Меж двух миров (СИ) - Анна Швыркова

Лана неуверенно прилегла ему на руку. Она уже перестала стесняться своего голого тела, просто сейчас не было никакого желания заниматься любовью. Не то у нее настроение. Однако Видар просто обнял ее и больше ничего не делал, кроме как разглядывая яблоню над собой, и она тоже расслабившись, посмотрела вверх.

‒ Здесь пахнет тобой, ‒ прошептал Видар невесомо поглаживая пальцами ее плечо. ‒ Яблоками и луговыми цветами.

Улыбнувшись, Лана приподняла голову и поцеловала мужчину в губы.

‒ Спасибо, что привел меня сюда. ‒ Подумав, решила добавить: ‒ И за все остальное тоже спасибо.

Видар улыбнулся в ответ. Вернув голову на мужское плечо, Лана вытянула руку вверх, пальцами очерчивая ветки высоко над ними. Нежные белые лепестки кружились в танце, задевая поднятую руку, вальсировали вокруг нее и опадали на обнаженные тела.

Лана, боясь нарушить волшебство момента, тихо спросила.

‒ Почему ты раздел меня?

Она скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.

‒ Люди слишком большое значение придают одежде. Прячутся за ней, скрывают себя. Когда я бегаю зверем, меня ничто не ограничивает, ничто не мешает быть собой. Без одежды свобода чувствуется ярче. Я хотел, чтобы в этом моменте ты тоже это прочувствовала, когда нет ничего лишнего, только главное ‒ ты и я.

Она кивнула, принимая ответ. Лежать обнаженными в лесу, даже если рядом нет ни души, все равно было неловко. Но Лана не могла не признать ‒ что-то в этом было. Что-то правильное, красивое и первозданное.

Они пролежали до обеда, пока магия вокруг не разбилась о реальность, громким звуком голодных животов.

Вернувшись в дом, Видар начал организовывать обед, а Лана была на подхвате, очищая и нарезая овощи. Они негласно решили, что готовить будет Видар ‒ незачем портить продукты, если за приготовление возьмется Лана.

Дни потекли своим чередом.

Каждое утро они лежали под яблоней в лесу. После обеда занимались делами по дому или гуляли по округе. Лана по привычке собирала травы, высушивая и заготавливая их, стараясь не думать о том, что ей они уже не пригодятся.

Несмотря на то, что они нашли в шкафу мужские штаны и рубашку, Видар продолжал ходить голышом. На все ее уговоры надеть хотя бы штаны, начинал поигрывать мышцами и бровями, игриво спрашивая, что ее конкретно не устраивает в его голом виде.

Лану все устраивало, просто видимо слишком глубоко сидела привычка, что нужно быть одетым, если ты не в ванне и не в постели.

Видар же объяснил ей, что в деревне с пониманием относятся к тому, что кто-то после оборота оказался без одежды, но намеренно ходить голым не одобряется. Иногда оборотни надевают шорты на пару размеров больше, чтобы при обороте они не порвались. Чаще всего, когда нужно быстро посетить соседние деревни и, обернувшись там в человека, не остаться голым. Но если оборотни бегают одни по лесу в свое удовольствие, то предпочитают это делать без ограничивающей движения одежды. А здесь для него такое раздолье ‒ не нужно постоянно раздеваться, если вдруг он захочет обернуться и побегать зверем.

Она махнула на его голый вид рукой. В конце концов на что ей жаловаться? Красивый мужчина ходит перед ней голым.

И соблазняет. Лана все понимала, но желания заниматься любовью не было. Видар хоть и не настаивал, но при любой возможности целовал ее, крепко прижимая к себе и другим поверхностям поблизости. Правда, как только его руки оказывались под одеждой, Лана тут же начинала вырываться.

Но в одно утро Видар все же смог ее соблазнить, пока она была сонная и не до конца проснулась. После такого приятного пробуждения Лана задумалась, и сама не поняла, почему до этого отказывала и себе, и Видару в удовольствии. Кольцо было на ней, и она тихо радовалась решению носить его. По крайней мере они не заберут с собой еще одну жизнь.

Теперь каждый день был наполнен не только бытовыми заботами и готовкой, но и страстью. Заняться большую часть времени им было нечем, и они занимались любовью. Часто и много, наслаждаясь друг другом.

О предстоящим не разговаривали. Дни не считали. Но беспокойство у Ланы росло с каждым днем.

Каждое утро она осматривала свое тело и еще спящего Видара, боясь обнаружить маленькие янтарные звездочки. И каждое утро выдыхала с облегчением.

Один день.

У них есть еще один день.

Каждое блюдо было самым вкусным в ее жизни. Они ели медленно, наслаждаясь каждым кусочком, потому что он в любой момент мог стать последним. Даже простой грубый хлеб, который выпекал Видар, казался ей пищей богов.

Лана иногда думала о столице и той жизни, о которой мечтала. Сейчас она жила в хижине в глубине леса, помогала Видару готовить, стирала руками белье, протирала пыль и мыла полы без использования магии. С магией можно все это сделать за пять минут, но тогда чем заниматься остаток дня. И приходила к мысли, что какая разница, сколько у тебя денег, во что ты одет, где живешь. Главное живешь.

Они каждое утро приходили к яблоне в лесу. И с каждым днем цветения становилось все меньше. Лепестки, когда-то кружившие вокруг них плотной белоснежной вьюгой, пропадали. Скоро на ветках появится мелкая завязь будущих яблок, которые она никогда не попробует.

Паника и страх смерти все же незаметно подкрались к ним. Лана старалась держать себя в руках и не впадать в истерику, хотя очень хотелось. Видар тоже крепился, пытался шутить, но все же мрачнел все сильнее.

Даже занятия любовью стали с привкусом отчаянии. Они почти не отрывались друг от друга, прерываясь только на сон и еду. Сливались воедино, сплетались душами, телами, боясь, что этот раз станет последним. Они ощущали как смерть неизбежно подкрадывается, наблюдая за ними с каждым разом все ближе и ближе.

И они держались друг за друга, боясь отпустить, понимая, что это бесполезно, и конец неизбежен.

Скоро у них не будет даже одного дня.

Хоть они и не считали дни, но обмануть себя не получалось. Прошло уже много дней с момента их прибытия в хижину. Каждое утро могло стать последним.

Каждый раз, засыпая, они оплетали друг друга словно две лозы, боясь разлучаться даже во сне. Потому что с утра они могут проснуться уже со звездами на теле, и времени у них не останется. Ложась, Лана не могла сдерживать тихих слез. Видар прижимал ее к себе еще крепче, обвивая руками и ногами, пряча от всего мира в объятьях,