Буря страсти - Лаура Паркер

— Какая прекрасная дама, — проговорила Кетлин. Она заметила искорку интереса в глазах Квинлана, но не обиделась на него. — Признаться, я потрясена красотой миндалевидных глаз неаполитанцев. Если бы мне сказали, что непривлекательность является преступлением в Неаполе, я бы поверила.

Квинлан бросил на нее скептический взгляд.

— Неаполь славится обилием очаровательных покладистых девственниц и не менее привлекательных сговорчивых молодых мужчин.

Улыбка Кетлин слегка померкла, исчезло и радостное выражение лица. Может, он уже испытал на себе их чары?

— Я слышала об этом.

— Только слышали, графиня? Это же Неаполь. Здесь считают, что люди вольны попробовать все, что им предлагается, особенно друг друга. Думаю, Франкапелли сообщил вам о скандальной репутации города.

Кетлин облизнула губы. В его ленивом взгляде читалось довольство.

— Почему вы так решили?

Его лицо не изменилось, но Кетлин все же почувствовала, что он насторожился, прежде чем наклониться и поцеловать ее. Со всех сторон раздались свист и ругань, но Кетлин не испытывала смущения.

Поцелуй, преисполненный чувственности, стал игрой языков и губ. Оглушенная силой собственных эмоций, Кетлин подняла руку, чтобы прикоснуться к своему спутнику, но он внезапно оторвался от нее. Их взгляды встретились, и Кетлин затрепетала. Никогда, никогда в жизни ее так не целовали! Но почему здесь, почему сейчас?

— Зачем вы это сделали?

Квинлан тихо засмеялся и провел большим пальцем по ее губе.

— Мне показалось, вам требуется поцелуй.

Зардевшись, Кетлин отвела взгляд. Он хочет ее! Похоть, которая делала других мужчин глупыми и противными, лишь усилила его красоту и зажгла огонь желания в его глазах. Кетлин почувствовала, что этот огонь способен опалить всю ее жизнь.

Квинлан снова дотронулся до ее лица: убрал с ее щеки локон.

— Идите со мной.

— Куда? — нахмурилась Кетлин. Он пристально посмотрел на нее:

— В мою постель.

Кетлин попыталась улыбнуться, но внезапно поняла, что сейчас расплачется, и отвернулась. Ох, как вести себя женщине, если она влюбилась в мужчину вроде него?

За день они привыкли к шуму и уже не обращали на него внимания. Неожиданно их оглушил взрыв, и мрак ночи разорвал дождь звездочек. Кетлин, впервые видевшая фейерверк, подняла голову.

Даже сквозь восторженные вопли толпы и гром аплодисментов Кетлин почувствовала, что слева от нее начинается нечто уродливое и опасное. Шум резко стих. Кто-то что-то крикнул по-итальянски, затем воздух прорезал дикий вопль.

У Кетлин мурашки пробежали по коже. Она посмотрела туда, где был Квинлан, но его там не оказалось. Слева от нее два человека выхватили ножи, лезвия которых зловеще блеснули. В полной тишине, нарушаемой лишь шипением ракет в небе, они бросились друг на друга.

Кетлин никогда не сталкивалась с бесчинствами на улицах, но мгновенно догадалась, что последует дальше. Толпу охватила паника, которая ширилась, как пожар, раздуваемый ветром. Вокруг основной массы дерущихся завязывались мелкие драки. Мерцание фейерверка усиливало ощущение кошмара. Испуганные или взбешенные, люди метались из стороны в сторону, крича и толкаясь. Вдруг чья-то сильная рука ухватила Кетлин за талию.

— Пошли! Быстро! Сюда!

Квинлан потащил ее за собой. Он шел стремительно, почти бежал, но действовал абсолютно осознанно, спокойно. Словно почувствовав его уверенность, толпа расступалась перед ним.

Кетлин изо всех сил старалась поспеть за ним, но проход, который образовывался перед Квинланом, быстро смыкался. Кто-то наступил ей на ногу. Она потеряла туфлю. Однако он не давал ей упасть, увлекая ее за собой. Вскоре страх в Кетлин уступил место буйной радости. Она почувствовала, что ей ничто не грозит, пока он рядом. Ухватившись за эту мысль как за спасательный круг, она плыла за ним, подобно воздушному змею на нитке.

Выбравшись из гавани, Квинлан углубился в лабиринт узких извилистых улочек, который заканчивался небольшой и на удивление пустой площадью. Там Квинлан и остановился. Повернувшись к Кетлин, он весело рассмеялся. Она рассмеялась в ответ. На мгновение они почувствовали себя единственными живыми существами на свете.

Квинлан потянул ее за руку, и она с готовностью приникла к нему. Их губы соединились, и она ощутила на них вкус искренней и неугасимой страсти.

Когда Квинлан отстранился от нее, Кетлин поняла, что больше не может обманывать себя, и ее охватило отчаяние. Какая она глупая — рискует своим будущим ради любви к мужчине!

Квинлан шагнул к двери дома позади него.

— Пойдем со мной. — Он протянул ей руку. Кетлин с сомнением оглядела незнакомое место.

— Где мы?

— Около гостиницы, в которой я снимаю комнаты, — ответил Квинлан.

Кетлин посмотрела на него. Тревога боролась в ней с безграничной любовью.

— А как же Грейн?

— Я пошлю записку во дворец. — В его глазах светились нежность и сострадание. — Ты же знаешь, что о ней позаботятся.

Кетлин торжествовала, однако ее победа немного омрачалась легким разочарованием. Ей казалось, что это единственный способ раз и навсегда избавиться от сводящего с ума томления, погасить губительную страсть к нему.

— Если ты так хочешь, я пойду с тобой.

— Нет, — покачал головой Квинлан. — Или ты идешь, повинуясь непреодолимому желанию, или не идешь совсем.

Повинуясь непреодолимому желанию! Этими словами он бросал ей вызов, предостерегал и указывал путь к спасению. Петтигрю не остановил ее, когда она поддалась своей безрассудной страсти. А вот Квинлан Делейси другой. Он не будет принуждать ее, лишать возможности принять решение или взять на себя ответственность за события следующего часа.

Кетлин знала, что пойдет с ним, без колебаний полетит к нему. И вложила свою руку в его.

Глава 28

Он забрал у нее бокал.

— Тебе лучше?

Кетлин кивнула.

— Не могу понять, что со мной. Я бы не сказала, что очень испугалась в гавани. Но это… — Она вытянула перед собой дрожащие руки. — Глупость какая-то: взять да упасть в обморок на лестнице.

Квинлан предполагал, что до такого состояния ее довел не страх перед бесчинствами, а решение пойти с ним, но не стал говорить об этом вслух. Ее губы все еще были бледны, а щеки по цвету почти не отличались от белого платья.

— Вы просто перевозбудились, графиня.

Кетлин устремила на него напряженный взгляд.

— Я не графиня. Я просто Кетлин Джеральдин.

Она увидела, как в его глазах отражается пламя свечей.

— Отнюдь не просто, Кейтлин.

— Почему вы так меня назвали?

— А разве Кетлин по-ирландски звучит иначе?

— Меня никто так не называл, кроме папы.