Особо опасная особь - Андрей Плеханов

— Угу. — Юрка громко сглотнул слюну, попытался протянуть руку, но Лина шлепнула его по пальцам.

— Человек должен быть голеньким, — наставительно сказала Лина. — Потому что он не обезьяна. Это у обезьяны заросло волосами все, кроме задницы. И ты сейчас похож на обезьяну, шпион Юрка. Ты мохнатый и с голой задницей. Но из тебя еще можно сделать человека, есть последняя надежда.

Она взяла бритву, включила ее и провела по курчавой груди Умника — крест-накрест. Получилась большая лысая буква “X”. Умник тут же вытаращил глаза, собрался издать возмущенный вопль, но Лина пресекла бунт в корне — зажала его рот рукой.

— Я понимаю — тебе страшно, — заявила она. — Ты бережешь свою мужскую растительность как последний неандертальский атавизм. Думаешь, что с ней ты больше похож на самца. Только знаешь, бояться нечего. Тебе и так есть чем гордиться. Хотя бы вот этим...

Она протянула руку назад и дотронулась до торчащего Юркиного инструмента. Инструмент тут же отозвался возбужденным толчком. Лина нежно погладила его, затем оттянула в сторону серединку трусиков, приподнялась и медленно, облизываясь от удовольствия, вставила в себя.

Юрка закрыл глаза и выгнулся дугой. Пальцы его заскребли по простыне.

— Не шевелись, — прошептала Лина. — Будешь шевелиться — все испортишь. Я все сделаю сама.

Она оперлась расставленными коленями на кровать, наклонилась над Умником и начала брить его грудь и живот, медленно покачиваясь вверх и вниз, вперед и назад.

Ей пришлось прерваться два раза — из-за оргазмов. Слава богу, в руках ее была неопасная бритва — ей она располосовала бы Юрку в клочья. В третий раз они кончили одновременно — так остро, что у Лины все поплыло в глазах. Она упала на Юрку в изнеможении и поняла, что ему придется идти на завтрак недобритым.

— А ноги, ноги как будешь брить? — шепнул он.

— А ты хочешь — ноги?

— Хочу.

— Вечером. А то без завтрака останемся.

— Лентяйка. Из-за тебя я так и остался обезьяной.

— Я хочу жрать. Пойдем на завтрак.

— Лентяйка и чревоугодница. Как ты справишься с ногами?

— Так же. Только сяду наоборот. Спиной к тебе.

— Попкой ко мне. Гладкой розовой попкой.

— Да, попкой, попкой...

— Не соскучишься с тобой, солнышко, — Умник погладил девушку по спине, затем осторожно высвободился, сел на кровати, критически осмотрел простыню, закиданную волосами. — Хм, ну и зрелище... Как будто овцу стригли. Знаешь, как сделаем? Сегодня я куплю крем, намажусь им, и избавлюсь от растительности, если тебе так хочется. Пойдет?

— Я сама тебя намажу, — торопливо сказала Лина. — Ты ничего не умеешь, ты все испортишь...

Лина думала, что Юрию все равно с кем сидеть за одним столом, — со всеми он был одинаково дружелюбен и улыбчив. Однако оказалось совсем не так. Они чуть припозднились на завтрак, и выяснилось, что за их столом уже сидит некий чернявый парень — плечистый, крепкий, коротко стриженный, бородатый. Сидит и расправляется с яичницей так неистово, словно не ел неделю. Увидев его, Юрий остановился, нахмурился, взял Лину за руку.

— Линка, — тихо проговорил он, — давай-ка сядем сегодня за другой столик.

— Почему?

— Так лучше будет.

Поздно. Парень уже обернулся, увидел Юрия и Лину, радостно вытаращился, взмахнул вилкой и заорал:

— Юрок! Детишкин корень! Здорово, Юрок! Чего встал как пень, вали сюда!

Юрий недовольно вздохнул и пошел к столу. Парень вскочил с места, бросился навстречу и облапил Юрку, едва не заколов его вилкой с болтающимся на зубцах куском яичницы.

— Юрок! Smart Guy, ехтель-мохтель!!! Блин, вот это встреча! Думал, уж и не увижу тебя живым! Ты как, Юрок?

— Нормально, — промямлил Юрий. — Привет, Мишка. Как сам-то?

— Зашибись! Чуть, правда, копыта не откинул, у нас по всем сликам чес охрененный начался, когда ты из Штатов свалил. Подстрелили меня маленько... Ладно, успел слинять, ребята вытащили, не дали сдохнуть. Сейчас вот лечиться послали. Садись, садись, — парень повел Юрия к столу. — Кто это с тобой?

— Лина.

— Та самая? — Миша изобразил изумление.

— Та самая, — без особого энтузиазма подтвердил Умник.

— Fuск! — возопил Миша. — I heard a lot about you, babe. How you…ve beaten the shit out of this asshole, Delgado. I…m crazy about you.

Лина оторопела. Чирикнула “Lena, nice to meet you”, уселась за стол и затеребила салфетку.

Конечно, люди, которые обитали в КБК, знали о ней многое — все то, что знал Умник, и, может быть, кое что еще. Но вот чтоб так заговорить об этом — да еще при всех, в столовой... И махом сковырнуть при этом болячку на душе... Что-то здесь не так.

— Well, how do you like our country, babe? — спросил Миша. — And what about your fuckin… boyfriend Smart Guy? Wouldn…t you like to change him?

— Who are you, Misha? — спросила она в ответ. — You are queer beggar. Аrе yоu screwball? Оr, maybe, you are marge?

Миша просто просиял от ее слов.

— You are margarine yourself, babe. — сказал он. — I am slick. Slick in all good faith.

— Неу, hеу, hold your jaw, — встрял Юрий. — И вообще, давай-ка по-русски, Мишка. И потише, кстати. Тебе, похоже, по башке крепко въехало, но не до такой же степени.

Мишина голова на самом деле обращала на себя внимание. Видно было, что он, как и Умник, долго носил цереброшлем и лишь недавно его сняли. Как и у Юрия, череп Михаила был покрыт жесткой отрастающей шерсткой, с каждой стороны вдоль темени шло по три круглых розовых рубца, сантиметра по полтора каждый — через них, как объяснил Умник, входили нейроразъемы. Только вот лоб Мишки, в отличие от Юрия, украшали четыре глубокие впадины — видно было, что кости под ними нет. А посредине черепа зигзагом шел грубый красный шрам.

— Что, впечатляет? — Мишка осклабился. — Граната рядом рванула, когда у нас облава была. Если б не шлем, ласкал бы я сейчас ангелочков в раю. А так обошлось трепанацией. Половину мозгов у меня вырезали доблестные российские доктора, так что я сейчас, Лина, инвалид шпионского труда. Клево, да?

— Клево, — согласилась Лина.

— Лин, я пойду возьму поесть, — сказал Юрий. — Тебе чего взять?

— Кофе, блинчики с творогом. И два апельсина.

— Ладно.

Юрий удалился. Миша кусочком хлеба добрал остатки яичницы с тарелки, сунул в рот, облизал пальцы, схватил трясущейся рукой стакан с клюквенным морсом, выпил его в три глотка... Закашлялся.

— Вот, — сообщил он, — такая жизнь у меня настала: кофе нельзя, чай нельзя, можно только всякую дрянь типа этой фиолетовой водички. Курить тоже нельзя. Умник твой все еще курит?

— Покуривает... Хотя ему тоже не разрешают.

— Да... Умнику запретишь... Он сам себе голова, никто ему не хозяин. Юрка Ладыгин у нас ценный кадр, гордость отечественной разведки. А вот я... все, в утиль пошел. Списывают меня, сестренка. На хрен списывают. Теперь пойду на какую-нибудь ферму огурцы растить.