Неверный - Тала Тоцка

— Я бы на твоем месте не шутила, а пошла и проверилась на все подряд. А то не дай боже будет как у Рустама. Жили, жили, и на тебе.

Славина особо тактичностью не отличается, и обычно я не обращаю внимания. Но сейчас едва справляюсь с желанием надеть ей на голову тарелку с несъеденным салатом.

Потому что она не просто надавила на болевую точку, она по этой болевой точке проехалась асфальтоукладчиком сначала в одну, потом в другую сторону.

— Просто так ничего не бывает, — продолжает Олеся, — нужно диагностировать болезнь и установить причину. Или я не права?

Вяло соглашаюсь, что права, вот только причину я знаю и без нее.

Мне каждую ночь снится Рустам. Часто с сыном. Я знаю, что Амир болен лейкозом, и не могу не думать об этом двадцать четыре на семь.

Я даже пробовала ему написать. Недавняя попытка была как раз утром, пока ехала на работу. Но отправить так и не осмелилась, ни одного сообщения.

Все, что я писала, я писала искренне, надеясь поддержать Айдарова. Но стоило перечитать собственную писанину, меня будто окатывало со шланга ледяной водой. Зачем это ему? Чем ему сейчас поможет? Ставила себя на его место и понимала — ничем. Ничего ему не поможет.

— Думаю, он к жене вернулся, — продолжает терроризировать Славина, — такая беда не может их не сблизить.

И здесь я тоже полностью с ней согласна. Как бы до этого ни вел себя с Лизой Рустам, общее горе наверняка изменило их отношения. Перед глазами до сих пор стоит его лицо — посеревшее от страха и закаменевшее.

Он всегда таким был — не любил отражать эмоции, сразу прятал их внутрь. Подальше. Поглубже. И чувствами своими Айдаров всегда умел управлять в отличие от, к примеру, меня.

Так разве я имею право влезать сейчас между ним и матерью его больного сына, даже если он буквально две недели назад собирался переезжать к нам в город?

С трудом досиживаю до конца обеда и пешком отправляюсь в офис. Олеся уезжает по делам, и я радуюсь, что есть возможность пройтись в одиночестве, подставляя лицо под ласковые солнечные лучи.

Достаю телефон, нахожу нужный номер и некоторое время не решаюсь нажать на дозвон. А вдруг он занят? Разгар рабочего дня вообще-то, ну разве что у него не закончился обеденный перерыв.

Но ведь он сам говорил, что я могу звонить когда захочу… Нажимаю кнопку вызова, он отвечает не сразу. И все равно я рада слышать его голос.

— Привет, Демид.

— Привет, — звучит из динамика резкий голос. — У тебя срочно? Я сейчас не могу. Как бы занят. Можно тебя позже набрать?

— Конечно, — тушуюсь, — звони. Буду рада…

Я уже успела покормить Майю ужином, как раздается звонок.

— Ну что ты там хотела? — слышу в динамике вместо привета. Голос Демида звучит глухо и нетерпеливо.

Похоже, я опять невовремя. Тянет ответить, что ничего, но я не позволяю эмоциям взять вверх. В конце концов это мне нужна от него информация.

— Да так, думала поболтать.

— Ну раз поболтать, тогда открывай, — говорит Демид. Я замираю, не веря своим ушам.

— А ты… где?

Я и догадываюсь, и не верю, а Демид как будто видит мое ошалевшее лицо, отвечает все так же нетерпеливо:

— Как где? У тебя под дверью. Говорю, же открывай.

Глава 37

У меня просторная прихожая, но Демид умудряется заполнить собой не меньше трети пространства. Я нахожусь все еще в состоянии, близком к шоковому, а он как ни в чем ни бывало сует мне увесистый пакет. В другой руке у него объемная коробка.

— Возьми, я не помню, что ты любишь, взял всего понемногу. И козявке тоже… А кто это там прячется? — говорит он совсем другим голосом и садится на корточки. — Иди сюда, козявка, знакомиться будем. Я твой дядя Демид.

Оборачиваюсь. Майюша выглядывает из дверного проема и закрывает ладошкой рот. Ей и любопытно, и боязно одновременно.

— Доченька, иди сюда, не бойся, — зову ее в прихожую.

Малышка подбегает, жмется спиной к моим ногам и с интересом смотрит на Демида.

— Я не козявка, я пчелка, — сообщает доверительно Демиду, не переставая вжиматься в мои ноги. — Пчелка Майя.

Меня захлестывает волна умиления. Мой ребенок способен превратить меня в растопленный воск за считанные секунды.

— Да-ааа? Правда-аа? — Демид демонстрирует изумление. — Ну тогда держи, пчелка, это тебе.

Он выставляет перед собой коробку. Моя девочка разглядывает изображение на коробке, прижимает ладошки к щекам и шепчет потрясенно:

— Мамочка… Это мне? Это теперь мое?

— Демид! — я в свою очередь потрясена не меньше. — Господи, откуда….

— Да, пчелка, это тебе, — Демид осторожно гладит мою потерявшую дар речи дочку по голове. — Твоя мама рассказала мне, что ты мечтаешь о грузовике, потому что тебе не в чем возить свои игрушки. И я подумал, что