Раз герой, два герой... - Андрей Уланов

– Я, конечно, могу понять, – продолжал дракон, – что вы, люди, живете столь краткой жизнью, что каждая секунда этой вашей жизни для вас, людей, и в самом деле имеет огромную ценность. Но, в конце концов, существуют же какие-то правила приличия?! Какая-то справедливость?!

Шаху очень захотелось сказать, что никакой справедливости в мире нет, не было и никогда не будет. Однако вид раздраженного дракона заставил его изменить свое мнение. Огромный ящер казался вполне способным добиться этой самой справедливости, причем не просто какой-то, а именно той, какая будет наиболее выгодна лично ему.

– Короче, Ной, – к величайшему удивлению – и ужасу – Шаха, Шон выглядел не испуганным, а, скорее, усталым. – Что ты хотел всем этим сказать?

– Я хотел сказать, – проворчал дракон, мало-помалу успокаиваясь, – что я затеял всю эту возню с вами, людьми, исключительно для того, чтобы иметь возможность хоть изредка поболтать с кем-то, кроме других драконов. И если твой юный друг хотел о чем-то меня спросить, то я с превеликим удовольствием отвечу на все его вопросы. А ваш так называемый Гафний Редкозем, как ты сам недавно заметил, никуда от вас не денется.

В конце концов я ведь экономлю вам, как вы выражаетесь, целую кучу этого вашего драгоценного времени. Не говоря уже о том, что дорога к замку колдуна проходит по весьма и весьма небезопасным местам.

– А где ты видел в Запустенье безопасное место? – хмыкнул Шон.

– Я имел в виду небезопасное по сравнению даже со всем остальным Запустеньем, – поправился Ной. – И все-таки, ты дашь своему юному другу спросить то, что он хотел спросить?

Шон вздохнул.

– Ладно уж, – сказал он Шаху. – Задавай свои дурацкие вопросы – все, сколько их у тебя есть. И располагайся поудобнее, все равно мы раньше завтрашнего утра в путь не тронемся. Ной, я надеюсь, ты нас в свою пещеру переночевать пустишь?

– Пущу обязательно, – пообещал дракон, заранее жмурясь от предвкушаемого удовольствия и потягиваясь словно кот, почуявший запах принесенной хозяином рыбы.

– Ну давай, паренек. Я тебя внимательно слушаю.

Перепуганный Шах даже не сразу вспомнил, а что он, собственно, собирался спрашивать у дракона.

– Я, вообще-то, просто хотел узнать, – прошептал он, глядя в сторону, – что такое эти… ну, которые на охр… которые твой дядя выращивает? Это что, куры такие?

На этот раз дракон смеялся значительно дольше.

– Куры – это ты хорошо сказал, – заявил он, отсмеявшись и осторожно укладывая голову обратно на лапы. – Когда я расскажу про это на следующем зимнем слете, звание самого остроязыкого дракона вечера мне будет обеспечено.

– Орхидеи, человечек, это такие цветы…

Ной Смокинг, как и положено уважающему себя древнему и высокообразованному дракону, обладал практически не исчерпаемыми познаниями в любой области. Краткая энциклопедическая выдержка, которую он счел возможным изложить Шаху, заняла ровно час с четвертью.

– …можно добиться наиболее успешного цветения, – закончил дракон. – Все понятно?

Шах, отключившийся где-то на пятой минуте лекции и все остальное время продремавший с открытыми глазами, очнулся и усиленно закивал головой.

– Ты, по-моему, хотел спросить что-то еще? – с надеждой в голосе поинтересовался Смокинг.

Шах хотел спросить и хотел спросить еще много чего. Но прежде чем переходить к тем вопросам, которые интересовали лично его, он счел необходимым задобрить Ноя еще одним вопросом, который, как решил Шах, придется ему весьма по душе – если, конечно, она у него есть.

– Я хотел еще спросить, – сказал он, – вот те рыбки, которых ты разводишь, де… де…

– Декоративные, – подсказал Ной. Кончик его хвоста начал непроизвольно подергиваться.

– Вот-вот, декоративные. Они какие?

Шон закрыл глаза и застонал – про себя, естественно. Более убийственного вопроса Шах не смог бы вообразить при всем своем желании. Теперь уж Смокинг точно не закроет пасть раньше, чем часов через пять… или семь.

– Рыбки, – дракон облизнул клыки, а в его глазах начало разгораться какое-то внутреннее сияние. – Рыбки – это…

Как уже неоднократно упоминалось выше, Ной Смокинг разводил декоративных рыбок восемьсот лет. Комментарии излишни.

К исходу девятого часа Шах решил, что он, пожалуй, в состоянии проглотить даже сырого нанностомуса. Или, например, Sturisoma panamense. А еще он бы с превеликим удовольствием пожевал какую-нибудь водоросль. Кабомбу, например.

– …так вот, а…

Дракон на секунду замолк, набирая воздуха на следующие пять минут, и с удивлением обнаружил, что солнце, которое, когда он начинал свою речь, тоже только начинало карабкаться к зениту, почти скрылось за горизонтом.

Надо отдать Смокингу должное – он простоял с открытой пастью всего долю секунды, а затем с резким стуком захлопнул ее.

– По-моему, я немного заболтался, – озабоченно сказал он. – Даже обед пропустил. Вы, наверное, здорово проголодались?

Щах молча, но с большим энтузиазмом начал кивать.

– Я так и подумал. Что ж, прошу в пещеру. Надеюсь, что ужин вас не разочарует.

Миновав узкий и длинный лаз, главным назначением которого было по возможности затруднить проникновение в святая святых Ноева жилища всяким странствующим рыцарям и прочим бродячим ограм, герои очутились в просторном, ярко освещенном зале, потолок которого терялся где-то в вышине. Ступив на тщательно выложенный лучшими гножинскими фарфоровыми плитками цвета морской волны пол, Шах проморгался и замер, разинув рот и уставясь на противоположную стену.

Дело в том, что когда к концу второго века занятия рыбковождением количество аквариумов у Ноя перевалило за тысячу, то это создало некоторые затруднения даже для существа вроде дракона, то есть располагающего практически не ограниченным свободным временем и наделенного немалыми магическими способностями. Ной размышлял над решением этой проблемы целых пять лет, и результат этих размышлений, как признавали все удостоившиеся чести лицезреть его, получился весьма и весьма впечатляющий.

Всю стену зала напротив входа занимал один огромный аквариум. Внизу, у самого пола, вода в аквариуме была прозрачная и ярко освещенная. В трех саженях вверх она начинала темнеть и через каждые последующие три сажени темнела все больше и больше, У самого потолка вода была практически черная – какой, по расчетам Ноя, ей и подобало быть на дне океанической впадины. Это разделение – а каждому оттенку соответствовало свое давление – и было главным достижением Ноя, стоившим ему немало магии и золота из сокровищницы – на изготовление одного только специального заговоренного стекла всем гномам-стеклодувам Плоскогорья Серого Дерьма потребовалось три года, а сколько Ной за него заплатил, он не рассказывал никогда и никому.