Пастухи вечности - Виталий Сертаков

— Потрогай.

Она спрыгнула с поленницы и подошла ко мне совсем близко. От ее запаха у меня начала немножко кружиться голова. В отличие от Джины, эта девочка уже почти готова была стать женщиной. У людей все происходит неправильно и не вовремя. Зачем ей становиться женщиной, если еще долго не пойдет замуж? Пока девочка не начнет пахнуть, как женщина, мужчины Фэйри не обращают на нее внимания и не сватаются. Моя мама говорит, что если бы на планете нас было большинство, человечество не знало бы сексуальной преступности.

Она приподняла мою гриву и дотронулась до кисточки на ухе.

— Вот это да! Ты же прямо как настоящий эльф!

— Это неправильное слово.

— Плохое?

— Не плохое, но неправильное. Германцы и датчане в древности сочиняли лживые сказки. Все неприятности, которые происходили у них от грязной воды, микробов или пьянства, они приписывали малым народам. Это они придумали так называть и делить Фэйри на темных и светлых, чтобы оправдать свою жадность и жестокость. Чтобы убивать Фэйри, которые якобы наводили порчу. Например, они сочиняли легенды о сундуках с золотыми монетами и волшебными камнями, которые мои предки прячут. А зачем нам камни и столько золота? Люди всегда так поступают — обвиняют в своих грехах соседей…

— А волосы? Ой, какие жесткие и теплые внутри! Вы, наверное, никогда не носите шапок?

— Носим, когда ездим к людям. Просто наши волосы имеют внутри кровеносную систему и нервные окончания. У вас волосы, как и ногти, ничего не чувствуют, когда их режешь, а у нас они живые. Я не знаю, как правильно сказать эти научные слова… Например, ты слышишь только ушами, а запахи вдыхаешь носом, так?

— Ну да, а как еще? — Девочка Анка продолжала поглаживать мою гриву, она не отрываясь следила, как волосы прогибаются навстречу ее пальцам. И мне хотелось замурлыкать, так это было приятно. Никому бы я не признался, но даже приятнее, чем мамины руки. Впрочем, она не заигрывала со мной, просто была очень любопытная. Но мне это в ней еще сильнее нравилось. Мама говорит, что одно из лучших качеств — естественность. Девочка Анка была естественной.

— А я благодаря гриве могу в полном мраке угадать, кто идет, а еще я чувствую даже самый слабый запах за сто шагов, даже лучше волка. Я могу найти любого человека, если хоть раз побуду с ним рядом. А еще я знаю, чего хочется другим. Не всегда отчетливо, у женщин это лучше получается.

— Ну и что мне, например, хочется? — Анка покраснела.

— Тебе хочется похвастаться подругам, что встретила настоящего Фэйри и что он тебе понравился…

— Вовсе и не понравился! Вот дурачок! — Она отпрянула в сторону, сердито замахнувшись на меня, но не ушла. На самом деле она не сердилась.

— Почему ты плакала? — спросил я. — Твой брат заболел или попал в полицию?

Лучше бы я ничего не спрашивал и не совал свой любопытный хобот в чужие дела, как говорит моя мама. Кто мне мешал повернуться и отправиться домой? Мы и без того, слишком много наболтали друг другу лишнего. Я точно наболтал лишнего. Мы вели себя, как маленькие детишки, говорили наперебой и обо всем сразу.

Теперь я жалею, что не спросил ее о нескольких очень важных вещах.

Я так и не спросил ее, что же она думает о дружбе с Фэйри. И что сказала бы ее мать.

Назавтра девочку Анку увезли бы из деревни, и все бы на этом кончилось. Не случилось бы тех жутких событий последующих дней. Но я сунул любопытный хобот — и поплатился…

— Мой брат не в милиции… — Девочка Анка полезла за носовым платком.

Следующие полчаса мне казалось, что я слушаю сценарий фильма ужасов. У народа Холмов возникали порой проблемы с полицией в разных странах, но никогда нас не преследовали специальные подразделения безопасности. Про людей Атласа я слышал не так уж много. Они умели жить долго, благодаря своим древним магическим животным. Они надежно прятали свои машины и очень редко обращались к нам за помощью, когда им нужно было найти человека или вещь. Фэйри могут найти любого человека, если дать нам понюхать его личные вещи или хотя бы потрогать. Это сложно, но почти всегда мы справляемся. Для обычных мы так никогда делать не будем, иначе нас посадят на цепь в лечебницах и заставят искать террористов.

Так говорил дядя Эвальд, и я ему верю. Это правило относится ко второму Гранитному запрету, принятому Палатой родов Фэйри еще в начале позапрошлого века. Первый запрет обязует нас не участвовать в их войнах, а в третьем говорится о том, что народ Холмов не должен оставлять письменных свидетельств. Сначала они нас убивали веками, говорит он, а потом мы должны с риском для жизни разыскивать их террористов. Но с народом Атласа мы чтим договор, потому что иногда, очень редко, они спасают наших людей от смерти.

Есть еще и четвертый запрет. Он мне всегда казался самым простым и очевидным и не требующим клятвы Главы рода на Гранитном столе. Речь идет о недопустимости браков с обычными… Палата собиралась в те годы, когда брачные обязательства освящались христианской церковью, и поэтому сегодня можно толковать запрет по-разному. Во всяком случае, мой дедушка влюблялся в ирландскую террористку, и семья его за это не наказала. Ведь он же не женился официально — с херувимами, каретой и бантом в петлице.

Даже нет такого запрета, что нельзя жить вместе…

Снова я отвлекся. Анка с упоением пересказывала свои похождения в компании людей Атласа, и я вспомнил про них кое-что еще.

У нас мало с ними общего. Дядя Эвальд мне когда-то объяснял коренную разницу. Народ Холмов во все века ценил… Это очень тяжело перевести на русский язык не потому, что он беден словами, а получается слишком напыщенно. Весьма приблизительно с языка Долины звучит так: «Жизнь — в красоте и красота — в жизни».

Люди Атласа ценят знание превыше жизни и красоты. И уж тем более они ценят знание превыше семьи. Они слишком заносчивы, потому что верят, что произошли от своих доисторических богов, о которых нет ни слова даже в песнях Фэйри. Якобы эти боги спустились со снежных гор на далеких островах и внушили людям равнин, что главная добродетель — это ученость. Они изобрели магические машины для отопления городов и живые машины, позволяющие человеку находиться там, где нет воздуха, за краем небесного свода и глубоко под водой. Они зажгли над своими островами искусственное солнце и получали четыре урожая фруктов в год. В самом центре горного массива они вырастили из семени богов чудовище, которое питалось любой пищей, и порождало других чудищ, которые жили недолго, но могли питаться одной лишь водой. И сила этих чудищ была такова, что согревалась вода в ручьях, и целую зиму не замерзал снег, отчего острова стояли, покрытые жаркими туманами…