Ангелы приходят всегда - Всеволод Филипьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Птицей стучится в жилах кровь.
Вера да надежда, любовь.
В небе над нами горит Звезда,
некому, кроме неё, нам помочь
в тёмную, тёмную, тёмную,
тёмную ночь.
(Виктор Цой)В этом году Синильга решила встретить свой день рождения и день ангела в Джорданвилле, в монастыре. Спланировав поездку заранее, она взяла на работе отпуск на конец мая. Ей хотелось побыть одной, помолиться, приложиться к могиле митрополита Лавра (на его похороны в марте она из-за работы не смогла поехать). Было у нее и еще одно дело…
From: [email protected]
Subject: привет
Date: May 28, 2008 18:30:01 РМ
То: [email protected]
Дорогой Воля, друг мой Музыкант, как ты поживаешь? Интернет совсем вытеснил человеческое общение :-) Находимся в одном городе, а переписываемся по e-mail.
Сразу хочу тебя поблагодарить за CD! Я получила сегодня. Сейчас допишу письмо и буду слушать :-) Честно сказать, немного волнуюсь и боюсь слушать, потому что ты в записке написал, что посвящаешь этот альбом нам с Лазарем и Агнии. Это очень приятно, хотя и очень грустно… Жизнь соединила нас четверых на короткий миг, а теперь развела. Загадочно это все. Но поздравляю с выходом CD, и не будем грустить! Я вытираю слезы и креплюсь, хотя, когда буду слушать, опять расплачусь.
Ладно. Какие новости? Как поживает сестра?
Я завтра уезжаю в Джорданвилль. Помяну там тебя и Агнию. Надо бы как-то особенно помолиться за Лазаря. Может, я не права, но мне кажется, что ему пришлось тяжелее, чем всем нам…
Радуюсь, что наконец побываю в Джорданвилле. Кстати, по твоему давнему совету хочу рассказать inoky нашу историю. Правда, не знаю, сможет ли он использовать ее в своих книгах, но… «ведь если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?». А ты видел, недавно кто-то опять атаковал его сайт? Захожу, а там череп на черном фоне, во весь экран. Но в этот раз, слава Богу, атаку отбили быстро. Сайт уже восстановлен.
Только не знаю, застану ли inoka в Джорданвилле, потому что ходят разговоры, что он возвращается в Россию чуть ли не навсегда.
В любом случае погреюсь благодатью, подышу монастырским воздухом, навещу митрополита Лавра. Я видела владыку не раз в Синоде и у нас на приходе. Тогда он показался мне очень (может быть, даже слишком) простым. Но когда узнала о его кончине, пережила такие чувства, как будто он был моим родственником…
Чем живу сейчас?
Я думаю, что жизнь сказочна и обычна, проста и сложна, ужасна и прекрасна. В ней есть все. А любовь – это, конечно, чудо! Только вот задумываешься, если любимого потерял, если он умер (или, как в моем случае, словно умер), то хоть все континенты пройди, ты его не найдешь на этой земле. Он уходит в тот мир, и надежда на встречу только там! А ведь нас всех (имеющих счастье любить) – это рано или поздно ждет… Или уже дождалось.
Поэтому опять возвращаешься к теме спасения и жизни вечной. Главное там быть вместе с любимым. Ведь у нас вечность впереди.
Мне представляется наш мир комнатой, в которой есть выход. Мы движемся, общаемся, встречаемся, расстаемся, опять встречаемся. Но здесь мы лишь временно. В один миг открывается дверь, и мы покидаем комнату: одни обретают свободу и вечную радость, другие – вечное страдание. И вот там, а не здесь, самое важное, чтобы быть вместе с любимым, а не порознь.
Все любящие мечтают жить долго и счастливо и умереть в один день. Но для любящих так и происходит. Даже если физически уходит только один, то второго уже нельзя назвать полноценно живущим. Остается тело, а душа уже не здесь, она будет стремиться к соединению уже там… Наверное, отсюда и пошло выражение: «душа разрывается». Это она со своим телом разрывается, стремясь за своей любовью.
Удивительно, но в загробную жизнь в основном, наверное, верят те, кто любит. Во-первых, острее чувствуют правду, а во-вторых, не представляют, что может быть иначе… Потому что не может быть, чтобы такая глубина и восторг любви, и все это – на короткий миг и заканчивается смертью. Нет!
Любовь – синоним спасения. И на земле, и на Небе. Нет любви, не будет и спасения… Как все просто и прекрасно, хотя и больно порой.
Это все я сейчас не просто продумываю, а проживаю.
Вот такие простые-непростые мысли. И очень светлые. Потому что все, что о любви, излучает свет.
