараканы, разбегались, прячась за свои машины. Там они засели, переговариваясь и крича на языке, который вгрызался Аль’Кагану в мозг, будто пытаясь сожрать его. Вокруг десантников орды культистов выли безумные гимны своим уродливым повелителям.

Глядя на них всех, Аль’Каган почувствовал, что даже его сердце бывалого воина дрогнуло. Он вцепился в поводья так, что железные клепки впились в ладони. Боль помогла отвлечься от нечисти, ждавшей впереди. Со стороны вражеской колоны ринулись, вспарывая небеса, летающие гравициклы. Конницу окатило градом лазерных выстрелов и болтерных снарядов. Воинов выбрасывало из седел, но осиротевшие животные продолжали бежать вместе с остальными даже без всадников. Аль’Каган перескочил через труп лошади с разбитым черепом, её всадника зажало под мертвой тушей.

Первые всадники добрались до врага. Они сработали отлично, их скакуны вспахивали линию культистов, словно плуг. Нескольких всадников сбили — фонтанчики крови выхлестывало в воздух, словно струи пара под давлением.

Тулк вел вторую волну. Его люди, отставив копья, вооружились лазганами. Каждый выстрел находил цель, но пробить её броню удавалось не всякому. В ответ линию всадников прошиб град раскаленных пуль. Кони летели на землю, сталкиваясь друг с другом в падении. Нескольким всадникам удалось спрыгнуть, но большинство погибло под пулями и под телами собственных скакунов. Конницу повалило так, словно какой-то ребенок смёл рукой надоевшие кубики. Атака захлебнулась. Людям пришлось искать укрытия за мертвыми и умирающими. Орды Хаоса, жаждущие лишь кровопролития, поливали огнём мертвых наравне с живыми.

Аль’Каган развернул коня и бросил свой отряд к спешенным товарищам. Остановиться в бою — значило подарить победу врагу. Перескакивая через груды мертвых тел, Аль’Каган несся вдоль вражеской линии. Он размахивал копьем словно простой палкой, оберегая взрывчатый наконечник от ударов. Прижатые огнем воины, увидев его пример, бросились на врага. Атилльцы накинулись на бронированных космодесантников Хаоса, меховые плащи воинов были пропитаны кровью. Многих подбрасывало высоко в воздух: мощь вражеских силовых доспехов была исключительной, но нескольким ударам все же удалось найти свою цель.

— Мы замедляемся! — крикнул Аль’Каган, кружа вокруг схватки и собирая тех, кто еще оставался в седле. Земля вдруг задрожала, и на какое-то мгновение все — и культисты, и конники, — замерли. Танки, покрытые шипами, ощетинившиеся орудиями и увешанные жуткими лезвиями и бульдозерными отвалами, двигались на Имперскую Гвардию.

— Уходим! Шевелись, чёрт! — крикнул Аль’Каган, свешиваясь с седла, чтобы ухватить за протянутую руку потерявшего лошадь товарища.

— Спасибо, брат, — Тулк, заместитель Аль’Кагана, ухмыльнулся. Заостренные зубы Тулка были перемазаны его собственной кровью из глубокого пореза на татуированном лице — свежего сувенира сегодняшней битвы, которым Тулк определенно будет гордиться и беречь.

— А они не такие крутые, когда вскроешь им панцирь, — снова ухмыльнулся он.

Вражеские танки были уже близко. Воины Аль’Кагана всё ещё пытались выбраться из схватки на бесхозных лошадях и за спинами товарищей.

Аль’Каган чертыхнулся.

— Мы должны выиграть время!

— Почту за честь, командир, — ответил Тулк.

Аль’Каган поддал лошади пятками в бока и, перескочив груду мертвых тел, ринулся к головному танку. Кобыла Аль’Кагана, с боками, мокрыми от пота и крови, бежала с трудом, неровный стук копыт подсказывал, что силы ее на исходе.

— Всего один рывок, дочь Атиллы, — попросил Аль’Каган.

Тулк забрался с ногами на спину лошади, держась за плечи Аль’Кагана, снял туго набитую сумку с седла и пригнулся. Аль’Каган обошел приближающийся танк сбоку, жуткие лезвия вращались на расстоянии протянутой руки. Тулк, задержавшись на мгновение, прыгнул на рычащий танк. Аль’Каган пришпорил лошадь, и та рванула вперед, выбрасывая из-под копыт клубы соляной пыли, галопом обходя машину сзади. Тулк взобрался на самый верх танка — и отскочил назад от внезапно распахнувшегося люка. Аль’Каган сдернул с пояса метательный диск и бросил не глядя, не заботясь, убьет он космодесантника или подарит безболезненную смерть Тулку. Диск срикошетил от корпуса танка прямо в лицо культисту. Тот провалился, стреляя, обратно в люк. С пронзительным скрежетом танк повело в сторону, накренив вправо. Тулк выхватил из сумки гранату, щелкнул чекой и, запустив гранату глубоко внутрь машины, оглянулся с бешеными глазами.

Аль’Каган пришпорил скакуна. Тулк кинулся с танка, немного упредив товарища. Взрыв разнес машину, впечатав Тулка в бок лошади. Все трое рухнули на землю. Оставшиеся два танка продолжали ползти вперед. Оглушенный, Аль’Каган повернулся, ища своих. Тупая боль в основании спины заставила его обратить внимание на ноги, зажатые под лошадью.

— Тулк?

Воин не шевелился. Танки с рычанием ползли к командиру атилльцев. Аль’Каган отчаянно попытался добраться до сумки на боку Тулка, но дотянуться не смог. Тогда он отодвинулся обратно и схватил копье. Затем осторожно проткнул им сумку, молясь, чтобы взрывчатый наконечник не сдетонировал, подорвав все гранаты. Соляная корка на земле сходила большими пластинами, когда он осторожно тянул сумку к себе. Рычание танков ощущалось всем телом. Аль’Каган уже подтянул сумку так, что мог ее открыть.

Его накрыла тень. Косы и лезвия танка врубились в тело Тулка, пожиная урожай плоти. Аль’Каган сунул руку в сумку и щелкнул чекой гранаты. Одновременно крепко упер копье в резную эмблему на латном нагруднике. Затем закинул сумку под головной танк и подставил копье под бульдозерный отвал. Наконечник сдетонировал от удара. Аль’Кагана на мгновение окутало огнем и серой, а затем выбросило прочь от рвущихся танков.

Аль’Каган барахтался, катясь кувырком по соляной корке и тщетно пытаясь затормозить. Он ждал резкой, сокрушительной боли от ударов копыт, но вместо этого его окутало что-то мягкое. Запах дома… жареной бизонятины и кукурузного хлеба. Что это, загробный мир?

Аль’Каган открыл глаза. Обернут он был в толстый меховой плащ. Два молодых всадника подхватили его, как сетью, и сейчас везли меж своих лошадей.

— Вы с нами, досточтимый командир! — крикнул молодой всадник с заплетенными косами.

— Коня! Мне нужен быстрый конь. Мы должны уничтожить их пушки, — прохрипел Аль’Каган.

— Великий командир…

— Я знаю, что ранен. У меня пробита грудь, и мои жизненные соки питают землю. Если мы прекратим бой, то проиграем, и мое имя будет обесчещено. Лучше умереть, чем жить без чести.

Еще десяток конных присоединился к ним, некоторые везли с собой товарищей.

— Собрать копья! И дайте мне коня! — крикнул Аль’Каган.

Один атиллец спешился, пока остальные пустились кругами, свешиваясь с седел и подхватывая оставшиеся копья погибших всадников. Копья валялись, как хворост, по всему полю боя, словно приглашая глупцов рискнуть и пройтись по взрывчатым наконечникам.