Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Да-да, конечно, — закивал головой мужчина. — Но как тебе это удалось?! Когда пришли известия, что на твой отряд напали…

Гаэрд ухватил за плечо Тагарда, разворачивая спиной к себе и подталкивая вперед. Лиаль подняла растерянный взор на Дальвейга, и ласс вновь обнял ее за плечи, крепко прижимая к себе. Они направились прочь с площади, разыскивая тихий уголок. Вести товарища на гостевой двор, как и идти туда, где остановились братья, Гаэрд не хотел, потому они зашли в трактир, где имелись кабинеты, куда троица и скрылась, велев подать хмельной напиток и снеди.

— Рассказывай, — велел Дальвейг Вальгену. — Кто принес известия, и что передали Ордену? Я хочу знать точно.

Тот покосился на Лиаль, но Гаэрд отмахнулся.

— Он уже имел дело с охотниками, мне пришлось открыться.

Таг Вальген округлил глаза, но пока удержался от расспросов, зная по опыту, что рассказывать более молодой товарищ будет лишь тогда, когда услышит ответы на свои вопросы. Мужчины подождали, пока трактирная прислуга заполнит стол снедью и покинет кабинет. После разлили хмельной напиток, и Вальген почти залпом осушил свой кубок.

— Рассказывай, — повторил Гаэрд.

— Твой ратник появился на двадцатый день после того, как вы покинули замок, — заговорил Тагард. — Должно быть, Святые вели его, иначе бы сдохнуть ему задолго до ворот замка твоего отца. Бедолага и умер от гноящихся ран вскоре после того, как рассказал о засаде в лесу. Он говорил, что погибли все, только о тебе ничего не мог точно сказать. По словам ратника, он слышал твой свист, которым обычно подзываешь своего Ветра, о большем ничего поведать не смог. Мы отправились в указанное место, нашли тела, засыпанные снегом, нашли возок, но там не оказалось реликвии. Твой отец, отправившийся с нами, разослал людей во все концы королевства, чтобы отыскать твой след. Не знаю, узнал ли кто о тебе, но мы в этой стороне и не чаяли услышать известий, и вдруг ты сам, да еще с НИМ!

Тагард замолчал, а Дальвейг задумчиво потер подбородок.

— Каков был отец, узнав о моей возможной гибели? — спросил он.

— Стал бел, как снег, он и не дал твоему ратнику отойти прежде, чем тот не поведал все, что мог, — ответил Вальген. — И был рад узнать, что тебя нет среди убитых.

— Почему отправились искать меня, а не охотников, которые, как вы думали, захватили реликвию?

— И их тоже, но ласс Дальвейг сказал, что ты, скорей бы умер, чем сбежал, оставив меч врагу. Потому решено было искать тебя, в первую очередь. Ежели ты жив, то о мече скажешь больше, чем мы можем предположить. К тому же ты мог успеть спрятать реликвию, — Вальген замолчал на некоторое время, с явным наслаждением вгрызаясь в сочный кусок мяса.

Гаэрд тихо отстукивал пальцами по поверхности стола, раздумывая, что делать дальше. Лиаль переводила взгляд с незнакомого ласса на своего возлюбленного. Ей вдруг стало страшно, что он сейчас надумает последовать за братьями, чтобы не уронить своей чести перед ними, но спросить об этом лаисса не решалась. Однако Дальвейг, словно услышав ее мысли, откинулся на спинку стула и прямо взглянул на товарища.

— Таг, я не могу сейчас объявиться, — снова сказал он. — Как я и сказал, через несколько дней я готов буду присоединиться к братьям и добраться до хранилища, но не сегодня. Мой путь лежит в иную сторону, и я не оставлю тех, кто спас меня. Мне нужно всего несколько дней. Ежели посчитаете меня предателем, что ж, я приму обвинения, но принятого решения не нарушу. Я просил благословения Святых, и они дали мне его. И доказательство тому Халидур, все еще не оставивший меня своей силой.

Вальген взглянул на него исподлобья, обтер руки о кусок полотна, который принесли вместе с трапезой, и поставил локоть на стол, нацелив на Гаэрда палец.

— Я буду последним, кто назовет тебя предателем, Гаэрд, — сказал мужчина. — Но коли уж мы встретились, отчего бы нам не сопроводить тебя к твоей цели? Так и меч будет в большей сохранности, и ты получишь отряд, способный противостоять нападениям, как нечестивцам, разыскивающим тебя, так и прочим врагам, которые могут встретиться на твоем пути. Так не придется врать мне, и не нужно скрываться тебе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не все братья такие, как ты, Таг, — улыбнулся Дальвейг. — Кто-то посчитает, что я иду против Ордена.