Жизнь? Я теряю сердце, а Бог находит его снова и снова. Оно, как овечка с колокольчиком на шее…
твоя Иля
P.S. Целуй Агнию от меня. Она – навсегда моя сестра.
* * *Инок Лазарь провел последние месяцы в странствиях.
Наземным транспортом он проехал почти через всю Америку, посещая православные храмы и монастыри. Особенно долго жил в процветающей греческой обители старца Ефрема в Аризоне. А последнее время инок находился в Платине, в уединенной пустыни, где некогда подвизался отец Серафим (Роуз).
К утру Лазарь вновь готовился в путь. В свое время, в Магопаке, отец Илья посоветовал ему отправиться на Аляску попаломничать по местам преподобного Германа Аляскинского, посетить тамошние монашеские общины, погостить у его знакомых старообрядцев, занимающихся рыбным промыслом. При этом священник многозначительно подчеркнул, что и российская граница там недалеко. Закончил свою речь отец Илья так: «Кто на Аляске не бывал, тот Америку не видал!» Теперь Лазарь решил исполнить совет батюшки. Он не знал, что его ждет впереди, но крепко верил, что Бог управит…
Монашеская жизнь в Платине ему понравилась. Многое здесь напоминало кавказское отшелие: и удаленность от мира, и убогость быта, и простота братии, и строгость жизни. Так и казалось, что вот-вот из чащобы выйдет любимый старец Салафиил. Только английский язык напоминал, что находишься не в горах Кавказа, а в горах Калифорнии.
Лазарь взял с полки «Молитвослов», вложил в него подаренную Синильгой открытку с ангелом, сунул в карман подрясника плеер и компакт-диск и отправился в самый дальний угол горно-лесных владений пустынножителей, чтобы побыть в одиночестве. Пройдя приличное расстояние, он вышел на лысую поляну, с которой открывался впечатляющий вид на окрестные горы.
Ему не терпелось послушать полученный сегодня по почте альбом Музыканта. Приложенная записка гласила, что альбом посвящается Синильге, ему и Агнии. Сердце Лазаря замирало от предчувствий… Имя Синильги стало для него олицетворением щемящей боли. Но не той боли, от которой лечат, а той спасительной боли, которая сама способна лечить.
Несмотря на свое желание послушать диск, инок твердо решил сначала помолиться. На большой круглый валун он положил изображение ангела и неспешно, с чувством, прочел «Канон Ангелу Хранителю»:
– «…О, святый ангеле, хранителю и покровителю мой благий! С сокрушенным сердцем и болезненною душею предстою ти, моляся: услыши мя грешнаго раба своего… не помяни моих беззаконий и неправд… явися мне милосерд, и не отлучайся мене сквернаго даже до кончины моея… Вем воистинну и усты исповедую, якоже никтоже таков друг и предстатель, защититель и поборник, якоже ты, святый ангеле: предстоя бо престолу Господню, молишися о мне непотребнем… В страшный же час смерти, неотступен буди ми, благий хранителю мой, прогоняя мрачныя демоны, имущыя устрашити притрепетную душу мою… да хранимь тобою, безбедно достигну рая ми вожделеннаго, идеже лицы святых и горних сил непрестанно восхваляют всечестное и великолепое имя в Троице славимаго Бога, Отца, и Сына, и Святаго Духа, Емуже подобает честь и поклонение, во веки веков. Аминь».
Окончив канон, Лазарь своими словами помолился о Синильге и обо всех, с кем свела его жизнь в последнее время. Перед его мысленным взором предстали испуганные и озлобленные лица обитателей странного дома в Си-Клиффе. Он не знал их имен, но старался вздохнуть в душе о каждом. Потом в памяти возникло безжизненное лицо Агнии, со струйками крови, стекавшими из глаз. Он очень хотел встретиться с ней взглядом, но ее глаза смотрели мимо него. Долго молился Лазарь и о себе. При этом он разговаривал со своим духовником, старцем Салафиилом, словно находился с ним рядом: каялся, просил, плакался, как ребенок, советовался, молчал, опять каялся. Инок верил, что старец непременно его услышит. Услышит сердцем…
Наконец дело дошло до альбома Музыканта. Инок уселся под валун и включил плеер. Недавнее прошлое воскресло в памяти с необычайной яркостью. Перед ним стояла Синильга. Она молчала и улыбалась, грустно и светло.
Музыкант пел:
Цветок надежды
Случилось совсем немногое,
ты просто её не увидишь,
и водопады плача
не смогут сказать о боли,
слова не скажут тем более.
Только, как раненый зверь,
ты можешь кричать молча,
ты можешь плакать по-волчьи,
чтоб слово крылатое «Верь»
коснулось тебя нежно
и подарило надежду,
когда больше нету сил,
когда потерял, что просил,
но мокрый от слёз песок
