Купол надежды - Александр Казанцев

— Но ведь научные экспедиции обследовали тот район и ничего не обнаружили.

— Извините, мэм. Кое-что обнаружили. Например, вмятину в океане.

— Как вас понять?

— Опять цитирую вам для убедительности вашу „Правду“: „Американский исследовательский спутник с помощью электронного дальномера с огромной точностью определял расстояние от орбиты до поверхности Земли. И он обнаружил, что в районе Бермудского треугольника уровень океана на двадцать пять метров ниже, чем повсюду“! Каково? Это на поверхности океана! А под поверхностью? Могу сообщить вам, что американские исследователи обнаружили там пирамиду… да, да! — пирамиду размером больше пирамиды Хеопса, внутри которой, быть может, и действуют те ужасные аппараты, которые совершают бермудские преступления.

— О чем вы говорите?

— Об инопланетянах, мэм! О злобных гуманоидах, разбойничьи приютившихся на нашей Земле и захватывающих время от времени наших землян, чтобы пополнять свои инопланетные зоопарки.

— Вы говорите отвратительные вещи, мистер Смит!

— О нет, мэм! Вам легко морщиться, а каково мне, который сопровождал по долгу службы членов Особой комиссии ООН, внушающих мне не только величайшее уважение, но и искреннюю любовь и восхищение. Подумайте, каково мне представить себе несравненную Шали Чагаранджи, с которой сорвали все одежды, чтобы любопытные посетители зоосада могли лучше рассмотреть телосложение землянки. Или каково представить себе лорда и сенатора, которым через прутья решетки просовывают косточки с мясом, чего, увы, они не видели здесь и из-за чего, быть может, там подерутся между собой. И все это на потеху уродливым инопланетным зевакам с огромными головами на щупальцах или напоминающим телосложением наших мальчишек с лицами старичков. Я все это знал, мэм, я все это ярко представлял себе! И не послужит ли это оправданием тому, что вы называете трусостью, а я чувством самосохранения, благоразумием? И я молю сейчас бога лишь об одном.

— О чем?

— Чтобы они вернулись невредимыми из безвременья.

— Что это за надежда?

— О мэм, недаром ваш город зовется Городом Надежды. Я процитирую вам последнее сообщение, свидетельствующее о разнообразии действий инопланетян на Земле.

— Тоже советский источник?

— И советский тоже. В вашем еженедельнике „За рубежом“ в 1975 году воспроизведена страница 103 книги упомянутого ученого Берница: „Скачок во времени произошел пять лет назад на аэродроме Майами (это у нас в Штатах!). Он так и не нашел убедительного объяснения. Пассажирский самолет „Нейшн аэрлайн“ с 127 пассажирами на борту приближался к посадочной полосе с северо-востока и фиксировался наземным радаром. Внезапно он исчез с экрана и появился лишь десять минут спустя. Самолет совершил посадку без всяких осложнений. Его командир и экипаж были удивлены беспокойством наземного персонала аэропорта. По мнению летчиков, у них все было в порядке. Но диспетчер сказал командиру: „Дружище, в течение десяти минут вас не существовало!“ Летчики сверили свои часы с аэродромными и обнаружили, что все самолетные часы отстали ровно на десять минут, как раз на то время, на которое исчезал самолет. Важно сказать, что все часовые механизмы на Земле и в воздухе были сверены между собой всего двадцать минут назад!“ Вот в чем моя надежда, — закончил Генри Смит. — Я молю бога, чтобы „это“ было безвременье, а не гуманоиды, эти инопланетные уродцы, замышляющие, быть может, изменить западный общественный строй на Земле!»

Глава восьмая. СНОВА ГУМАНОИД

«— Ну конечно, ты вспомнила о том, что меня называли гуманоидом, когда о гуманоидах зашла речь, — с усмешкой сказал мне отец, как только я начистоту выложила ему все.

Он сидел в кресле, едва доставая ногами до пола, отвернувшись от чертежной доски и проницательно, но ласково глядя на меня.

Верила ли я в то, что мой отец действительно гуманоид и что во мне самой течет инопланетная кровь? Стараясь быть откровенной с самой собой, я должна признаться, что чуть-чуть, совсем немножко, но допускала это. Словом, такую возможность, выражаясь математическим языком, не считала равной нулю. Честное слово! И я сказала папе:

— Если ты гуманоид с другой планеты, то и я ведь сродни и тебе и другим гуманоидам, которых сейчас хотят обвинить в тяжких преступлениях.

— Дело не в этом, — сказал серьезно папа. — Давай рассудим, кому на Земле выгодны такие „инопланетные преступления“, как гибель „Конкорда“?

— Думаю, тем, кого не устраивала деятельность нашего Города-лаборатории, скажем, оптовым торговцам зерном, теряющим барыши при поставке продовольствия голодающим районам мира.

— Не только, не только… Это верная экономическая подоплека. Но есть еще и другая — общеполитическая.

— Какая связь между научным экспериментом и политикой?

— Прямая. Город, где люди отдают все, на что способны, получая для себя все, в чем нуждаются, пугает апологетов капитализма. Они готовы кричать о пропаганде коммунизма под флагом ООН. Теперь взглянем на наши события.

— На приезд комиссии, на исчезновение „Конкорда“?

— Легко понять, кому выгодно скрыть подлинные выводы комиссии. Если они отрицательны для Города-лаборатории, как утверждает Смит, то нет никакого смысла препятствовать их обнародованию. Но если они были положительными и почему-то их предварительно не передали по радио, то исчезновение членов комиссии позволило господину Смиту выступить как единственному свидетелю, который присутствовал на заключительном заседании комиссии. И он утверждает прямо противоположное тому, что устно передал Николаю Алексеевичу лорд Литльспринг.

— Значит, Смит?

— Конечно, именно господин Смит представляет и отстаивает интересы врагов Города-лаборатории. И ради этого задержался, не полетел, хотя на первый взгляд ему выгоднее скорее оказаться в Америке. Спрашивается, почему?

— Он отгородился дурной славой Бермудского треугольника, в районе которого исчез самолет, „преступлениями“ гуманоидов.

— Твоя задача не только реабилитировать воображаемых гуманоидов, но и разоблачить землян, отнюдь не воображаемых, по указке которых действовал Смит. „Иван Ефремов“ еще не отплыл. Полезно поговорить с самим Смитом, припереть его к стене. Возможно, вскроется прямая диверсия.

Я уже знала, что должна делать. И через некоторое время была на борту лайнера.

Смита я нашла в баре „Тени минувшего“, где он наверстывал упущенное за время пребывания в Городе Надежды и уже изрядно нагрузился. Быть может, этим объясняется его наглый тон, каким со мной он прежде не говорил. Или он уже считал себя недосягаемым? Преодолев отвращение, я обратилась к нему: