Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Самиэль осознавал, что ощущает поток воздуха внутри кабины танка, и что орудие Каллина все еще стреляет, хотя его уже захлестнула волна белого шума и сознание померкло.

Когда он очнулся, то единственное, что он увидел, было зловещее серое небо Джагерсвельда. Лишь одна планета, на которой был Самиэль, казалась более уродливой, чем эта, и это был Савлар. В обязанности Гвардии входил поиск новобранцев на Савларе и Мертвых Лунах с их химическими шахтами и городами-тюрьмами. Все, что Гвардия сделала для него — это выдернула на эту забытую Богом планету, убила его друзей, прокляла его. Так как он был единственным выжившим, он уже израсходовал выделенную ему толику удачи, и кто бы не служил с ним в следующий раз, ему будет везти меньше как раз на эту самую израсходованную часть.

Но он все еще не умер.

Он сел прямо и почувствовал тупую боль в конечностях и острые спазмы боли в тех местах, куда попали осколки. Он вдохнул влажный нездоровый воздух Джагерфельда и услышал металлический выдох, вырвавшийся сквозь импланты его грудной клетки. Импланты Самиэля были более изощренными, чем у большинства, так как жизнь работников Администратума, а тем более ее продолжительность, ценились больше, чем жизнь среднестатистического Хемо-Пса. Но Гвардейцам было наплевать на его преимущества.

Они находились прямо на вершине холма в долине. Дефиксио стоял рядом. Корпус боевого танка класса Уничтожитель был обвешан различными украденными и собранными с поля боя деталями: привинченными Дниепом кусками брони, трофеями. Каллин украсил связкой орочьих лап свой спонсон, самые свежие еще влажно блестели, старые уже увяли и начали гнить. Полковые знаки Савлара были отпечатаны с одной стороны башни, с другой небрежной рукой Дниепа было выведено жирными белыми буквами ДЕФИКСИО.

Танк был окрашен в тусклые серо-коричневые маскирующие цвета, обычные для всего на Джагерсвельде, но различные оттенки того, что было к нему прикреплено и прилеплено, придавали ему совершенно другой вид, отличный от того, каким он был выпущен в далеком мире-кузнице. До Самиэля начало доходить, что теперь это их танк, их дом, их крепость, также, как и их оружие, выданное им. И так как он принадлежал им, экипаж старался сделать все возможное, чтобы во время его починки и обслуживания, на нем оставались все следы, оставшиеся от битв и столкновений, через которые он прошел; поменяли практически все в этой громадной машине, пока она не стала состоять из того, что на нее установили и исправили. Танк принадлежал экипажу намного дольше, чем он принадлежал Имперской Гвардии, и это было так, как хотел экипаж. Сам Дниеп стоял на коленях с другой стороны Дефиксио и приваривал огромный кусок трофейного металла поверх дыры в боковой броне, которая станет еще одним боевым ранением, и танк гордо понесет его подобно медали за отвагу.

— Похоже, что вся твоя удача кончилась! — Самиэль обнаружил, что рассматривает Каллина, возвышающегося над ним. Каллин был большим парнем, высоким и с широкой грудью, с чудовищно изъеденной постоянными химическим дождями кожей, Самиэль видел более здорово выглядящие трупы. Простой респираторный имплант под его челюстью подтверждал, что он вырос в химических шахтах Мертвых Лун, что было само по себе подвигом.

— Чудо, что мы так далеко забрались, не смотря на проклятье.

— Сохрани свой оптимизм для зеленокожих, Каллин!

Каллин наклонился и поднес свое обезображенное лицо ближе. Орочьи кости, висящие на его шее, издали нестройные звуки подобно звуку ветра.

— Ты проклят, парень. Кто-то там наверху послал нам наказание, будто зеленокожих нам недостаточно. Не кажется ли тебе, что мы не против найти тебе замену или горевали бы, будь ты мертв. Граек мертв, и мы скоро присоединимся к нему, и это все потому, что мы прокляты.

— Граек умер?

Каллин указал на труп заряжающего, лежащий в тени скалы, часть его торса была темно-красной и вспухшей под татуировками.

— Абсолютно мертв. Все ребра расплющены, а кишки превратились в гроксов корм. Как я и сказал, чудо, если мы будем такими же. Проклятый и мальчик из Гильдии, зубы Императора!

Он увидел, как Самиэль смутился и нахмурился, и улыбнулся во весь рот, полный, изъеденных кислотным воздухом, зубов.

— Ты что-нибудь знаешь о Карра-Врассе? Что за чертову палку он таскает?

Самиэль отрицательно покачал головой. Карра-Врасс всегда носил с собой серебряную щегольскую трость, но Самиэль полагал, что это всего лишь способ привлечения внимания, подобно тому, как другие офицеры носили все свои медали или парадные сабли.

