Шах-наме - Хаким Фирдоуси

Гибель Арджаспа от руки Исфандиара

Глубокой ночью, втайне — без помехи,Исфандиар надел свои доспехи.

Затем он отпер крышки сундуков,На волю выпустил своих бойцов.

Принес всего им, в чем была потреба.Дал подкрепиться мяса им и хлеба.

Когда же яств очистили поднос,Он по три чаши каждому поднес.

Насытясь, воины повеселели.И царь сказал им: «Братья, мы у цели.

Смелей! Да будет к счастью эта ночь!Теперь молите небо нам помочь».

И он на три отряда разделил их,И верою в победу окрылил их.

На площадь он послал один отряд,Чтоб тюрков убивали — всех подряд.

Других послал — врага теснить в воротах,Бегущих с поля изрубить в воротах.

А третьему отряду он сказал:«Убейте всех, кто нынче пировал!

Они все пьяны. На стены взойдите,Всем головы мечами отсеките!»

А два десятка он повел с собой,И вторгся во дворец, и начал бой.

Вломился, все преграды сокрушая,Сердца рычаньем львиным устрашая.

Царя-воителя громовый рыкПристанища сестер его достиг.

Хумай на голос брата поспешила,А за руку Бихафарид тащила.

Исфандиар увидел пред собойЦаревен, схожих с юною весной;

Сказал он сестрам: «Ничего не бойтесь,Но поскорей, как дым, отсюда скройтесь!

Вот ключ вам. В доме спрячетесь моемВ подвалах с золотом и серебром.

И ждите там, пока я в битве буду,—Сложу главу или венец добуду!»

И, полон жаждой мести и жесток,Ворвался витязь в царственный чертог.

Мечом всему живому угрожая,Защитников бегущих поражая,

Он трупами покои завалил,Чертоги морем крови затопил.

Вот шум достиг опочивальни шахаИ с ложа встал Арджасп, исполнен страха.

Но гневом гордый дух его вскипел,Кольчугу он, румийский шлем надел.

И выбежал, проклятья извергая,Из спальни, сталью ратною сверкая.

И встретился лицом к лицу с купцомВ кольчуге, с окровавленным мечом.

Исфандиар сказал: «Ты град ударовПолучишь от купца взамен динаров.

Дар от Лyxpacпa я принес тебе,Печать Гуштаспа я принес тебе!

Печатью заклейменный роковою,Покроешься ты черною землею!»

И запылал в сердцах их бранный жар.Сошлись Арджасп и лев-Исфандиар,

Удары сталью нанося друг другуИ рассекая шлемы и кольчугу.

И вот Арджасп могучий изнемог,Он в ранах весь от головы до ног.

Как слон огромный, пал он, окровавлен,Мечом Исфандиара обезглавлен.

Так вот что звезды смертному дарят,—То поднесут бальзам, то черный яд!

С презрением на мир взирай, о мудрый!Ты в жизни — гость; так не страдай, о мудрый!

Убив Арджаспа, грозный РуинтанОбрек разгрому замок и айван.

Мечами стражу всю посечь велел он,Дворец со всех сторон поджечь велел он.

Никто из обитателей дворцаНе избежал кровавого конца.

Казнохранилище царя ТуранаОставив под надежною охраной,

Пошел к конюшням царским Руинтан,В деснице — меч, в стальной кольчуге — стан.

Коней арабских отобрать велел он,Мужам своим их оседлать велел он.

И сели на могучих тех конейСто шестьдесят его богатырей.

Сестер привел он, в седла посадил их,Ликуя сердцем, что освободил их.

Отряд оставил в крепости; Сава—Отважный муж — отряда был глава.

Богатырю Саве сказал: «Как в полеМы выйдем и очутимся на воле,

Ворота городские ты закройИ у ворот неколебимо стой.

Когда я своего достигну станаИ снова встречу славного Пшутана,

Вели кричать дозорным: «Да живетНаш царь Гуштасп, как вечный небосвод!»

Когда в бою туранцы истомятсяИ вспять к вратам твердыни устремятся,

Ты сбрось главу Арджаспа со стены,И пусть их души будут сражены!»

И в степь он выехал во мгле тумана,Как слон, вломился он в ряды Турана.

Сто шестьдесят за ним отважных шлиИ гибель и смятение несли.

Достигли стана… Радостен и светел,Воителя Пшутан премудрый встретил.

И кто опишет войска торжествоПеред царем и доблестью его!

Исфандиар убивает Кaxpaмa

Когда, как царь с серебряного трона,Сошло светило ночи с небосклона,

Раздался с башни клич богатырей:«Живет Гуштасп, великий царь царей!

Цветет Исфандиар непобедимый!Луною, небом и судьбой хранимый!

Святой закон мечом он защитил,Туранцам за Лухраспа отомстил!

Арджаспа он железом обезглавил,Гуштаспа возвеличил и прославил!»

Смутились тюрки, слыша этот крик,Не ведая — откуда он возник?

От клича, что над полем разносился,Тревогой дух Кахрама омрачился.

