Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дерзко, — заметил Арвид. — Михаил, ты не объяснил ему правила игры? И то, что не ко времени сказанная резкость чаще всего ведет к потере языка?
— Он умнее, чем ты, — вступил в беседу Карл Августович. — И понимает, что в данном случае угрозы и демонстрация силы не помощь, а помеха. Ты застрял в прошлом, Арвид, и если в самом скором времени это не осознаешь, то лишишься будущего.
— Услышано, вурдалак, — подал голос и Павел. — И зафиксировано. Случись что с Хранителем кладов — ты будешь первым, кого мы вытащим за ушко на солнышко. В буквальном смысле.
— Если ты думаешь, Хранитель, что они заботятся о тебе, то ты ошибаешься, — сообщил мне Арвид. — Они защищают свои инвестиции.
— Нас посетил Капитан Очевидность собственной персоной! — фыркнул я. — А то мне непонятно, что здесь происходит большая собачья свадьба. И поверь, мне это не очень-то нравится, просто случая вставить слово в беседу и объяснить, что я ничего делать для них и не собираюсь, все никак представится. Причем даже не из принципа, а исключительно из личной вредности. Шиш вам, а не клады, дорогие друзья! А тебе, братишка, шиш в квадрате за редкостную наглость.
— Хорошо подумал? — уточнил Арвид, выслушав меня.
— Павел, а прямо сейчас этого супермачо убить нельзя? — поинтересовался я у оперативника. — Спишем все на то, что он представлял опасность для моей жизни и ты был вынужден действовать по обстоятельствам. Остальные, полагаю, с радостью это подтвердят.
— Я даже придержать его могу, — с готовностью предложил Михаил. — Нет проблем. Убить — нет, главы семей выясняют отношения только на заранее оговоренных поединках, а вот придержать — запросто. Поконом такое разрешено. Вернее, не предусмотрено.
Да этот Покон, похоже, предусматривает правила поведения для всех, кого только можно. Добыть бы его где-то, почитать. Полезная книга, на многое мне может глаза открыть.
— Ты только что обрел врага, Хранитель кладов, — торжественно заявил мне Арвид. — Ты совершил ошибку, которая будет стоить тебе жизни.
— Думаю, мои слова были тобой услышаны, — деловито заявил Михеев. — И ответишь в этом случае не только ты, а вся семья. И, пожалуй, не только твоя. Всех вас вырежем, под «ноль».
— Силы свои не переоценил? — оскалился вурдалак, моментально потеряв благообразность и став похожим на хищника, загнанного в угол. — Или ты думаешь, ваша кровь чем-то от другой людской отличается? Или вам по пять жизней каждому отведено?
— Вы живете в нашей тени, — и не подумал пугаться оперативник. — И только до той поры, пока не переходите границы дозволенного. Рискни громко заявить о себе — и начнется большая охота, которую ни моя смерть, ни смерть моих коллег не остановит. Ты забыл, почему ваше племя добрых два десятка лет нашу страну стороной огибало? Забыл, как вас травили, словно паразитов, после ленинградской резни?
— Если он забыл, то я точно помню, — поежился Михаил. — Мои дети к ней были непричастны, но и нам тогда перепало будь здоров. Сам еле успел ноги через румынскую границу унести.
— От себя добавлю: случись непоправимое — тоже не останусь в стороне. И даже если кое-кто успеет улизнуть из страны, то это ничего не изменит, — добавил антиквар, не сводя глаз с Арвида. — Я скуповат, это известно всем, но здесь можно и мошной тряхнуть. Дело-то благое.
Прямо как отпевают меня. Заживо. Похоже, перегнул я палку, надо ситуацию выправлять, причем так, чтобы это не выглядело прогибом, и желательно с определенной выгодой для себя.
Тем временем седой вурдалак молча развернулся и направился к дверям.
— Арвид, постой, — окликнул я его. — Мы еще не договорили.
— В самом деле? — изумился Карл Августович. — Неожиданно!
Улыбка на губах главы семьи Линц мне очень не понравилась, видимо, он решил, что я все же струхнул.
— Значит, так, господа, — я поднялся из-за стола и вышел на центр залы. — Сразу скажу — не собираюсь становиться персональной собственностью кого-то из вас. Не в курсе, как обстояло с этим дело у моих предшественников, какие есть на данный счет традиции, уложения и порядки и даже как это все увязывается с Поконом. Не знаю да и знать не желаю. Зато точно знаю, что делать хочу, а чего нет. Становиться бобиком, который будет таскать своему хозяину или хозяевам в зубах золотые косточки, не буду, и это мое последнее слово. Усвойте это как «отче наш».
— Неудачное пожелание, — хохотнул Павел. — Я о твоих последних словах. Нашел кому такое советовать!
— Ну да, — согласился с ним я. — Впрочем, неважно. Смысл от этого не меняется. И не только сами это усвойте, но и собратьям объясните, особенно вы двое. Есть у меня подозрение, что вы первые, но не последние, кто желает меня попользовать в своих целях. Слово даю: если хоть один кровосос еще ко мне на балкон или к подъезду заявится, я на самом деле начну изыскивать средства защиты от назойливых гостей. Здесь Москва, господа вурдалаки, за деньги можно купить что угодно. А деньги я найду, это теперь моя профессия. Не исключено, что я в этой драке сдохну, но тогда и вам точно ничего не обломится.
— Мы снова слышим угрозы, — молвил Арвид. — Ты за этим меня остановил? Если да, ты глупее, чем мне сначала показалось.
— Не только, — покачал головой я. — Штука в том, что у меня есть свои маленькие увлечения, и они связаны с поиском кое-каких редкостей из прошлого, дошедших до наших дней. Время от времени мне может пригодиться помощь кого-то из вас, и вот за нее я готов платить. Честно платить, сполна. Угрозы никогда ни к чему, кроме междоусобицы, не ведут, зато взаимовыгодные уступки есть начало сотрудничества. Если вас устроит такой расклад, то мы договорились. И сразу: все операции будут происходить без какой-либо уголовщины, поскольку интересы господина Михеева я также собираюсь учитывать. Я чту законы — и ваши, и не ваши.
— Я за, — сразу же заявил антиквар. — Собственно, мы уже партнеры. Не так ли, друг мой?
— Абсолютно, — подтвердил я.
— Одно условие, — Арвид переглянулся с Михаилом так, что мне подумалось о некой ментальной связи между ними. — Этот договор заключается только с теми, кто присутствует в данном помещении в данный момент. Ни к чему увеличивать количество тех, кто в нем участвует. Если так, то я в деле.
— С остальными семьями разбирайтесь сами, — тут же отозвался я. — Но, повторюсь, никакого прессинга в мой адрес
