Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Марченко Анатолий Тимофеевич

— Не надо, — сказал Петр Порфирьевич и скинул на колени Юдахину-старшему наручники. На вагинских запястьях щелкнули браслеты.

Лоб взглянул в зеркальце, объявил:

— Пасут, — хмыкнул. — Кишка тонка.

Ловко вильнул во двор, выехал на параллельную улицу, потом ушел под острым углом в незаметный переулок, потом опять нырнул в проходной двор. Пересек центральный проспект и загнал машину снова во двор. Остановился. Все вышли. Пересели в другой автомобиль, который стоял в том же дворе. Покатили дальше.

Город давно уже кончился. Дачные поселки. Деревеньки. Лес. Потом и лес оборвался внезапно. Степь. Машина свернула на проселок. Пологие холмы. Красно-желтые песчаные карьеры. И вот впереди показалось длинное, с полкилометра, четырехэтажное здание. Недостроенное. Бетонный остов. Кое-где есть стены, кое-где нет, возле здания бетонные плиты, трубы, кузов грузовика, деревянные времянки, трактор без гусениц. Накренившийся подъемный кран. Вот-вот рухнет. Подъехали ближе. Вагина вытолкали из машины. Он поежился. От здания несло сыростью и холодом. Ветер в нем выл плаксиво, капризничая. Бил в глаза, меняя направление. Глаза выстудились тотчас. Вагин жмурился подслеповато. Лоб загнал машину на цокольный этаж, через пролом в стене. Загородил пролом большим фанерным щитом.

На первый этаж нужно было подниматься по узкому, грубо сколоченному деревянному трапу. Первым на него ступил Петр Порфирьевич. Затем Лоб. Трап скрипел и раскачивался под ними. Поэтому они шли, балансируя руками, как канатоходцы. Петр Порфирьевич ворчал матерно. Гном по трапу передвигался один. Потому что был тяжелый, почти такой же, как Петр Порфирьевич и Лоб, вместе взятые. Предпоследним на трап шагнул Вагин, а за ним Юдахин-старший. Вагин довольно скоро добрался до твердого бетонного пола первого этажа и, прежде чем вступить на него, упруго и сильно подпрыгнул на трапе. Юдахин-старший не удержался, накренился, и, ухнув, полетел на землю. Упал с тяжелым стуком. Вагин засмеялся. Юдахин-старший вскочил, секунду две-три-четыре-пять-шесть-семь погодя, взвыл жестоко, выхватил из-за пазухи маленький автомат системы «Узи» израильского производства, дал очередь поверх головы Вагина. Все, кроме Вагина, как по команде повалились на холодный бетон. А Вагин покрутил головой и сказал осуждающе:

— Во дурак! — пнул ногой лежащего Гнома, спросил: — Куда идти-то?

Все поднялись, отряхнулись. Юдахин-старший не решился больше передвигаться по трапу ногами, лег на него, пополз, пыхтя.

Выстрелы встревожили ворон, воробьев, голубей, Юдахина-младшего и двух его сотоварищей. Они опасливо свесили головы со второго этажа. Вагин узнал сотоварищей, местные воры-наркоманы, отмороженные — Чуня и Вазелин. Чуня — толстый, поэтому Чуня. Вазелин — потный, рожа всегда блестит, как смазанная вазелином детская попка, поэтому и Вазелин.

На второй этаж поднялись уже по лестнице. Здесь поуютней. Обжитое место. И стены есть, и подобие комнат. И мебель даже есть. Столы, стулья, лавки. Но холодно все же. Вагин поежился в который раз.

— В ШИЗО его, — приказал Петр Порфирьевич.

И Гном отвел Вагина в местный штрафной изолятор. Глухая комната с крохотным окошком под низким потолком. Через пол и потолок проходит черная невеликого диаметра труба. Гном расстегнул Вагину наручник, подвел его к этой самой трубе, толкнул Вагина на нее, Вагин невольно обнял трубу, а Гном тем временем опять застегнул браслет на вагинской руке. Так что теперь никуда Вагину от трубы не деться. Скверно.

Гном сел в углу. Закурил.

— Чего ждем? — спросил Вагин.

Гном молчал.

— Как тебя звать-то? — спросил Вагин.

Гном молчал. Завороженно следил за тающим дымком от сигареты.

— Послушай, Гном, — проговорил Вагин таинственным тоном, — я раскрою тебе один секрет. Ты должен знать это! Должен!

Гном насторожился.

— Я твой отец, — сказал Вагин. — Нас разлучили злые люди, когда ты был вот таким, — Вагин пригнулся, показал, каким был Гном, когда их разлучили. Всхлипнул.

Гном встал, подошел к Вагину, внимательно всмотрелся в него, произнес медленно:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мой батька сдох в тюряге. Как последний скот. Мне тогда второй годок шел.

