Команда Бешеного - Виктор Доценко

Мастеру сразу стало ясно, что эта операция связана со злополучными контейнерами.

Вчера он получил еще одно сообщение, которого давно ожидал. Его наставника Брата Уорена беспокоили те, кто стоял за спиной Большого Стэна. Все-таки нюх у него — как у хорошей ищейки! Мастер улыбнулся. Брат Уорен выяснил, что за Большим Стэном стоит действительно очень сильный и опасный противник, бывший генерал КГБ Аркадий Сергеевич Рассказов. Орден присматривался к нему, когда он еще был начальником того самого Управления, что сейчас возглавляет генерал Богомолов. Как говорится, круг замкнулся, господа! Сколько трудов они положили на то, чтобы состряпать на него компромат! Нашли сохранившееся досье на его отца и «случайно» подкинули Рассказову. Сделали это настолько тонко, что все были уверены: рыбка с крючка не сорвется. Ан нет! Рассказов оказался гораздо хитрее, чем можно было предположить. Он сумел обратить в свою пользу даже кое-что из компромата. Тогда с подачи Мастера Рассказову была поручена работа по переброске за рубеж «партийных денег». Мастер рассчитал все точно: в стороне оставался член Ордена, деньги оказывались на зарубежных счетах, а генерал Рассказов попадал в такую грязь, что отмыться от нее было просто невозможно.

Однако Рассказов, переведя деньги, неожиданно исчез из поля зрения не только своих коллег, но и Ордена. Попытки отыскать его оказались безуспешными, и все решили, что он погиб. Дело отправили в архив, но Мастер порой вспоминал о Рассказове, словно чувствуя, что генерал еще появится на его пути.

Каково же было его удивление, когда он получил информацию Брата Уорена. Оказывается, этот бывший генерал настолько обнаглел, что преспокойно живет под своим именем. Да еще как живет! Под его контролем находятся многие преступные сферы деятельности мафии: наркотики, оружие, проституция, торговля детьми. Мастер сразу же понял, что Рассказов не обошелся без «партийной кассы». И надо же, именно он, Пятый член Ордена, способствовал обогащению Рассказова в недалеком прошлом. Чертовщина какая-то! Однако, были в сообщении и другие факты: оказывается, Рассказов действовал совместно с Орденом в подготовке августовского путча девяносто первого года в России. А враг, поддерживающий твои идеи, уже почти друг. А теперь еще и контейнеры… Снова пересеклись их интересы. И снова Рассказов, сам того не понимая, работает с ним в одной упряжке. Вот и прекрасно: есть две группы обезьян, которые будут таскать из огня каштаны для Ордена. Остается только не упустить эти каштаны из своих рук.

Все шло очень хорошо, и единственное, что немного портило Мастеру настроение, было то, что ему не удалось внедрить в отряд русских своего человека. А жаль!

Последние приготовления

Как и распорядился генерал Богомолов, вся группа, отправляющаяся в Афганистан, явилась ровно в десять часов в Управление. Оставив ребят в приемной, Воронов с Савелием вошли в кабинет, где уже находился Говоров. Поприветствовав братьев, Богомолов предложил им сесть, но Савелий напомнил об остальных участниках операции.

— Прежде, чем они войдут, Константин Иванович, мне бы хотелось обсудить одно предложение, — осторожно начал Савелий.

— Почему таким таинственным голосом? — усмехнулся Богомолов.

— Это он от волнения! — хитро подмигнул Говоров. — Говори, не бойся.

— А я и не боюсь, — пожал плечами Савелий. — Получилось так, товарищ генерал, что кандидатов оказалось на одного человека больше, чем мы намечали. Все настолько подошли для этой миссии, что я не решился кого-либо отсеять. Немного поразмыслив и посоветовавшись со старшими товарищами… — Савелий кивнул в сторону Воронова и Говорова,

— я предлагаю следующее: одного из них сделать связным, он будет идти отдельно от остальных. Для чего? — спросил он, заметив недоумение на лице хозяина кабинета. — Отвечаю: один человек гораздо мобильнее группы, он может заметить то, что может не заметить целый отряд. Он не вызывает опасений и не настораживает, как группа вооруженных людей. И еще: он будет своеобразной подстраховкой для вас.

— Что значит «подстраховкой»? — нахмурился генерал.

— Допустим, попадет группа в какой-нибудь переплет и не успеет сообщить об этом, тогда и вступит в действие связной, — пояснил Рэкс.

— Но мы все равно не сумеем оперативно вам помочь. — А мы на это и не рассчитываем, — хмыкнул Савелий.

— Вы хотите сказать, что задача этого связного — сообщить о случившемся, дождаться другой группы и продолжить поиски груза?

— Вот именно! — почти хором отозвались Воронов и Савелий.

— Вы не подумайте, что мы заранее настраиваемся на худшее и не верим в удачный исход экспедиции, но подстраховаться никогда не помешает, мало ли что… — спокойно и рассудительно продолжил Савелий.

— Но не кажется ли вам, что одному человеку выжить в тех условиях почти невозможно? — покачал головой Богомолов.

— Вы знаете, Константин Иванович, мне кажется, что для «афганца» нет понятия «невозможно». Трудно, опасно — да, но невозможно — нет!

— Извините, товарищ генерал, но вам хорошо известно, что я никогда зря рисковать не буду, — вмешался Воронов.

— Уж конечно! — язвительно усмехнулся тот. — Напрасно вы так, — обиженно заявил Воронов. — Я готов взяться за это дело, если… — Он бросил взгляд на братишку. — Если командир группы позволит.

— Извини, Андрюша, но твои мозги больше нужны группе, — ответил Савелий.

— Мне кажется, что у Говоркова уже есть кто-то на примете, не так ли? — усмехнулся Порфирий Сергеевич.

— Есть, но если Константин Иванович принимает предложение в целом, то я хотел бы снова посоветоваться.

— Ну что с вами поделаешь? — развел руками Богомолов. — Такой хор разве перепоешь? Пусть будет повашему. О чем хотел посоветоваться?

— На роль связного, назовем его Странником, есть две кандидатуры. Джабраилов Джабраил Джафарович, был ранен в Афганистане, в Москве служил в спецподразделении «Альфа», затем стал работать в «Герате». Колесников Василий Афанасьевич, из семьи потомственных военных, прошел спецназ, пять лет Афгана, старший лейтенант, отлично владеет английским и немного говорит на пушту, классный водитель.

— Соединить бы их обоих и поделить пополам… — мечтательно произнес Воронов, — цены бы такому человеку не было.

— Кабы бабушке да дедушкин «болт», то это была бы уже не бабушка, а дедушка! — хмыкнул Богомолов. — Лично мне кажется, что из двух этих ребят больше подходит Джабраилов, я правильно назвал его фамилию?

— Да, — заулыбался довольный Савелий. — И не только потому, что он связан с преступными группировками. — Генерал хитро взглянул в сторону Савелия, дескать, и это нам известно. — И не потому, что он бежал из плена, и не потому, что не уехал из страны к своим родителям. Он может хорошо вписаться в местные условия, а это даст ему дополнительный шанс выжить и предпринимать решительные действия. Как вы думаете, Порфирий Сергеевич?

— Абсолютно с вами согласен, — кивнул Говоров. — Именно это и имел в виду Савелий, когда излагал мне свое мнение о Джабраилове.

— Значит, мы с вами, генерал, не ошиблись, назначив Савелия Говоркова командиром отряда. Какие будут еще вопросы, прежде чем я приглашу остальных членов группы?

— Других вопросов нет, товарищ генерал! — ответил Савелий.

— Очень хорошо. — Богомолов нажал на кнопку селектора. — Михаил Никифорович, пригласите товарищей в кабинет.

— Слушаюсь, Константин Иванович! Через секунду дверь распахнулась, и на пороге показались шесть человек.

— Рассаживайтесь, товарищи. — Генерал указал на стулья вокруг стола. Когда все сели и приготовились слушать, он сказал: — Друзья мои, все вы прошли Афганистан и знаете цену жизни. Знаете, что такое война. Не мне вам напоминать, что такое Родина. Я прекрасно знаю, что никто из вас не праздновал за Речкой труса, но все равно считаю своим долгом спросить вас: готовы ли вы отправиться туда, откуда могут вернуться не все? Никто не осудит того, кто сейчас захочет отказаться от этой опасной работы. Подумайте! — Голос генерала Богомолова был тихим, серьезным и твердым.

Несколько минут все сидели молча, с некоторым удивлением глядя друг на друга, наконец молчание прервал Малешко.

— Разрешите мне, товарищ генерал? — Он поднял руку, как школьник.

— Да, прошу вас. Вы сержант Малешко? — Так точно, товарищ генерал! Я знаю всех этих хлопцев, как самого себя! — начал он, немного волнуясь, и потому с сильным акцентом. — Вы точно казалы, что никто не праздновал труса за Речкой и кажный из нас познав цену жизни. — Он сделал паузу и посмотрел на своих товарищей. — Но бильшо мне зарадовало душу тэ, шо вы казалы правду: ни вей возвернутси оттуда. За правду спасибо вам! А за нас усих могу казаты: мы пнидемо уси. Вот так! — Он легонько припечатал ладонью крышку стола, как бы ставя точку, и сел.