— Мой меч и мой кулак в твоем распоряжении, — рассмеялся Вальген. — Я старший в нашем отряде, потому заткну рот каждому, кто решит выступить против. Ты меня знаешь, я терпеть не буду.

— И все же…

— Сколько у тебя людей? — прямо спросил Тагард.

— Нас трое, — усмехнулся Гаэрд. — Но поднять меч могут лишь двое, третий неопытный юнец, как ты сам можешь видеть.

Вальген посмотрел на благородную лаиссу, прищурился и хмыкнул.

— Твой юнец хорош, как девица, — заметил он. — Не каждая девица так нежна, как этот юноша. Да и не на каждого юношу будет с нежностью смотреть благородный ласс, до недавнего времени охочий до женских объятий.

— Довольно! — оборвал его Гаэрд. — Это пустой разговор, и не стоит его затевать.

— Ну, не стоит, стало быть, не стоит, — крякнул Таг, довольно хмыкнув. — Однако, Гаэрд, имея кроме своего только один меч, да… юношу, не стоит отказываться от помощи тех, на кого ты должен полагаться в первую очередь. Мы сопроводим тебя туда, куда ты направляешься, а после вместе отвезем Халидур в хранилище. Это самое разумное решение, какое ты можешь принять. Твой ответ?

Ласс Дальвейг взглянул на Лиаль, но девушка ответила ему доверчивым взглядом, дав мужчине самому решить эту задачу. Гаэрд вновь побарабанил по столу. В конце концов, Таг был прав. Имея такое сопровождение, можно было не опасаться, ни Последователей, ни наместника, они закроют его от всех напастей. Лишь королю братья не посмеют противостоять, но король и был целью всего путешествия.

— Хорошо, — кивнул молодой ласс. — На рассвете покидаем Брил. Встретимся у Главных ворот. Но учти, Таг, ежели начнут совестить меня, я смогу избавиться от опеки братьев и доведу свое дело до конца, чтобы обо мне не думали.

— Да будет так, — кивнул ласс Вальген. — И все же я безумно рад, что нашел тебя, друг.

Гаэрд улыбнулся и крепко сжал протянутую руку.

Глава 28

— Выпустил погулять, и нате вам, они уже тащат кого-то на хвосте. А зачем тащат? Слепец ясно сказал, ждать напасти оттуда, откуда не ожидаете. Ожидали этих братьев? Нет, не ожидали, а они есть и едут с нами. И зачем ходили на этот праздник? Будто без них бы не отпраздновали. Сначала дела важные завершите, женитесь, а потом гуляйте, где хотите, хоть на празднествах, а хоть и с Нечистым в его царстве. Так нет же, не терпелось им, а теперь не пойми чего ждать. Знал бы, никуда бы не отпустил. Теперь будут рядом отираться не пойми кто и не пойми зачем. И ведь знают предупреждение Вильтрана, а все одно, договорились они с братьями. А что ждать от тех братьев неизвестно…

— Ригн! — хором вскричали Лиаль и Гаэрд, устав слушать ворчание Магинбьорна, изводившего их еще с того мгновения, как узнал о новом сопровождении.

— Ригн… Хвала Святым, уж двадцать три года, как Ригн, а толку, коли ума нет, ни у сестрицы, ни у друга? Отпустил одних, они уже нашли себе приключений…

— Или ты замолчишь, или я свяжу тебя! — взорвался вечно сдержанный Дальвейг.

— Вяжи не вяжи, а дело сделано, тащите с нами неизвестно кого…

— Братец, хватит! Пожалей нас, — взмолилась Лиаль. — Сил уже нет! Полночи ворчал, все утро ворчишь, сколько можно?!

— Сколько нужно, столько ворчать и буду, — монотонно бубнил себе под нос Ригнард. — Ежели ума у вас нет, то хоть меня послушайте. Вильтран сказал — будет напасть откуда меньше всего ожидали, а братья эти более всего к его предсказанию подходят. Милости Святых, благородные лассы и их воины, — бодро приветствовал ожидавший у ворот отряд братьев-хранителей Магинбьорн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лиаль и Гаэрд переглянулись и вознесли благодарственную молитву Небесным Покровителям за появление отряда Тагарда Вальгена. Ригнард перестал ворчать, с интересом разглядывая в сером рассвете новых спутников. Их было около двадцати, в таких же темно-зеленых плащах, как у Гаэрда. На груди у каждого висел знакомый Лиаль медальон, сейчас вытащенный поверх одежды, должно быть, как знак опознания. Впрочем, обознаться было сложно, тем более Дальвейгу, узнавшего каждого из братьев.