Наставник - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Советники закивали.
И даже захлопали, пусть и без особого вдохновения.
- И ты, и сын твой достойны награды, - пронзительный взгляд девочки остановился на Верховном. И почудилась в нем насмешка. – Некогда твой предок сумел из рыбака стать купцом. А его сыновья и внуки приумножили то малое, что получили в наследство. И это говорит о том, что, пусть кровь твоя не благородна по праву рождения, но дух и разум воистину сильны. Что до прочего… то в моем праве дать ту малость, которой не хватает вам. Право на имя. И право на герб.
Купец пал ниц.
- И земли. Те, которыми ты владеешь. Пусть их занесут в список родовых земель, - девочка погладила звереныша, который на руках её лежал тихо и разве что жмурился. – А еще пусть выплатят тебе тысячу золотых монет за труд. И еще тысячу серебряных, чтобы раздал ты их своим людям. Храбрость не должна остаться без награды.
- Пусть боги продлят ваши дни вечность! – просипел купец в землю.
А вот Хранитель Казны не сумел скрыть своего недовольства. Пусть и на долю мгновенья мелькнуло оно, однако не скрылось от внимания Императрицы.
- Пусть этого зверя замеряют и опишут, сделают рисунки, а после тело выварят, дабы освободить кости. Кости же надлежит собрать в скелет, а его сохранить в назидание потомкам.
Императрица замолчала и, сунув котенка кому-то из слуг, взяла за руку Ксочитл. Так они и отправились со двора. За ними потянулась и свита. И в опустевшем дворе остались лишь Хранитель казны и Верховный.
Ну и купец, что не рисковал подняться.
- Она излишне щедра, - пробормотал Хранитель казны, зажимая нос пальцами. – Такие деньги за дохлую рыбу.
- За очень большую и невиданную прежде рыбу, - уточнил Верховный. – Или, уж скорее, за труд и храбрость. Встань, человек.
Купец поднялся, пусть и с трудом. Он дрожал и, кажется, не мог поверить, что все-то завершилась. А в глазах его страх боролся с недоверием.
- Слово будет исполнено, - помог ему Верховный. – И я также благодарю тебя за службу, ибо ясно, что грядут непростые времена. И тем нужнее будут верные люди.
Хранитель казны проворчал что-то непонятное. Грядущие времена волновали его куда меньше утраченных денег.
- Но путь ваш был далек и тяжел, вы, верно, устали.
- Я… - купец явно смутился еще больше.
- Устали. Но я был бы весьма благодарен, если бы вы нашли в себе силы разделить со мною скромную трапезу, - Верховный оперся на посох, который вручил ему маг. – Вы ведь не откажетесь?
- Д-да… т-то есть не, не откажусь. Прошу простить, я… никогда… прежде… и не думал.
Не думал.
И в ином разе не попал бы сюда, ибо нашлись бы желающие представить дивное создания очам императрицы. А купцу в лучшем случае кинули бы с пяток золотых.
И это тоже признак.
Чем больше Верховный думал, тем больше находил таких вот признаков болезни. Пусть болел не человек, но сама Империя.
- Сочту за честь, - выдавил купец, глядя на землю, явно раздумывая, не пасть ли ниц.
- Не стоит, - Верховный покачал головой. – Вы ныне равны мне.
Ложь.
Но приятная.
- И лишь Император волей своей стоит выше.
А это правда. И Хранитель казны склоняет голову.
- Я пошлю раба. Он принесет деньги, - сказал он. – А сейчас мне пора.
- Д-да… к-конечно. С-спасибо вам огромное…
Купец озирался. И все же встал за плечом Верховного, подстроившись под неспешный шаг его. Умный человек. И все понимает правильно.
И рассказать может куда больше, чем поведал там, во дворе.
Но плохо… все плохо… куда хуже, чем Верховный предполагал.
Позже, уже в покоях Верховного, за столом, который был накрыт для дорогого гостя, купец сперва осторожно, с опаскою, начал говорить. И с каждым произнесенным словом он успокаивался.
Смелел.
- Голод пока не начался, ибо земля родит, и урожай обещает быть обильным, но рыбы почти не осталось. Крабы те и вовсе, - он махнул рукой. – Еще в том году совсем перестали попадаться. Но цены выросли, да… а тут рыба ушла. Куда? И надолго ли? Красные воды – дурные. Пахнут нехорошо. В руку берешь, то ничего. Человек не умирает. Даже если с головой искупается, то все одно живой. Мы раба на три дня опустили в клетке. Выжил. Даже почесухи не случилось. А вот рыба дохнет. И никто не скажет, в чем причина. Старики-то такого не помнят.
Он развел руками.
- Мы ходили на день и на два, и на три даже. Лодки наши малы, а потому больше не выйдет. И там, где воды светлеют, обретая исконный цвет, там рыба жива.
Купец опустил пальцы в чашу с ароматной водой.
