Осада - Трой Деннинг

Вангердагаст вытянул вперед руку и вонзил молнию в темное сердце. Оно перестало биться, но только до тех пор, пока продолжалась молния. На плаще колдуна открылась красная рана, и из нее брызнула кровь в форме меча.

Вангердагаст взревел – скорее от ярости, чем от боли – и наполнил клетку из черных ребер магическим огнем. Голова волшебника дернулась в сторону. Руки Вангердагаста упали по бокам, и Галаэрон, уже бросившийся в бой с обнаженным кинжалом, закричал. Ребра наполовину повернулись к нему, и на мгновение золотые глаза Ривалена появились в воздухе над извивающимися позвонками шеи. Усталые руки Вангердагаста поднялись, обхватили костлявое тело, и он произнес знакомое командное слово. Они исчезли в шипении телепорта.

И хриплый голос Ривалена разразился страданием в освещенном

шаром патио. Галаэрон обернулся и увидел, что принц – или, скорее, ребра и сердце принца – вспыхнули золотым пламенем, когда Вангердагаст попытался столкнуть черную тварь в чернильную тьму, ползущую к ним обоим. Галаэрон был там в прыжке, пятками вперед, чтобы пнуть Ривалена через край. Ребра и сердце исчезли, пылая, в черном небытии – и Вангердагаст бросился за ними, внезапно перевернувшись на спину, вытянув рукав над головой в темноту. Галаэрон приземлился рядом с ним, повернувшись не в ту сторону, но схватил мага за пояс, подтянулся и разрубил наручник. Вангердагаст издал болезненный вздох и отдернул руку.

От неё остались только лохмотья: большой палец и маленький кусочек плоти, соединяющий его с запястьем. Остального просто не было, как будто оно стало невидимым или потерялось от укуса какого-то очень странного существа. Соседняя стена таверны рухнула в небытие, оставив только угол с фонтаном теней, стоящим вертикально. Галаэрон затащил Вангердагаста обратно под навес и принялся рыться в карманах плаща волшебника.

— У тебя есть какие-нибудь целебные зелья? — спросил Галаэрон, отбрасывая в сторону перья и сумки, полные железных опилок.

С запавшими глазами и кожей, серой, как снежное облако, волшебник выглядел так, словно уже умер. Галаэрон видел по крайней мере две опасные для жизни раны и подозревал, что есть и другие, о которых он даже не догадывался.

— Как нам помочь? — спросил Галаэрон.

Взгляд Вангердагаста стал пустым и скользнул в сторону.

— Вангердагаст? — Галаэрон приложил ухо к губам колдуна и с облегчением услышал тихое, ровное сопение.

— Вангердагаст?

Когда волшебник так и не ответил, Галаэрон остановил кровотечение, как только мог, затем встал на стол, чтобы искать помощи. Он не был удивлен, обнаружив, что сражение уже закончилось – магия катастроф имела свойство быстро заканчивать сражения, – но он был поражен масштабом разрушений.

Большая часть Тилвертона – весь Старый Город под ним и остальная часть города за дорогой Лунного Моря – уже лежала под морем теней, и пятно продолжало распространяться. Большая Башня Совета в центре города погружалась в забвение, и он слышал, как воины с обеих сторон кричали друг другу на темных улицах, все больше озабоченные спасением своих жизней, чем чьих-либо еще. Галаэрон не мог сказать, удалось ли леди регенту Рованмантл эвакуировать остальных своих граждан, но отсутствие голосов матрон и рыдающих детей он счел хорошим знаком – одним из немногих за этот день.

Не найдя там никакой возможности помочь, Галаэрон спрыгнул вниз и направился к верхней стороне патио. Сцена там была почти такой же, как внизу, за исключением того, что большая часть теневого вещества скатилась вниз по склону в нижний город, пощадив большую часть Района Холмов, зубчатые руины Дворца Тилвера и длинный участок стены. Именно там, на вершине одной из еще не достроенных стеновых башен, он нашел их спасение.

На вершине одного из шпилей, не более чем в двухстах шагах от него, стояла фигура Ариса, освещенная желтым светом шара Вангердагаста, одна рука была поднята ко лбу, когда он осматривал город. Галаэрон подошел как можно ближе к краю навеса и помахал рукой. На мгновение ответа не последовало, и он начал опасаться, что даже острое зрение каменного гиганта не сможет разглядеть его под навесом. Когда Арис указал в его сторону, Галаэрон понял, что они спасены. Он подождал пару мгновений, пока великан помашет ему в ответ, затем спрыгнул со стола, чтобы вернуться к Вангердагасту—и обнаружил, что Калэдней уже стоит на коленях и по капле вливает в горло волшебника целебное зелье. Когда Галаэрон, прихрамывая, подошел к ней, она подняла на него сердитый взгляд.

— Когда тебе понадобится помощь, позови через него, — она указала подбородком на кольцо, которое дал ему Вангердагаст. — Для этого и существует пурпурный дракон.

— Что, во имя всех богов дроу, — требовательно спросила Стальной Регент, расхаживая взад и вперед перед Галаэроном, — ты сделал с моим Королевским Магом?

Уже почти рассвело, и они стояли лагерем – на самом деле прятались – с остатками армий Союза Сердцеземья, в миле от того, что когда-то было Тилвертоном. Вещество Тени поглотило город почти полностью, распространившись далеко за стены, чтобы поглотить даже отдаленные загоны для скота и стоянки караванов. Все, что осталось от города, – это стена на вершине района холма и зубчатые руины дворца Тилвера, теперь снова освещенные сферой магического шара Вангердагаста.

Алусейр махнула рукой в сторону золотого шара.

— Он не хочет смотреть ни на что, кроме этого проклятого шара, и все время спрашивает, победили ли мы. Что я ему скажу? Что мы победили, потому что у нас было больше выживших, чем у шадовар? Или что мы проиграли, потому что потеряли всю нашу армию? Как мне вытащить его из этого?

— Скажите ему правду, — предложил Галаэрон. — Скажите ему, что никто не выиграл.

— Это не было бы правдой — сказал Арис.

Алусейр повернулась к сидящему гиганту и, несмотря на то, что ей пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть его лицо, каким-то образом все еще казалось, что она смотрит ему прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать, что шейды победили? — спросила она.

— Потому что я знаю, что мы этого не сделали. Нет, если мы потеряли Вангердагаста.

— Я говорю, что фаэриммы победили, ответил гигант. — Они все еще контролируют Эвереску, и теперь они скоро будут свободны. И без того грозовое лицо Алусейр стало совершенно яростным.

— Благодарю вас за то, что вы сделали невыносимую потерю еще хуже.