Веселый господин Роберт - Виктория Холт

Филиппу Сидни запретили появляться при дворе.

В парламенте гремели бури. Некоторые из министров с грубой прямотой заявляли, что по возрасту королева годится герцогу в матери. Другие, более дипломатичные, имели в виду то же самое, но выражались в более вежливой форме: они не хотели бы, чтобы королева рисковала своей жизнью, пытаясь иметь детей.

И Елизавета, когда не флиртовала с Месье или не злилась на Роберта – или не тосковала по нему, – думала о том, что происходит в Нидерландах, и о том, как Филипп Испанский пытается подавить несчастный, страдающий народ этой страны. Она размышляла, что произойдет, когда он окончательно их подавит. Потом, как считал весь мир и она сама, внимание Филиппа обратится к Англии, потому что разве не мечтал он запретить протестантство во всем мире и разве не была Англия убежищем для гугенотов Франции и Нидерландов?

Елизавета с содроганием думала об этом дне. Самым страшным кошмаром ее жизни была война; и даже теперь этот кошмар просачивался через ее горе из-за измены Роберта и отравлял ее веселость во время ухаживаний французского принца.

Пока ее государственные деятели изумлялись, как женщина такого гениального ума может вести себя с такой девичьей глупостью, щебетать, хихикать, подбивать своего ухажера на то, что в глазах англичан казалось самой легкомысленной дурью, она льстила ему так же, как он льстил ей. Елизавета не только заставила герцога поверить в то, что он невероятно обворожительный человек, но и навела его на мысль, будто он рожден, чтобы командовать армией. А поскольку предназначением Франции было воевать с Испанией, даже убедила, что человек, наделенный отвагой, духом и гением, которыми Месье, без сомнения, обладает, может завоевать целое королевство в Нидерландах. Она дивилась, почему герцог не хочет испытать свою судьбу во Фландрии.

Его брат, молодой человек, сидит на французском троне, а это очень печально. Елизавета знала это по себе – находиться рядом с троном, имея серьезные сомнения в том, что когда-нибудь его получишь. Всегда устраиваются заговоры и контрзаговоры; так не разумнее ли самому создать себе королевство? И если это мужчина, отважный как лев, военный гений, как ее маленький Лягушонок, в чем она не сомневается, он должен сначала завоевать себе королевство, а потом вернуться за своей невестой.

Елизавета знала, с кем имеет дело. Юному герцогу Анжуйскому нужно было поверить в себя. Как самый младший в семье, он прошел через многие унижения. Быть маленького роста, безобразным да еще с оспинами на лице само по себе нелегко, но в довершение ко всему его еще назвали Геркулесом, что выглядело невыносимым оскорблением. К счастью, имя принца изменили, но никто не мог изменить его лица. Его мать не любила своего младшего сына, потому что он был врагом ее любимого сына Генриха, и сам герцог Анжуйский был уверен, что она пыталась его отравить. Ему необходимо было доказать миру, какой он великий человек, и он исполнился решимости добиться, чтобы все увидели его таким, каким его видела королева Елизавета. Он отправится в Нидерланды и победит испанцев.

Королева, верил он, так сильно полюбила его, что поможет ему финансировать его экспедицию.

Елизавета сидела и улыбалась, а ее министры изумлялись, как кажущаяся глупой женщина совершенно по-дружески отсылает Анжу в Нидерланды сражаться за дело Англии. Следует ли предоставить на это денег? Разумеется, стоит. Это был мастерский ход политика.

Королева была так довольна своим планом – и, по правде говоря, рада распрощаться со своим Лягушонком, который уже начал надоедать ей, – что улыбалась всему свету.

Ему нужно дать эскорт, который перевезет его через море, заявила она.

– Мастер Лестер слишком долго бездельничал. Я ставлю его командовать эскортом моего дорогого Лягушонка, чтобы извлечь из него хоть какую-то пользу.

Для всех это было знаком, что она еще раз простила Роберта.

Глава 10

Елизавета приняла его обратно, но каждый раз, видя его с Летицией, ревновала и настораживалась.

Она злилась, поскольку брак казался удачным. Роберт перестал заглядываться на других женщин. «Из-за возраста? – гадала королева. – Или потому что волчица обладает какой-то магической властью?» Она была убеждена, что волки способны на все. Волки – вероломные животные.

У Роберта и Летиции родился сын – еще один Роберт Дадли. Елизавета не знала, радоваться ей или злиться. Он сказал однажды, что она должна увековечить свою красоту. Она думала: «Возможно, он увековечил свою, и я рада этому, хотя предпочла бы, чтобы ребенок не был сыном этой женщины».

У Летиции уже был один сын, и королеве он не мог не казаться привлекательным, несмотря на его мать, поскольку юный Роберт Деверо, граф Эссекс, был самым красивым молодым человеком, которого она видела с тех самых времен, когда его отчим очаровал ее.

Елизавета часто печально смотрела на Роберта, графа Лестера, и думала: «Мы становимся слишком старыми – слишком старыми для ревности, слишком старыми для вражды». Она сравнивала его с тем молодым человеком, который прискакал верхом к ней в Хатфилд, чтобы сказать, что она теперь королева. Бедный Роберт! Он сильно растолстел; его лицо стало красным от слишком весело проведенной жизни; та чувственность, которая в юности выглядела мужественностью, превратилась с годами в вульгарность.

А сама она? Она была богиней; ее не пугало нашествие лет. Вокруг нее были мужчины – мужчины в возрасте ее Роберта и мужчины в возрасте юного Эссекса, – которые говорили ей, что она богиня, которая – без помощи эликсира Корнелиуса Ланоя – обрела вечную молодость.

Анжу потерпел в Нидерландах неудачу, но Вильгельм Молчаливый вел отчаянную войну за свободу своего народа. Все глаза в Англии были прикованы к Нидерландам; исход этой битвы за свободу имел первостепенное значение.

А глаза испанцев были прикованы к Англии. «Что это за женщина? – задавали себе вопрос в испанских советах. – Что это за страна, которой она правит? Это всего лишь часть острова. Но все же Елизавета ведет себя так, будто правит всем миром. Ее моряки – высокомерные пираты. Они забирают сокровища из испанских сундуков. Они отважны и решительны; у них нет никакого уважением к его самому католическому величеству. Они оскорбляют саму святую инквизицию».

На испанских кораблях и испанских территориях со страхом и ужасом произносили имена неустрашимых Дрейка, Хокинса… Как можно быть такими бесстрашными, как эти люди? Почему они всегда побеждают? Не иначе, они продали душу дьяволу. Это не люди, это – колдуны.

Ясно, что им и их надменной королеве следует преподать урок. Фрэнсис Дрейк вернулся домой под парусами из Чили и Перу, нагруженный сокровищами, награбленными в испанских городах Нового Света и с испанских галеонов. Он обогнул мыс Горн и, соответственно, весь мир. И что сделала королева, когда этот пират явился домой? Повесила его, как он того заслуживал? Обращалась ли с ним как с вором, грабителем и убийцей подданных его самого католического величества?