В объятьях звёзд - Ани Марика
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не успеваю задать уточняющие вопросы. Удивлённо хлопаю ресницами, а Ансер обжигает губы быстрым поцелуем и сбегает. Гад ещё один на мою голову. Провожаю его спину, как он спешно запрыгивает в свой обтекаемый чёрный джет и стартует.
Отмираю, только когда стальные пальцы смыкаются на локте. Встрепенувшись, поворачиваю голову. Стейбек больше не улыбается ласково. Он вообще кажется сейчас настоящим кесарем. Суровый и опасный. Мужчина жмёт что-то на своём коммуникаторе и спешно тащит, но не к лифтам, а к кораблю Стервятника.
– Что вы делаете? – лепечу, упираясь пятками.
– Возвращаю жену, – обрубает он и бросает в руки вышедшего из звездолёта Эгорда. Бандит крепко удерживает меня по корпусу, словно в тисках зажимает. Я говорила, что маленькая? И это моё проклятье!
– Вы не можете со мной так поступить! – кричу. – Я ведь… Старкар вас не простит. Вы…
Задыхаюсь от возмущения, страха и ненависти. Вот не зря я его ненавидела всей душой.
– Как бы ты меня ни назвала, ради своей жены я пожертвую даже женой сына, – Стейбек подходит ближе и хватает за щеки, чтобы посмотреть в глаза. Плюю в ненавистное лицо кесаря. Он не отшатывается, не морщится, вообще никак не реагирует. Тянет за волосы, фиксируя голову. Морщусь от боли в затылке, но двинуться не могу, Эгорд удерживает меня. – Передай Томе. Я приду за ней.
Кесарь… Отец моего парня… Жениха… Мужа, просто и безжалостно срывает браслеты. Армиллу сына и внуков. А я ничего не могу сделать. Никак не остановить. Хоть и пытаюсь. Дергаю корпусом, стараюсь скинуть увальня за спиной. Только мои потуги – так, трепыхания бабочки в силках. Смотрю в эти зеленые глаза, безжалостные и свирепые. Он один раз уже видел мои слезы и мольбы. Больше не увидит. Вздергиваю выше подбородок, перестаю сопротивляться. И вижу улыбку, слабую, едва уголок губы дернулся.
— Передай Старой, — Стей склоняется еще ближе к моему лицу, — Ее новая жизнь будет хуже рабства. Она не верит обещаниям, но знает, я слов на ветер не бросаю.
Чувствую, что-то металлическое давит в ладонь. Сжимаю в кулаке. Непонятное нечто. На ощупь не разобрать. Просто запихиваю в рукав спортивки.
– Горите в аду, – цежу сквозь зубы.
– Так и будет, девочка, – хмыкает он и кивает мужчине. – У тебя минута настроить гиперпрыжок и исчезнуть, пока остальные не просекли.
– Я успею, – усмехается Стервятник и, прижимая к своему торсу трепыхающуюся меня, заносит в джет.
Глава 43
Небольшой корабль на сверхзвуковой скорости летит по ненавистному космосу, огибает все эти астероиды и разные космические тела. А я лишь вжимаюсь в спинку кресла, куда меня усадили и ремнями стянули так сильно, что дышать невозможно. Цепенею, смотря перед собой, очень стараюсь не впасть в крайнюю степень истерии. Корябаю подлокотники и с усилием проталкиваю воздух через сжатые зубы.
Мне просто нужно собраться, отвлечься, абстрагироваться. Немного подумать и успокоиться. Но разум отключается, заполняя всё нутро липким, ледяным, удушающим страхом. Нужно перестать смотреть… Зажмуриваюсь сильно-сильно. Всё будет хорошо. Повторяю снова и снова. Мне нужна эта вера. Всё будет хорошо. Мальчишки придумают, как вытащить меня. Я ведь сама хотела обменять себя на маму Старкара. И себя винила во всём случившемся. Только меня переубедили, нашли нужные слова для успокоения собственной совести.
Гул и вибрация звездолёта бьют по нервным окончаниям. Очередной резкий вираж и паника топит полностью. Погребает в собственных страхах и немощности. Я задыхаюсь. Беззвучно глотаю, открываю-закрываю рот и трясусь в припадке.
— Эй!
От хриплого окрика шарахаюсь в сторону. Вскрикиваю. Ремни больно впиваются в живот, и крик переходит в хрип. Тяжёлая ладонь бьёт по грудной клетке. Не сильно, но ощутимо. Смыкается на вороте толстовки и возвращает обратно в сидячее положение.
— Связался на свою голову, — Эгорд хватает за волосы, грубо, жёстко. Разворачивает к себе, фиксирует и смотрит зло, с яростью и.. тревогой? — Не играй со мной! — рычит прямо в губы. — Дыши, бля!
— Иди к дьяволу! — огрызаюсь с хрипом. Хватаю воздух ртом и царапаю предплечье, пытаясь убрать эту руку с волос.
Стервятник грязно матерится и, выпустив, жмёт на какие-то кнопки. Выскакивает из своего кресла и лёгким движением руки вытягивает меня. Не сопротивляюсь, сил нет. И воздуха нет.
— Ай! Что ты делаешь?! — визжу, когда он обливает моё лицо из бутылки. Брыкаюсь, пинаюсь, бью наотмашь по лицу, шее, плечами. Царапаюсь. Кажется, даже кусаюсь.
— Успокойся! Кошка, блять! — шипит бандит, скручивает мои руки, полностью фиксирует по корпусу. — Смотри! — пальцы впиваются в подбородок и насильно поворачивают голову. — Нет больше твоего космоса!
И я смотрю. Смотрю на затемнённые окна, вижу только наши со Стервятником отражения. Его тёмные, почти чёрные глаза, орлиный нос и плотно сжатые губы. Он в бешенстве, но не причиняет боль. Дышать всё ещё тяжело. Очень тяжело, будто у меня тяжелейшая форма астмы. Каждый вдох причиняет боль, царапает глотку и выжигает нутро.
— Очухалась? — цедит, получает несмелый кивок и грубовато вытряхивает меня на лавку. — Только дёрнись — выкину за борт. Уяснила?
Получив ещё один кивок, Эгорд проклинает всех и возвращается к креслу пилотов. Для меня загадка, как он управляет кораблём, ведь видимость нулевая. Все стекла затонированы по максимуму. Я не обольщаюсь такой заботе. Это не ради меня, просто чтобы не померла раньше времени и не испортила их с кесарем планы.
Через время, совсем успокоившись, собираю мозги в кучку. Когда нет удушающего космоса со всех сторон, думать становится легче. Стряхиваю с волос лишнюю влагу, тянусь за остатками воды.
— Не рыпайся, — прилетает грозный рык.
