Феникс и зеркало: Роман, новеллы - Аврам Дэвидсон

Именно в тот день, с которого мы начали свой рассказ, д-р Голдпеппер возвратился, совершив обход окрестностей, и хозяин дома сообщил, что некто дожидается, желая повидать его.

— Дожидается, желая повидать меня? — так прозвучал удивленный ответ. — Кто?

— Морри, я не знаю, — сказал доктор «Клем», — какой-то маленький старенький человек.

Д-ра Голдпеппера совершенно сбила с толку осведомленность о привычке техасцев ставить слова «маленький» и «старенький» чуть ли не перед всяким существительным — «маленький старенький младенец», «маленький старенький слон» или «бронтозавр» — а потому он удивился, заметив, что дожидавшийся его субъект действительно оказался маленьким и — судя по всем внешним признакам — стареньким.

Но прошла доля секунды, и он узнал типично синие десны во рту этого индивидуума, раскрывшемся в раболепной фальшивой лицемерной улыбке, и понял, что находится в обществе представителя отвратительной и чужеродной расы, чьим пленником он оказался вопреки своей воле на далеком Ипсилоне Кентавра (так он называл ее с мрачноватой иронией, чтобы избежать озлобления).

Напугавшись, д-р Голдпеппер от изумления вскрикнул. Он сделал шаг и по оплошности оказался за спиной «Дока» Кроуфорда, спросившего: «Морри, в чем, к черту, дело?»

Голдпеппер бесстрашно попытался хлестнуть посягателя удочкой, но миниатюрный инопланетянин увернулся от удара и упал ниц, крича: «Будь добр, милосердный Голдпеппер!», и попытался подсунуть голову под ногу Голдпеппера.

Как только наступило осознание того, что сей жест выражает смирение, а также уважение и почтение, а не является одним из приемов силовой борьбы, последний сразу же обрел спокойствие.

— Что означает это возмутительное вторжение? — с суровым возмущением спросил д-р Голдпеппер. — Входит ли в ваши намерения похитить меня еще раз, как будто я еще не пресытился цурис?

— Окажи содействие, окажи, великодушный Голдпеппер! — застонал инопланетянин, корчась на ковре из шкур пятидесяти четырех койотов, застреленных владельцем М.Бар Л. — Прости, Величайший Стоматолог всех времен!

Схватив нежеланного гостя за край воротничка, пока тот все пытался изобразить из себя вассала, д-р Кроуфорд осведомился, в некотором изумлении: «Морри, ты хочешь сказать, что эта маленькая старенькая тварь принадлежит к банде, которая тебя похитила?»

— Это совершилось за счет хитрости, а не путем насилия, — устало сказал некогда пострадавший. — И мне не хочется останавливаться на этом вопросе. Попроси его удалиться.

— Попросить его?! — воскликнул, ругнувшись, д-р Кроуфорд. Он открыл дверь и вышвырнул незваного гостя вон с некоторой долей насилия. Затем он вызвал одного из своих служащих, высокого смуглого уродливого человека с одним лишь глазом, известного как «Ojito» [64] Гонсалес, за чью голову в штате Чиуауа (а может быть, Сонора) было назначено неофициальное вознаграждение в десять тысяч песо. Он приказал мексиканцу не допускать более внеземное существо в пределы ранчо под угрозой великой немилости.

Чрезвычайно потрясенный этими событиями д-р Голдпеппер позволил себе поддаться на уговоры и выпить маленькую рюмочку виски «Бурбон», а миссис Дусит сварила ему крепкого кофе.

Еще не улеглось возбуждение, вызванное этими неприятными событиями, а с дороги уже донесся шум автомобиля. Выглянув из окна, находившиеся в помещении увидели хорошо известный светло-кремовый кадиллак Джеймса Э.(Элфонзуса) «Большого Джимми» Дэнди. Вместе с ним в машине сидел его сын, «Маленький Джимми», — замечательный пример гиперболы или преувеличения, не имеющего целью ввести в заблуждение, ибо невооруженному глазу было ясно, что в «Маленьком Джимми» по меньшей мере шесть футов и шесть дюймов росту, и лицо у него открытое и приятное. Для д-ра Морриса Голдпеппера служил источником печали тот факт, что независящие от него обстоятельства создали препятствия браку этого молодого человека и Мэри Джейн Кроуфорд, к которой он очень нежно относился (наподобие дядюшки, и она называла его «дядя Морри»).

Молодой человек помахал им рукой, а затем удалился вместе со своей нареченной, выбежавшей из дома ему навстречу. Его отец поглядел на них, покачал головой и медленно пошел в дом.

— Здрассте, «Клем», — сказал он в качестве приветствия. — Здрассте, «Док», — имея в виду не хозяина, а гостя.

— Какие-нибудь новости, «Джимми»? — осведомился д-р Кроуфорд. Когда м-р Дэнди медленно покачал головой, д-р Кроуфорд сжал губы. Затем он встал. «Мне надо заняться кой-каким делом на южном сороковом, — сказал он. — А вы с „Морри“ развлеките пока друг друга. „Джимми“, вы с сыном остаетесь обедать у нас, слышишь? — И он исчез. Ему явно не хотелось, чтобы представилась возможность побыть с другом наедине, конечно, из опасений, как бы не оказался затронут вопрос отложенного бракосочетания.

Изо всех сил стараясь завязать беседу, д-р Голдпеппер спросил: «Интересно, почему люди всегда говорят о южных сороковых. Почему это так редко приходится слышать, если вообще приходится, о северных сороковых?»

Но м-р Дэнди не справился с решением этого занимательного этно-экологического вопроса. Он просто покачал головой со смущенным видом и сказал: «Прокляни меня Б., я не знаю, „Док“. А потом вздохнул.

Он был типичным хозяином ранчо техасского типа: высокий, покрасневшее лицо, сапоги, Стетсон.

Он еще раз вздохнул, глядя на чучело части белохвостого оленя, которое д-р Кроуфорд разместил над полкой гигантского камина, следуя довольно-таки сомнительному порыву.

— М-р Дэнди…

— «Джимми», «Док».

— «Джимми», простите, что я затрагиваю ваши личные эмоциональные затруднения, но если не возражаете… в конце концов, хоть я и не врач в общепринятом смысле слова, и уж вовсе не психиатр, не психолог и не психоаналитик (Фрейдианской или иной направленности), все же, на протяжении долгих лет исполнения профессионального долга, прежде чем приступить к работе более уединенного свойства над зубными протезами, в ходе гражданской практики, а также в Морской Зубоврачебной Службе Соединенных Штатов пациенты часто поверяли мне разнообразные свои затруднения, и…

М-р Дэнди разразился стоном. «Док, — сказал он, — вы не знаете кого-нибудь, кто хотел бы купить пятнадцать миллионов дождевых червей?»

Молчание.

Д-р Моррис Голдпеппер пришел к убеждению, что этот человек повредился в уме, что послужило причиной ментальных аберраций немалых размеров.

— Что вы понимаете под «пятнадцатью миллионами дождевых червей»? осторожно спросил он. Ему уже доводилось сталкиваться с разнообразнейшими видами маний, но это было нечто новое.