— Не сдох я, не сдох, — возразил Вагин. — Вот он я. Сынок.

— Так ты моложе меня, — сообразил наконец Гном.

— Какое это имеет значение? — искренне возмутился Вагин.

Дверь отворилась. И вошел Птица. Сам. Опрятный. Чистенький. И на лицо ничего себе. Смуглый. Глаза светлые. Губы жесткие. Долго смотрел на Вагина. Долго. Долго. Долго. Долго. Вагину это надоело, и он спрятался за трубой.

— Выходит, Менток, что бабы любят тебя больше, чем меня? — буднично спросил Птица.

— Выходит, выходит, — Вагин высунулся из-за трубы, кивнул, соглашаясь.

Птица повернулся, вышел из штрафного изолятора, сказал кому-то за дверью:

— Убейте его!

— Но сначала побалуемся, побалуемся, побалуемся, — захлопал в ладоши Юдахин-старший.

Дверь за Птицей закрылась.

— Эй, сынок, — позвал Вагин Гнома.

В ответ Гном прорычал злобно, потянулся огромной рукой к горлу Вагина.

— Шутки в сторону, — сказал Вагин, — дело серьезное. Я ошибся. Ты не мой сын. Я вспомнил, у меня была дочка. Послушай, послушай, — зашептал вдруг. Громко. Ясно. — У меня много бабок. С собой. Отпустишь — и они твои. Они у меня в полотняном поясе под брюками, на теле. При поверхностном обыске его трудно обнаружить. Там… — Вагин задумался. — Сто тысяч. Отпусти, и они твои. — Глаза у Вагина загорелись. — Ты богатый человек. Очень богатый!

Гном подошел ближе. Рот полуоткрыт. Слушает.

— Проверь, проверь, — попросил Вагин.

Гном нагнулся, принялся расстегивать Вагину брюки. И тут Вагин ловко ушел вбок и цепью наручников стремительно прижал шею Гнома к трубе. Гном захрипел, вскинул руки, затопал ногами по бетонному полу.

— Я не хочу тебя убивать, не хочу, — шептал Вагин на ухо Гному, — не хочу, не хочу, правда. Ты только пистолет свой вынь и на пол положи. И все. И все.

Гном достал из кармана пистолет, бросил его на пол. Пистолет клацнул возле вагинских ног.

— А теперь тихонечко давай-ка вниз, — ласково попросил Вагин Гнома. Ослабил хватку, стал опускаться на колени, потянул за собой Гнома. Затылок злодея заскользил по трубе. Чтобы поднять пистолет с пола, Вагин совсем отпустил шею Гнома. И тогда тот шустро выбросил руку вперед и накрыл ладошкой пистолет. Вагину пришлось снова рвануть Гнома на себя, снова придавить его шею к трубе.

— Я же просил не дергаться, — укоризненно напомнил ему Вагин. — Дай слово, что не будешь рыпаться, и я ничего тебе не сделаю.

— Даю слово, — пробормотал Гном.

— Хорошо, — одобрил Вагин и вновь склонился к пистолету.

Гном схватил его за ногу, дернул на себя. Вагин упал. Каблуком задел пистолет. Тот отлетел, в сторону. Вагин врезал цепь в кадык Гному. Изо всех сил прижал Гнома к трубе. Жмурился морщинисто. Обреченно. Крутил головой. Гном шипел, елозил ногами по полу. А потом затих. Навсегда.

— Я же просил не дергаться, — сказал Вагин.

Потянулся за пистолетом.

Трудно. Далеко.

За дверью послышались голоса. Юдахин-старший похохатывал, предвкушая забаву. Тоненько хихикал мордатый Чуня. Вагин попробовал достать пистолет ногой. Дотянулся. Повернулся ключ в замке. Вагин наконец зацепил пистолет мыском, подтолкнул его к себе. Поднял, взвел курок. Дверь отворилась. Вагин выстрелил. Толстого Чуню отшвырнуло назад. Он повалился на спину, раскинув руки. Юдахин-старший тенью метнулся в сторону, матерясь витиевато и громко. А Вагин, скривившись от напряжения, неестественно вывернул кисть правой руки и большим пальцем нажал спусковой крючок. Пуля перебила цепь наручников. Вагин содрал с плеч кожаную куртку. Бесшумно приблизился к двери, с размаху швырнул в нее куртку. И тотчас нырнул вслед за ней. Автоматная очередь прошила куртку еще в воздухе, а Вагин, целый и невредимый, кувыркнулся, приземлившись, и отпрыгнул вбок, под защиту бетонной колонны. Успел. Пули дробно простучали по колонне, взметнули облачко белой пыли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})