The Irony Tower. Советские художники во времена гласности - Эндрю Соломон

18

Сергей Волков – может быть, лучший художник среди моих друзей и ровесников. Автор, обладающий тонким чутьем, блестящим остроумием и изысканным вкусом. Пик его популярности пришелся на конец 1980-х – начало 1990-х. Участник аукциона «Сотбис» 1988 года в Москве, Венецианской биеннале 1990 года, Бинационале, 2-й Цетинской биеннале и т. д. и т. п. Его работы хранятся в музеях и коллекциях по всему миру (Третьяковке, Русском музее, Музее Людвига, музеях Берна, Мельбурна, Денвера). Сережа Волков считает, что Эндрю Соломон очень похож на Тинтина.

19

Историю с Сандуновскими банями замутил Гия Абрамишвили – основной нерв и мотор нашей группы «Чемпионы мира». Причем сделал он это почти случайно. Гия – человек импульсивный, всегда склонный к спонтанным действиям. Он все время метался по Москве, пытаясь устроить что-нибудь веселенькое. Поэтому, когда он появился, в крайнем возбуждении, в нашей общей мастерской на Маросейке и с порога заявил, что договорился с директором бань о выставке, мы ничуть не удивились.

Удивительно было то, что Гия не был знаком с этим директором. Думаю, наш товарищ просто шел мимо бань, у него возникла мысль о выставке, и он, прорвавшись в кабинет начальника, убедил его в необходимости провести это мероприятие. Время тогда было революционное, народ был чуток к новизне и полон энтузиазма, судя по всему, директор не был исключением.

Поразмыслив, мы поняли, что вчетвером не осилим весь помывочный зал, и решились обратиться к более «взрослым» товарищам в КЛАВу. К тому времени роль главного администратора «Клуба авангардистов» взял на себя Бакштейн, как наиболее организованный и предприимчивый. Недаром в «табели о рангах» Монастырского он имел кличку «Шнырь».

Иосиф Маркович оказался очень полезен, т. к. остальные члены сообщества отличались типичным разгильдяйством и непрактичностью.

Взяв всю инициативу на себя, он привлек «лучшие силы» и блестяще организовал банную акцию. Все эмоционально были почти в эйфории, а телесно были завернуты в белые простыни.

Из-за чего не было понятно, где публика, а где зачинщики. Патрициями ощущали себя все.

Вступительную речь сказал Пожизненный Почетный Председатель КЛАВы Боря Матросов.

В частности, он произнес свои исторические слова: «Мы для вас, а вы для нас». Далее, как обычно, зажигательно и остроумно выступили Пригов, Ерофеев и др.

Когда я рассказал Яну Хуту про APTART и Сандуны, мэтр понял, что «курит в углу» со своим «шамбр д’ами», и признался, что очень завидует нам «белой» завистью. Позже происшествие в бане было несколько раз процитировано в отечественном художественном кинематографе. А еще в документальном фильме Пастернака-Свибловой «Черный квадрат» есть довольно большой эпизод про эту выходку.

Так что кому интересно, может ознакомиться.

Что же касается самих Сандуновских бань как объекта культурного наследия, то хотелось бы продолжить Эндрюно мифотворчество. Например, перед тем как отгрохать метро, Сталин велел построить бани, где отрабатывались различные эстетические и технологические методы монументальной пропаганды и советского образа жизни. Между Кремлем и банями функционировала труба, по которой Сталин передвигался на подводной лодке. Еще во время войны он любил устраивать в банях заседания Политбюро, как в месте наиболее безопасном и приятном. Тут мы видим, что даже самые продвинутые западные люди не могут избавиться от своих стереотипов. Тот же вышеупомянутый Ян Хут, увидев мозаику с Вициным, Никулиным, Моргуновым, заявил, что на ней представлены все народы Советского Союза. Информацию о «феминистском прорыве» я бы назвал, мягко говоря, непроверенной. Скорее всего, это была группа маньячек и нимфоманок.