И Андарману, брату, он сказал:«Не распознаешь ночью, кто кричал.

Что скажешь? Что-то будет нынче с нами?Мы всё с тобой должны разведать сами!

Иль это пьяной стражи озорствоУ изголовья шаха самого?

Какая дерзость у простого люда!Но этим крикунам придется худо.

Всех надо, как изменников, казнитьИ преданною стражей заменить!

Так поспешим! И коль застанем домаВрагов, что ищут нашего разгрома,—

Мы по-турански их возьмем в зажим,Мы черепа им сталью размозжим!»

Все громче голоса во тьме звучали,И на стене, и на холме звучали,

Они со всех сторон теперь неслись.И души тюрков страху поддались.

Войска роптали: «Голосов так много,Что только в крепость нам теперь дорога.

Вернемся, братья, дом наш защитим.Запремся, всем врагам отпор дадим».

Кахрама сердце ужасом сжималось,Лицо его страданьем искажалось.

Сказал он людям: «За царя, за вас,О воины, в тревоге я сейчас!

Теперь в укрытье отступить нам надо,А Руиндиж надежная ограда».

И вспять, подобные морским волнам,Туранцы устремились к воротам.

Но гнал Исфандиар их по пятам,Удары нанося то здесь, то там.

Вот вскачь Кахрам достиг ворот, и что же —Врагов и в воротах он видит тоже.

Сказал мужам: «Принять придется бой,И пусть судьба пошлет исход любой.

Вы, в ком бестрепетны сердца живые,Все за мечи беритесь боевые!»

Когда в глаза им глянула судьба,Отважным стала тягостна борьба.

И щит о щит, и меч о меч схватились.И до утра два славных войска бились.

Но утренней зари блестнул венец,Турана славе наступил конец.

В сиянье раннем алого востокаСава явился на стене высокой.

И голову убитого царя —Арджаспа, гордого богатыря,—

Он кинул вниз. Лишь это увидали,Сражаться вдруг туранцы перестали.

Ряды смешались, громко голося,И стон и плач великий начался.

Два царских сына, две его опоры,Рыдая, содрогались, словно горы.

Так неожиданно беда пришла,Что души сильных пламенем сожгла.

Взывало войско: «Доблестный воитель,Наш полководец, лев и повелитель!

Кем ты в ночи предательски сражен?Убийца твой — да будет проклят он!

Кто управлять в походах будет нами?Кто на стене твое подымет знамя?

Коль мы лишились нашего отца,Не будет пусть ни войска ни венца!»

Халлух, Тараз отчаяньем вскипели,Все души жаждой смерти пламенели.

И яростной, неистовой толпой,Ища конца, они рванулись в бой.

В широком поле брань возобновилась,И тучей пыли небо омрачилось.

Тела убитых грудами леглиНа окровавленной груди земли.

Повсюду — смерть, стенания и муки,Отрубленные головы и руки.

Над степью черная нависла мгла.Кровь у ворот потоками текла.

Когда Исфандиар ворвался в сечу,Кахрам погнал коня ему навстречу.

И сшиблись, затрещали их щиты.Они слились в одно — сказал бы ты.

Исфандиар за пояс взял Кахрама,Сорвал с седла и вверх подъял Кахрама.

И гневно грянул об землю егоПод клич победный войска своего.

Арканами Кахрама тут скрутили,В обоз полуживого утащили.

Без полководца, словно горсть песка,Рассыпались туранские войска.

Как листья под ударами метели,Под вихрем смерти головы летели.

Над полем воздух гибелью дышал…Тот все терял, другой — все забирал.

Повсюду шлемы, головы валялись.О трупы кони храбрых спотыкались.

Кто день грядущий видит? Кто прочтетТо, что от нас скрывает небосвод?[46]

Немногих тюрков скакуны лихиеВ пески умчали за холмы глухие.

А те, кому не удалось уйти,От смерти не могли себя спасти.

Простые степняки в живых остались,Что за людей у знатных не считались.

А воины, в отчаянье, в слезах,Щиты и шлемы побросали в прах.

Молили: «Пощади нас, справедливый!»И были их глаза как день дождливый.

Но в мести был безжалостен и ярКровь проливающий Исфандиар.

Всех всадников воинственных убил он.Ни одного вельможу не простил он.

Не стало в Руиндиже никого,Кто б отстоял достоинство его.

Убитым поле битвы царь оставил,В стан воротился, вечного прославил.

Две виселицы у ворот градских,Две черные петли свисают с них.

Там за ноги двух сыновей АрджаспаПовесил царь — в отмщенье за Лухраспа.

Туранскую рассеянную ратьВелел он догонять и избивать.

Богатырей уничтоженью предал,Туран огню и разоренью предал.

Всех, кто могли оружие носить,Велел он беспощадно истребить.

Сказал бы ты: гроза прошла, сверкая,Дождь огневой на землю изливая.

И сел в шатре, событья обозрев,За чашей, средь князей, иранский лев.

И написать велел писцу посланьеГуштаспу о великом том деянье.

Рустам и Исфандиар