Алмазная маска - Джулиан Мэй

– Ты собралась?

– Да, – ответила Доротея. – Перед отъездом я бы хотела немного погулять.

– О-о. – Гевин сделал печальное лицо. – Малышка Додо желает в последний раз побродить по окрестностям, чтобы запечатлеть в памяти здешние пейзажи.

Ди по-доброму посмотрела на него.

– Да, Гевин. – Она улыбнулась. – Хочу запечатлеть… И учти вот что: я еще вернусь на Каледонию. – С этими словами она вышла на крыльцо и осторожно притворила за собой дверь.

Снега нападало до середины голени – пушистого, мягкого. Брести по нему совсем нетрудно. Был ранний рассвет. Еще горел фонарь у веранды, однако на востоке, над горами, уже сочно тлел край серо-жемчужного небосвода. Ди спустилась до середины склона, остановилась, окинула взглядом местность, тускло посвечивающую сквозь стылую чистую даль. Воздух был настолько прозрачен и ясен, что, казалось, обладал весом – драгоценная, обволакивающая жидкость. У Ди перехватило дыхание – вот дом, который нарисовала мама, а построил отец. Они с Кеном здесь родились. На этом месте глотнули в первый раз чудесной, целительной жидкости. Дом красив и добротен – он стойко противостоял ураганам, погуливающим по просторам Бейн Биораха, землетрясениям, чуть ли не еженедельно сотрясающим почву. Она навсегда полюбила эти места, этот дом, реку, позванивавшую подо льдом, горы, даже вулкан, попыхивающий вдали дымком. Ди как бы воплотилась во все это, слилась со снежинками, камнями, небом – душа запела, вздрогнула… Она прошептала:

Если стану странником я —

Без рода, без племени семенем,

Горю не будет предела.

Каледония – это все, что у меня есть.

Вот что еще наполнило ее сердце радостью – цепочка следов, отпечатавшихся на девственно-белом снегу. Она засмеялась и бегом бросилась к сараю, где на зиму прятали технику. Здесь она, напевая, в первый раз в этом году прицепила к трактору вместо тележки сани. Кен помог ей нагрузить на них стожок сена и пару мешков комбикорма. Угрюмому Гевину никогда в голову не приходило помочь ей, даже если в ту минуту он и находился рядом.

Поблагодарив брата, Ди выехала из сарая и свернула на дорогу, ведущую к скотному двору.

В это мгновение край солнца всплыл над дальним хребтом. Все вокруг просветлело, подернулось золотистым сиянием…

В кабине скоро стало жарко – она сняла перчатки, расстегнула на куртке молнию. В чистом небе ясно вырисовывался ан Теалах – огромный потухший вулкан, который люди из близлежащих поселений называли Фодж. Это была высочайшая точка континента – 7350 метров над уровнем моря. На его восточном склоне посверкивал ужасающих размеров ледник, каждый год обламывавший в море множество ледяных гор.

Скоро Ди свернула к реке. Туат еще не окончательно замерзла – у противоположного берега тянулась обширная полынья, где весело плескались ринки – полуптицы, полурептилии. Обычно они жили на островах, однако, почуяв приближение ненастья, перебирались на материк. Поглядев в ту сторону, Ди сразу смекнула: жди мороза или обильного снегопада.

Добравшись до скотного двора с разделенными невидимой силовой оградой пастбищами, девочка развернулась и начала подавать сани задом, пока не добралась до ставка, откуда летом брали воду для водопоя. Мелкие, но бойкие местные коровы с длинными рогами и косматой рыжей шерстью тут же потянулись к лоткам, куда Ди вилами начала наваливать сено. Странная это была картина – неровное, утыканное невысокими холмиками поле вдруг ожило и кучи снега как бы сами собой поплыли навстречу трактору. Животные необычайно выносливы и только в самую ядреную стужу прятались под крышу.

По левую руку из бревенчатого строения с жалобным ржанием вылетел косяк миниатюрных, угольно-черных лошадок. Выбежав на волю, кони застыли, принялись нюхать снег, только одна молодая кобылка, не переставая голосить, побежала к забору, где ее со слезами на глазах поджидала Ди. Подскочила, положила голову на невидимый забор…

Девочка всхлипнула.

Кутах!

Доротея мысленно приласкала лошадку, потрепала за уши, и тут же с противоположной стороны к забору приблизился рыжий бык. Глаза у него были грустные.

Пиджин!