— Это символ занимаемого поста. Сделан из титаниума. Он не просто аристократ, он из Гильдии. Когда он не играет в солдата с танком, полным нас, плебеев, этот ублюдок сидит на орбите и продает ту мерзость, что мы штампуем на Мертвых Лунах. Люди, подобные ему, могут заставить любого работать на износ. Большинство из нас даже не преступники, мы вторая каста или даже лучше, но им наплевать. До тех пор, пока идет торговля, мы всего лишь механизмы, делающие им деньги. Он попользовал Граека, как до этого попользовал половину людей на Мертвых Лунах.

Когда Карра-Врасс с Дамридом подошли к ним, Самиэль не мог не заметить, что сверкающая щегольская трость офицера все еще находится в его руке. В другой был зажат подобранный визор, один из «нестандартных» элементов экипировки, находящихся в каждой машине Хемо-Псов.

— Мы не идем на соединение с конвоем, — произнёс Карра-Врасс.

— Почему? — спросил Дниеп, отрываясь от поспешной сварки.

— Потому что его больше здесь нет. Мы потеряли примерно три четверти войск в этой засаде, и, должно быть, задняя часть конвоя отступила. Мы не можем связаться с ними, потому что наши коммуникаторы вышли из строя, и орки отрезали нас.

— И что мы будем делать? — спросил Каллин, закипая от гнева. — Ждать патруль зеленокожих, чтобы с нас живьем сняли кожу?

— Ближайший штаб войск — 24й Кадианский полк, полторы тысячи километров на запад.

— Три дня по землям, занятым орками?

— Точно, Каллин. Но мне не нравится, что ты задаешь вопросы таким тоном.

Каллин пробормотал что-то себе под нос, и Самиэль был рад, что не услышал этого.

— А теперь, экипаж, — продолжил Карра-Врасс, — когда Самиэль с нами, я полагаю, что настало время молитвы. Дамрид?

— Сэр. — Дамрид сделал шаг вперед, выуживая молитвенник из своего плохо подогнанного солдатского обмундирования. Он начал говорить о надежде и обязанностях, о том, что они все грешники, желающие только выжить, чтобы посвятить себя службе Императору. Слова были знакомы Самиэлю, он слышал их раньше в часовнях административной колонии, там, где он жил. Но он знал, что они не лишены смысла, даже если ему было трудно в них поверить — преданность — единственное, что помогало Гвардейцу быть в здравом уме. Даже он порой взывал к Императору за помощью, особенно, когда он вылезал наружу из горящего остова танка и чувствовал спиной языки пламени и ударную волну от взрыва.

Он был единственным выжившим. Возможно, один раз Император его услышал и поэтому не был готов послать ему чудо второй раз. Может быть поэтому ему так не везло.

Самиэль и Дамрид быстро похоронили тело Граека — орки были чуть лучше, чем животные, и неограбленное тело могло привлечь их внимание. Самиэль не возражал, когда Дамрид обобрал труп мертвого соратника и присвоил несколько найденных безделушек и рожков патронов. Он бы и сам так поступил и с врагом, и с другом.

— Что-то не так…? — нерешительно спросил Дамрид. — Разве хорошо потерять друга и тут же его забыть?

— Я не знаю — ответил Самиэль. — Я не так давно с ним знаком.

Последняя горсть земли была брошена на тело мертвеца.

— Ты не хотел. Он был плохим. Худшим —

— Что он сделал? — . Это не был вопрос, обычно задаваемый Хемо-Псу, его преступления — это его дело. Но Граек был мертв, и он уже не мог пожаловаться.

— Рабовладелец. Он общался… с нечистыми. Какие-то Арбитры выследили его, но он добрался до них первым, и когда он покончил с ними, пошли слухи, что невозможно было опознать по трупам, что когда-то они были людьми.

— Что еще хуже, он не хотел измениться. Он никогда не видел света. Он никогда не переставал мучить людей. Когда мы эвакуировали гражданских на юге, он исчез на несколько дней, а когда вернулся, появились истории о семьях, замурованных в бункерах, и детях, замученных ради спортивного интереса. Во всем обвинили орков, но Граеку было… что скрывать. Я думаю, он был худшим из людей.

Самиэль был благодарен за нездоровую дрожь, исходящую от двигателей Дефиксио, которые вернулись к жизни.

— Даже не знаю, что бы было, если бы их встраивали рядом, — произнес Дниеп. — Топливо не проблема, ты можешь заправить Леман Русс мочой и, подгоняемый матом, он все равно поедет… Но он получил серьезное попадание вон там сзади, и гусеницы немного расшатаны.