Мария Каллас - Клод Дюфрен

Мария надеялась, что Ари будет жить вместе с ней на авеню Жорж Мандел. Однако очень скоро она отказалась от этой несбыточной мечты. Где бы ни находился Онассис: на борту «Кристины» или на берегу — его влекла только одна навигация. Он переходил от одной женщины к другой с такой же легкостью, как бороздил моря и океаны. Для того чтобы удержать его, Марии приходилось закрывать глаза… до поры до времени. Когда приходил конец ее терпению, она взрывалась. И все же одного ласкового слова Онассиса и букета цветов было достаточно, чтобы укротить ее гнев.

Время от времени она вновь поднимала вопрос о свадьбе, но совсем неубедительно. Насмешливой улыбки Онассиса хватало, чтобы обрубить крылья у этой мечты. В один прекрасный вечер 1967 года парочка выходила из «Регины» и столкнулась на пороге со старым знакомым Онассиса. Обняв Марию, Аристотель с торжествующим видом заявил: «Вы знакомы с моей женой?» Старый знакомый выразил удивление по поводу слов судовладельца, и тогда Онассис добавил: «Мы поженились четыре дня назад». Надо думать, что пресса тут же подхватила эту новость и напечатала ее крупным шрифтом.

Разумеется, это была очередная шутка весельчака Аристотеля. И весьма сомнительного характера. Мария не смогла оценить ее по достоинству.

В день рождения певицы Менегини прислал ей поздравительную телеграмму. У Марии были еще свежи воспоминания о судебной тяжбе с бывшим супругом. Его поздравление показалось ей настолько неуместным и вызывающим, что она не на шутку разгневалась. «Ты представляешь? Этот подлец имел наглость прислать мне телеграмму!» — сказала она Жаку Буржуа.

Чуть позже она пожаловалась все тому же Жаку Буржуа: «Мы с Ари не созданы друг для друга. Я — создание, отмеченное судьбой. Он не способен понять меня». После очередной ссоры с Онассисом певица отозвалась о нем в телефонном разговоре с Жаком Буржуа следующим образом: «Он полный идиот! Он не заслуживает меня!»

Жак Буржуа вспоминал о частых звонках Марии, которые продолжались на протяжении многих недель, предшествовавших разрыву с Онассисом, а затем и после этого разрыва. «Она звонила мне посреди ночи, чтобы поговорить о себе, поскольку любой разговор она сводила к обсуждению своей личной жизни. Она была эгоцентричной особой, хотя об этом не догадывалась. Но мне не было скучно слушать ее откровения. У нее было богатое воображение…»

Тот 1967 год, последний, проведенный вместе с Аристотелем, был особенно грозовым. Мария чувствовала, что их дороги вот-вот разойдутся, но продолжала цепляться за свое призрачное счастье. Узнав, что вечером Онассис принимал на улице Фош какую-то таинственную гостью, Марии хотелось думать, что речь идет о его очередном преходящем увлечении. Однако грек уже принял для себя твердое решение жениться на Жаклин Кеннеди. Устранив одно за другим все препятствия на пути к осуществлению своей амбициозной цели, он уже приблизился к ней вплотную. Жениться на вдове президента Соединенных Штатов Америки для него было равносильно тому, чтобы увенчать свою голову короной. Со своей стороны, Джекки, похоже, тоже решилась на этот шаг. Перед миллиардами невозможно устоять.

Между тем, несмотря на все подозрения и смутные предчувствия, которые порой охватывали Марию, она и в страшном сне не могла себе представить, что ее ждет впереди. Онассису не хватило мужества на откровенный разговор с ней. Этот человек не любил трагедий в жизни. По крайней мере в чужой.

Летом Мария особенно бурно выясняла отношения с Аристотелем — в который раз, после чего решила сбежать подальше от терзавших ее подозрений и уехать в Америку, где друзья приложили бы все усилия, чтобы утешить и поддержать ее. Вот тогда-то и состоялось примирение Марии с Ренатой Тебальди.

Не успела Каллас вернуться в Париж, как 17 октября 1968 года опубликованное в печати сообщение возвестило всему миру сногсшибательную новость: Жаклин Кеннеди, бывшая первая леди Соединенных Штатов Америки, сочеталась законным браком с бывшим греческим иммигрантом, а ныне одним из самых богатых людей в мире. Это был удар в спину, но Мария, по примеру оперных трагических героинь, в которых перевоплощалась на сцене, стоически выдержала его. И только оставшись наедине в своей роскошной ванной комнате на авеню Жорж Мандел, смогла выплакать свое горе, о чем нам поведала Бруна, которая была не столько горничной, сколько верной спутницей и компаньонкой Марии.

20 октября Жаклин Кеннеди стала госпожой Онассис. В тот же день Марию видели в театре, где она смотрела водевиль Фейдо, а затем в ресторане «У Максима», где слушала цыган… Передо мной фотографии… еще и еще… Они рассказывают о Марии больше, чем любые комментарии. Вот она, сидя между Шарлем Азнавуром и Жан Пьером Касселем, заразительно смеется, словно хочет сравниться со знаменитым Анри Сальвадором, занимавшим кресло позади нее… Она также смеется в ресторане «У Максима»… Однако что же скрывалось за ее улыбкой, этим фасадом, обращенным к окружавшим ее людям, с жадностью наблюдавшим за ней, поскольку все уже знали, что ее Онассис женился на другой женщине? Какие муки, какие душевные раны? И даже перед друзьями, спешившими выразить ей сочувствие в той или иной форме, Мария не показывала своего душевного смятения, делая вид, что не утратила силы духа, хотя в действительности все было наоборот. Она чувствовала себя так, словно стояла на краю пропасти. Со всей ясностью она осознавала, что осталась в полном одиночестве. Всегда нуждавшаяся в защите и опеке, она с ужасом поняла, что рядом с ней не было того, кто повел бы ее за руку по дороге жизни… Итак, занавес поднялся в последний раз в драматическом спектакле, которым была вся жизнь великой Каллас…

Кто мог подарить ей новую надежду, когда тот человек, с кем она хотела провести остаток дней, ради кого отказывалась от собственной карьеры, вероломно сбежал от нее?

«Онассис причинил много зла Марии. Из-за него она не смогла больше выйти на сцену оперного театра», — обвинил миллиардера Дзеффирелли.

Естественно, Мария снова обратилась к своему ремеслу. Аристотель бросил ее, и она решила взять реванш. Однако прошло целых четыре года, как она прекратила сценическую деятельность… Хватит ли у нее сил, чтобы продержаться до конца представления? Певица захотела рискнуть, чтобы вновь почувствовать, как бьется сердце перед открытием занавеса. Она жаждала вновь услышать, как поднимается волна криков «браво», захлестывая ее с головой… Мария не имела права на отступление и провал, поскольку несла ответственность перед собой и перед миллионами мужчин и женщин, боготворивших ее по всему миру. После того как она покинула сцену, другие певицы заняли ее место на вершине музыкального Олимпа. У публики появились другие кумиры… По силам ли ей было соревноваться с ними? Сомнения терзали Марию с еще большей силой, чем раньше, несмотря на настойчивые просьбы друзей подхватить факел и нести его вперед, к победе. Они подбадривали ее так, как порой подбадривают выбывшего из соревнования чемпиона, чтобы тот вышел снова на беговую дорожку.