Девочка обняла голову молоденькой лошадки – животное было чуть повыше ее пояса. Подобную породу лошадей разводили на всех освоенных человеком планетах. Вроде нужды в них не было, но вот оказалось, что не могут люди обходиться без домашних животных. Не на каждую планету оказалось возможным привезти кошек и собак, а вот лошадки прижились повсеместно. Ян Макдональд обзавелся косяком исключительно ради удовольствия. Конечно, эти животные и по хозяйству помогали, и в пеших переходах были незаменимы, и все же главной радостью было любоваться ими, играть… Особенно дети в них души не чаяли.

У Кутах был короткий хвост и длинная шелковистая грива. Родилась она такой слабой, что, если бы не девочка, жеребенок не выжил бы. С тех пор она стала любимицей Ди.

– Я уезжаю, – призналась девочка и вытерла слезы. – Но я обязательно вернусь, и мы с тобой обязательно взберемся на ан Теалах.

Она прошла в крытый вагон, проверила, как работает автопоилка, обогреватели, потом вышла на выгон, приблизилась к забору, где все так же недвижимо стоял бык. Почесала ему морду… Высокогорные шотландские коровы тоже были общими любимицами, к тому же их хозяйственная ценность, особенно в этих забытых Богом местах, была исключительно велика. Молоко содержало весь набор необходимых человеку веществ – вряд ли какой-либо другой продукт позволил бы людям освоить космические просторы. Никто из детей, кроме Доротеи, не смел приблизиться к Пиджину. Ее он принял сразу и теперь довольно пофыркивал и похрапывал.

– Ну что, травяной мешок, пришла пора расставаться? Ладно, ладно… – Ди почесывала ему шею. – Смотри, не вздумай гоняться за Гевином, пока меня не будет. Слышишь? – Она засмеялась. – Так, припугни его немного, и достаточно…

Покормив и простившись с животными, Доротея, вместо того чтобы вернуться на подворье, свернула к Туат. По берегам ее часто стояли невысокие, давно сбросившие цветную листву деревья. На снегу отпечаталось множество следов, однако поблизости никакой живности видно не было. По-видимому, трактор, как всегда, напыхтел, разогнал покрытых мехом, длинноухих местных рептилий. По берегу реки девочка добралась до залива. Было время отлива, и по скалам, усыпавшим гладь не замерзшей еще воды, обнажились скопления водорослей. В воздухе густо пахло йодом и апельсинами. По самой кромке плеса виднелись отпечатки огромных ног – это большие добряки-добраны, питающиеся рыбой, уже успели поохотиться сегодня. Вода в заливе отливала чернотой, особенно заметной на фоне покрытых снегом берегов и скал. Скоро северный ветер нагонит сюда небольшие айсберги, вода в заливе застынет – только у самого горла останется широкое разводье…

– Я не заплачу, – вслух сказала Ди. – Ни за что не заплачу.

Слезы тотчас хлынули из ее глаз. Она вернулась к трактору и на большой скорости, взметая снежную пыль, помчалась к дому. Здесь поставила трактор и сани в сарай, потом, собрав учебники, отправилась в школьный класс. Сегодня особенный день – сам министр народного образования из Нью-Глазго должен проверить знания брата и сестры и выставить им оценки. Для Гран Маши и для всей школьной системы на Каледонии было куда дешевле передать кассету с экзаменационными оценками через профессора Макгрегор-Гаврыс, чем отправлять эти сведения на Землю по межзвездной связи.

Ди скинула куртку, сапожки и, оставшись в шерстяных носках, прошла в свою учебную кабину. Нажала клавишу включения персонального учебного компьютера. К ее удивлению, на экране появилось лицо Уны Макдафи, любимой учительницы.

– Наконец-то я нашла тебя, Дороти! Мне хотелось лично попрощаться с тобой. Кто бы мог подумать, что у тебя такие способности – ты же в школе никому и словом об этом не обмолвилась. Я всегда подозревала, что у тебя есть что-то… Удачи тебе! Я не удивлюсь, если узнаю, что ты стала оперантом.

– Никто не может этого знать, – ответила растерянная девочка, потом неожиданно для самой себя спросила: – А вы как догадались?

– Милая моя, об этом весь последний месяц только и говорят в учительской. Сам Дирижер Каледонии беседовал с нами на эту тему. Неужели твой папа не сказал тебе, что твой коэффициент умственного развития на сегодняшний день рекордный в истории Каледонии.

– Нет, мадам, – теряясь, ответила Ди.

– Отрыв настолько велик, что все буквально с ума посходили. Теперь ты будешь заниматься у лучших преподавателей на Земле. Вся Каледония тобой гордится.

– Я… постараюсь оправдать доверие.

Что еще могла сказать вконец растерявшаяся девочка!

– Благословляю тебя, Дороти. Все уверены, что ты не подведешь родную планету. Ну, а теперь за дело…

– Нельзя ли одновременно передать и экзаменационные вопросы Кеннета?