Черная моль (сборник) - Аркадий Адамов

– Нет, постой, – покачал головой Гаранин. – Сначала пусть он напишет подробный отчет о вчерашней поездке.

– С бумагами успеется, Костя. А тут надо быстро…

– Нет, не успеется. Это не бумаги, это важные, может быть, детали и подробности, которые он потом забудет.

– Ну, как знаешь, – согласился Сергей, поняв, что спорить бесполезно. – А ты, Лобанов, бери адрес жены этого Климашина и выясни, почему она не явилась. И чтоб сегодня, в крайнем случае завтра, была у меня.

– Правильно, – одобрил Гаранин и, обращаясь к остальным сотрудникам, сказал: – Расходитесь, товарищи. Пусть Козин тут один сочиняет. И не спешите, – строго приказал он Михаилу. – Привалов этот тоже, в крайнем случае, до завтра подождет.

Все поднялись со своих мест и направились к двери.

Сергей прошел вслед за Гараниным в его кабинет.

– Я тебя и поздравить забыл, – улыбнулся Костя, усаживаясь за стол.

– Это с чем же? – удивился Сергей.

– Так Лена-то главную роль получила в новой пьесе.

– Ах, ты об этом! Да, супруга моя идет в гору, – рассеянно согласился Сергей. – Но, по правде, меня сейчас больше занимает чужая супруга, Климашина.

– Да. Дело серьезное. И сдвигов никаких. Розыск по Москве ничего не дает, включая больницы и морги.

– По Москве и не даст. Надо область подключать. Вернее, даже все области и республики тоже. Если жив, то он из Москвы, конечно, давно тягу дал.

– Область, говоришь?… Если жив?… – задумчиво переспросил Гаранин. – А ну, попробуем.

Он решительно потянулся к одному из телефонов и набрал номер.

– Семен Васильевич, ты? Гаранин из МУРа беспокоит. Скажи на милость, в твоем хозяйстве за последние дни неопознанных раненых не появлялось? Нет. А трупов? Вообще давно не было? Очень жаль. То есть очень хорошо, говорю, – поправился он. – Ну, а если появится вдруг, не сочти за труд, позвони. Я своего человека подошлю.

Сергей разочарованно махнул рукой.

– Ну, что, пошли докладывать Зотову? – спросил он.

– Пошли, – спокойно согласился Гаранин, поднимаясь из-за стола.

Часов в семь вечера, когда комнаты МУРа почти опустели, в кабинете Гаранина зазвонил телефон. Костя был уже в пальто и шапке и поджидал Сергея: они собирались в театр на спектакль, в котором играла Лена. Костя решил, что звонит Катя, жена, за которой они должны были заехать по дороге. Он рывком снял трубку.

– Гаранин слушает. Что? Семен Васильевич? Ну, ну… Так… Ты сейчас едешь? Одну минуту. – Он снял трубку второго телефона и назвал короткий номер. – Сергей? Звонит Павлов. Час назад в лесу у станции Сходня обнаружен труп неизвестного мужчины. Приметы подходят. Оперативная группа из области сейчас выезжает. Поедешь с ними? Добре. – Гаранин повесил трубку и снова заговорил с Павловым: – Семен Васильевич, слушаешь? Через двадцать минут у вас будет Коршунов. Подождите его. Ну, привет.

В этот момент в комнату вбежал Сергей. Он тоже был уже в пальто.

Сергей схватил трубку телефона и торопливо набрал номер.

– Надо Лену предупредить. Театр? Попросите Коршунову. Что? Скажите, муж просит.

Было слышно, как кто-то на другом конце провода насмешливо крикнул:

– Леночка! Вас из милиции вызывают!

– Какая-то сволочь еще острит, – зло процедил сквозь зубы Сергей.

И тут же раздался голос Лены:

– Я слушаю.

– Лена, это я, Сергей. На спектакле быть не смогу. И не знаю, когда вернусь. Так что ты не волнуйся.

– Хорошо, Сережа, – весело отозвалась Лена. – Я тоже задержусь. После спектакля мы чествуем, оказывается, Никанора Ивановича. Сорок лет на сцене. Будет небольшой банкет. А ты почему задерживаешься?

– Тоже небольшой банкет, – с еле сдерживаемым раздражением ответил Сергей. – Только на свежем воздухе.

– Я забыла, что тебе нельзя задавать вопросов, – обиделась Лена. – Но напомнить можно и повежливее.

– Ну, в таком случае, прости, – тем же тоном извинился Сергей. – Пока. Очень спешу.

Он повесил трубку.

– Банкеты все! – гневно произнес он. – Интересно, кто ее потом каждый раз провожает. И после спектаклей тоже.

– Брось, – попытался успокоить друга Костя. – Хочешь, мы ее увезем с этого банкета?

– А, ладно, – махнул рукой Сергей. – Пусть живет, как хочет.

– Ну, коль так, – вздохнул Костя, – то машина у подъезда.

– Вот это – самое главное! – снова загорелся Сергей. – Привет, Костя! А завтра…

И, не договорив, он выбежал из комнаты.

Ужин подходил к концу, чудесный, скромный, почти семейный. За столом их было всего трое. Галя, такая милая в своем простеньком платьице и фартучке, сама накрыла на стол, хлопотала на кухне. Олег Георгиевич, приветливый и веселый, был тоже одет по-домашнему – в теплой куртке из коричневого вельвета.

За столом шутили, смеялись, рассказывали забавные истории. Незаметно выпили бутылку коньяку. И конечно же, не от коньяка так легко и приятно было на душе у Михаила: ему нравилась эта маленькая, дружная семья, эта уютная, красивая квартира.

Собираясь к Плышевскому, Михаил даже самому себе не решался признаться, что делает это из-за Гали. Он старался убедить себя, что близкое знакомство с Плышевским принесет пользу делу, позволит узнать его не только в служебной, но и в домашней обстановке, а ведь это очень важно, если в дальнейшем Михаил собирается опереться на этого человека. Кроме того, следовало проверить сведения, сообщавшиеся в том злополучном письме, хотя Михаил и не склонен был им верить. В общем, поводов для визита набралось более чем достаточно.

Плышевский держался просто и непринужденно. С искренней, казалось, гордостью рассказывал он об успехах фабрики, о ее людях, добродушно подсмеивался над Свекловишниковым, который сейчас временно исполнял обязанности директора, с уважением отзывался о новом секретаре партийной организации. «Ну разве может такой человек выдавать себя где-то за авиаконструктора и так глупо сорить деньгами? – невольно подумал Михаил и усмехнулся. – Чушь какая-то, а может быть, и злой умысел». Все чаще взгляд его останавливался на Гале. Какая она красивая, милая и умница!

Улучив момент, когда Галя убежала за чем-то на кухню, Михаил вызвался ей помочь. И вот они оказались одни в маленькой, сверкающей чистотой и белым кафелем кухоньке. Галя лукаво и чуть смущенно спросила:

– Вам нравится у нас?

Он не сразу нашел нужные слова, только почувствовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не так важно было то, что произнес он потом.

– Очень, Галочка.

Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо сказала:

– Да?… Ну, пойдемте, папа там один, – и, улыбнувшись, прибавила: – Возьмите хоть эту тарелку. Вы же помогать мне пришли…

Они возвратились в столовую. Плышевский встретил их добродушной улыбкой.

Потом Михаил рассказал два или три случая из работы МУРа. Это были очень опасные, запутанные и сложные дела, и Галя слушала с замиранием сердца. Восхищение и тревогу читал Михаил в ее больших темных глазах.

Когда ужин подошел к концу, Плышевский весело сказал, обращаясь к дочери:

– Ну, а теперь я ненадолго украду гостя, дочка. Надо о делах поговорить. Можно?

– Идите, идите, – согласилась Галя. – Я пока со стола приберу. Только быстрее возвращайтесь.

«Вот случай кое-что проверить», – подумал Михаил.

И вот они уже вдвоем сидят на диване в просторном, со вкусом обставленном кабинете, у низенького круглого столика. В стороне, у окна, задернутого толстыми шторами, на большом письменном столе горит лампа под зеленым абажуром. Вдоль стен блестят стекла книжных шкафов, над ними – позолоченные рамы картин.

– Меня очень волнует это нелепое происшествие, – доверительно и огорченно произнес Плышевский. – Как-то даже в голове не умещается.

– Это понятно, Олег Георгиевич, – улыбнулся Михаил. – Честный человек иначе и не может реагировать. Но люди, к сожалению, бывают разные. Между прочим, я познакомился у вас на фабрике с неким Перепелкиным. Что вы о нем скажете?

– Перепелкин?… В общем, неплохой парень. Энергичный, добросовестный. Член комитета комсомола.

– Ну, а недостатки? Есть же у него и недостатки!

«Куда он клонит? – насторожился Плышевский. – Странно…»

– Да, вероятно, есть. – Он равнодушно пожал плечами. – Все мы с недостатками. Но я как-то об этом не задумывался.

– А вы задумайтесь. Не любит ли он, к примеру, выпить лишнее?

«Эге. Кое-что проясняется, – мелькнуло в голове у Плышевского. – Этот мальчик, однако, ведет дело довольно неуклюже. Но откуда они могут знать? Ведь Привалов мне сказал… Неужели обманул?…»

– Об этом я действительно кое-что слышал, – небрежно заметил он. – Только верить не хотелось.

– А между тем это факт, – внушительно проговорил Михаил. – И при этом болтает Перепелкин много лишнего.

– Лишнего? – удивленно переспросил Плышевский. – Впрочем, – он заставил себя беспечно улыбнуться, – так всегда и получается: кто лишнее пьет, тот лишнее и болтает.