Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд

Наклонившись вперед, я сжал рукой воротник Рида Райли, так же, как до этого сжимал воротник сержанта из Беннинга. Но на этот раз я приставил дуло пистолета к углублению за его правым ухом. Мягкие ткани, никаких костей. Как раз по размеру дула.

— Давай вперед, — скомандовал я. — Очень медленно. Поверни влево на переезде. Заезжай на рельсы.

— Что? — спросил Райли.

— Ты же слышал, что я сказал.

— Но скоро пойдет поезд.

— В полночь, — уточнил я. — Так что пошевеливайся, солдат.

Это была трудная задача. Он инстинктивно попытался склониться ниже к рулю, чтобы лучше видеть пространство перед собой. Но я не позволил ему этого. Я с силой притянул его назад и прижал к спинке сиденья. Однако даже в таком положении Райли все сделал так, как надо. Проехав вперед, он усилием рук вывернул колеса, поставив их по диагонали и подготовившись въехать на рельсовый путь. Он двинул машину на подъем и, когда передняя правая шина попала в канавку на тротуаре, осторожно подал ее строго вперед, и она съехала с асфальтово-щебеночного покрытия дороги. Правые шины оставались на рельсе. Левые оказались на шпалах. Почти ювелирная работа. Не хуже, чем у Деверо.

— Ты ведь проделывал это и раньше, — сказал я.

Он ничего не ответил.

Мы перемещались вперед медленнее, чем если бы шли пешком, испытывая при этом сильную тряску. Правая сторона машины, приподнятая кверху, катилась ровно по рельсу, левая сторона подпрыгивала и опускалась на шпалах, как лодка на волнах. Мы поравнялись со старой водокачкой, затем проехали еще ярдов десять, после чего я скомандовал:

— Стоп.

— Здесь?

— Это хорошее место, — сказал я.

Он плавно нажал на тормоз, машина остановилась на путях и замерла в том же наклонном положении. Я продолжал держать Райли за воротник и прижимать пистолет к его затылку. Прямо передо мной за ветровым стеклом рельсы тянулись на север и в какой-то точке вдали сливались воедино, и глаз видел лишь тонкую серебряную полоску, освещенную лунным светом.

— Капитан, — сказал я, — снимите левую руку с руля и откройте окна.

— Зачем?

— Скажу вам, ребята, уж очень от вас воняет. А станет вонять еще больше, можете мне поверить.

Райли на ощупь пошарил пальцами, и первым опустилось окно рядом с сиденьем его отца, потом рядом со мной, а затем окно в двери напротив меня.

В салон хлынул свежий воздух; снаружи дул легкий бриз.

— Сенатор, — приказал я, — нагнитесь и выключите свет.

Ему потребовалась секунда для того, чтобы нащупать пальцами выключатель, и в салоне стало темно.

— Теперь выключите двигатель, — приказал я, — а ключ передайте мне.

— Но мы же остановились на железнодорожных путях, — возразил он.

— Я это знаю.

— А вы знаете, кто я?

— Вы уже спрашивали меня об этом. И я вам ответил. А теперь делайте то, что я сказал. Или мне сначала сделать взнос в пользу избирательной кампании? Но в таком случае, пожалуйста, учтите, что мой взнос не ограничится тем, что я прострелю колено вашему сыну.

Старик издал еле слышный горловой звук, какой я уже слышал раз или два прежде, когда шутка оказывалась вовсе не шуткой, когда скверная ситуация становилась угрожающей, когда ночные кошмары после пробуждения становились явью. Склонившись набок, он повернул ключ, вынул его из замка зажигания и протянул мне.

— Бросьте на заднее сиденье, — велел я.

Так он и сделал; ключ упал около меня и скатился вниз с диванной подушки из-за сильного наклона машины.

— А теперь, — приказал я, — оба положите руки на головы.

Сенатор первым выполнил мой приказ, а для того, чтобы поторопить его сына, мне пришлось снова приложить «беретту» к прежнему месту на голове. Я отпустил его воротник и, снова сев на диван, спросил:

— Какова начальная скорость пули, выпущенной из пистолета «беретта М9»?

— Понятия не имею, — ответил сенатор.

— А вот вашему мальчику это должно быть известно. Мы потратили уйму времени и кучу денег на его обучение.

— Не помню, — пробурчал Райли.

— Почти тысяча триста футов в секунду, — сказал я. — А ваш спинной мозг примерно в трех футах от меня. Таким образом примерно через две сотых секунды после того, как кто-либо из вас сделает хотя бы легкое движение одним из своих мускулов, вы превращаетесь либо в мертвецов, либо в инвалидов. Вам понятно?

Ни слова в ответ.

— Я жду ответа, — напомнил я.

— Нам ясно, — буркнул Райли.

— Так что вам надо? — не унимался его отец.

— Подтверждения, — ответил я. — Я хочу получить подтверждение того, что поступаю правильно.

Глава 87

Подняв с пола ключ зажигания, я положил его в карман. Вытянув левую ногу и положив ступню на диван, устроился на нем поудобнее и спросил:

— Капитан, вы врали своим подчиненным о том, что встречаетесь с шерифом Деверо, или нет?

Старший Райли снова вспылил:

— А какие основания у вас есть на то, чтобы допрашивать нас?

— Сорок пять минут, — ответил я. — По истечении которых здесь появится поезд.

— Вы, похоже, сумасшедший?

— Немного несдержанный, только и всего.

— Сынок, не говори ни слова этому человеку, — сказал сенатор.

— Капитан, отвечайте на мой вопрос, — напомнил я.

— Да, я врал относительно отношений с Деверо, — ответил Райли.

— Зачем?

— Стратегия командира, — сказал он. — Моим ребятам нравится видеть меня таким.

— Сенатор, — обратился я к отцу, — почему батальоны «Альфа» и «Браво» перебазировали из Беннинга в Келхэм?

Минуту старик пыхтел и кряхтел, стараясь заставить себя оставаться на привычных позициях, но в конце концов сказал:

— С политической точки зрения это удобнее. Миссисипи всегда протягивает руку. Или запускает ее в чей-то карман.

— А не из-за Одри Шоу? Не потому, что вы решили, будто ваш мальчик заслуживает небольшого подарка по случаю назначения на новую командную должность?

— Да это же смешно.

— Но ведь именно это и произошло.

— Чистое совпадение.

— Не морочьте мне голову.

— Ну хорошо, это был еще один небольшой подарок. Мне это даже показалось забавным. Только и всего. Решения такого рода отличаются новизной и необычностью.

— Капитан, расскажи мне о Розмари Макклатчи, — попросил я.

— Мы встречались, а потом расстались, — ответил Райли.

— Она была беременна?

— Если и была, то никогда ничего не говорила мне об этом.

— Она хотела выйти замуж?

— Майор, будто вы не знаете: любая из них только и думает, как бы выйти замуж за кого-нибудь из нас.

— Какой она была?

— Неуравновешенной, — ответил он. — Она постоянно меня доставала.

— Ну а как ты себя чувствовал, когда ее убили?

— Плохо, — сказал он. — Это было очень плохое происшествие.

— А теперь расскажи мне о Шоне Линдсей.

Тут сенатор решил, что они уже достаточно хлебнули дерьма, поднесенного мною. Он повернулся с намерением прочитать мне нотацию, но вспомнил, что ему лучше не двигаться, и отпрянул назад, как глупая старая кобыла, коснувшаяся электрического ограждения выпаса. Тяжело дыша, он стал смотреть вперед. Сын его не сдвинулся с места. Итак, они получили от меня еще по небольшой порции дерьма. В форме вещи диаметром девять миллиметров. Или тридцать пять сотых дюйма в реальном исчислении. Немного меньше, чем .38, но значительно больше, чем .23. Вот сколько дерьма я им преподнес.

Старик сделал еще один глубокий вдох и сказал:

— Я уверен, что все эти проблемы решаемы. Эта девушка Линдсей, да и другая девушка…

— Капитан, расскажи мне о мертвых женщинах в Косово, — попросил я.

Вместо него ответил отец:

— Никаких мертвых женщин в Косово нет.

— Серьезно? — удивился я. — Они что, вечно живые?

— Очевидно, они не вечно живые.

— Они все умерли во сне?

— Они все были женщинами из Косово, и это произошло в Косово. Это местное происшествие. И то, что случилось здесь, — тоже местное происшествие. Уже установлен преступник, один из местных жителей. Армия вне подозрений. Вот по этому поводу мы и праздновали сегодня вечером. Вы тоже должны были быть там. Успехи делают нас счастливыми. Жаль, что не все это понимают.

— Капитан, сколько тебе лет? — спросил я.

— Двадцать восемь, — ответил Ригли.

— Сенатор, — обратился я к его отцу, — как бы вы себя чувствовали, если бы ваш сын и в тридцать три года все еще оставался в чине капитана?

— Я был бы очень несчастлив, — ответил старик.

— Почему?

— Это признак неудачника. Никто не сидит в том же чине пять лет. Для этого надо быть полным идиотом.

— В этом-то и заключалась их первая ошибка, — задумчиво произнес я.