Не следует забывать, что это были последние времена советского режима и народ стремился избавиться от всех его атрибутов. Борьба за равноправие женщин тогда ассоциировалась с бабами в оранжевых жилетах, Валентиной Терешковой и женами, которые работают на двух работах, чтобы прокормить пьяницу мужа. Наши дамы и мадемуазели были по горло сыты совковым феминизмом и в глубине души мечтали быть домашними курочками и содержанками.

20

Я не знаю, о каком «мафиози» идет речь.

Первым на Фурманном поселился Фарид Богдалов, но он под это описание не подходит, т. к. в хрущевские времена был младенцем.

Боюсь, что тут Эндрю «подпускает клюкву».

Что же касается работ для Союза художников, то, если бы я дал этому «мафиози» для приемной комиссии свои рисунки, его бы не только туда не приняли, но и не подпустили бы к подведомственным объектам на очень большую дистанцию, типа пушечного выстрела. По меркам СХ – я вообще не умею рисовать.

21

Прошу заметить, что никакой я не приезжий. Я родился в Москве, очень этим горжусь и другой родины у меня нет.

22

Галя Мейн появилась в нашей компании, как и многие «забугорные» русские, в разгар перестройки. Очевидно, она приехала на аукцион. «Сотбис», может, из любопытства, может, по делам. Кажется, до своего отъезда в Германию она дружила с художниками старшего поколения – Кабаковым, Пивоваровым и др.

В дальнейшем Галина оказала нам всем массу неоценимых услуг, как практических, так и дружеских. Например, она содействовала разоблачению авантюриста Фолькера, имя которого Эндрю в своем повествовании стыдливо не называет. Еще она способствовала вывозу работ, подружила всех с Филлис Кайнд, приезжала, как и Эндрю, на наши гастрольные выставки. И вообще, была нашим поводырем в реалиях западного мира. Без ее опеки адаптироваться за границей мне лично было бы значительно трудней.

23

Искусство (нем.). – Прим. ред.

24

Дворец культуры (нем). – Прим. ред.

25

Маленькая смерть (франц.). – Прим. ред.

26

Рип ван Винкль – персонаж одноименной новеллы Вашингтона Ирвинга, житель деревушки близ Нью-Йорка, проспавший 20 лет в американских горах и спустившийся оттуда, когда все его знакомые умерли. – Прим. ред.

27

Как-то, после своего первого посещения СССР Эндрю опубликовал в каком-то брудастом журнале – не то «Арт ин Америка», не то «Харперс энд Куин» – статью о нас, в которой обозвал меня «tiny and wry». Когда народ на Фурманном прочел это, то очень веселился. Причем по малограмотности произносили мы эти слова как «тини» и «врай». Первое слово значит «крошечный», «малюсенький», второе – «кривой», «скрюченый», «перекошенный», «кривляка», «вертлявый». Не знаю, был ли я таким, но Лариска точно была. Поэтому, когда Эндрю во второй раз приехал в нашу страну, мы встретили его хороводом, распевая: «We are tiny and wry, we are tiny and wry!»

28

Рой Хальстон Фровик (1932–1990) – американский дизайнер одежды, крайне популярный в 1970-х. Разработал, в частности, форму полиции Нью-Йорка и стюардесс авиакомпании «Панамерикан». Использовал свое имя в качестве бренда, логотипом которого стала буква «Н». – Прим. ред.

29

«Блумингдейл» – знаменитый нью-йоркский универсальный магазин, основанный в 1872 году Сегодня занимает целый квартал на пересечении Лексингтон-авеню и 59-й улицы. – Прим. ред.

30

Одноактная трагедия Оскара Уайльда (1891), впервые опубликованная в 1894 году с рисунками Обри Бердслея, а поставленная в Париже в 1896 году, когда ее автор отбывал заключение в Редингской тюрьме. – Прим. ред.

31

Речь идет об акции «Палатка-2», состоявшейся 15 июля 1989 года в парке Сокольники. – Прим. ред.

32

Советская фашистская организация. – Прим. Эндрю Соломона.

33

«Мир Кристины» – картина американского художника Эндрю Уайета. – Прим. ред.

34

Статья была напечатана уже после выхода книги в газете «Нью-Йорк таймс» 29 сентября 1991 года. – Прим. ред.

35

«Я бы лучше сыграла в теннис» (англ.).