Предел Спасения - Дэн Абнетт

— Я его вижу, — сказал Макколл. — Для тебя это выглядит, как складские емкости?

— В нише? — спросил Ларкин, смотря прищурившись в прицел. — Да, именно так.

— Детектор обнаружил фуцелин и прометиумный гель, — сказал Домор. — Масса около тонны.

— Трон, — произнес Зеред, неподдельно шокированный.

— Детонатор? — спросил Гаунт.

— Ищу его, — сказал Макколл, водя прицелом. Ему пришлось переключить его в режим низкой освещенности. — Вижу. Я вижу контакт детонатора. Кабель идет вверх по стене по балке. Он подходит к верху емкости слева.

— Да, я его вижу, — сказал Ларкин, прицеливаясь.

Гаунт задумался, стоит ли им повернуть назад. Цель была крошечной и освещенность была плохой, но восемь метров было уютным расстоянием в эффективной стрелковой дистанции Ларкина. Если выстрел провалится, и устройство сдетонирует, никакое укрытие не спасет их. Тонна фуцелина создаст давление в замкнутом пространстве, которое пройдет по узким границам отсеков, превратит их органы в кашу, а их кости в желе, и, вероятно, разорвет импровизированный стык между Армадюком и Пределом. Даже оставшаяся часть Ударной Группы Бета, ожидающая в ангаре, вероятно, будет убита сфокусированным атмосферным ударом.

Прятаться в укрытии, когда Ларкин сделает выстрел, может быть, и заставит и чувствовать себя увереннее, но практическое значение безопасности будет нулевым.

— Покончим с этим, — сказал Гаунт.

Ларкин опустился на колено, урегулировал позу, встряхнул плечи. Он вставил пулю с солевым раствором, закрыл затвор, а затем прицелился. Макколл присел рядом с ним и активировал пассивный маркер на своем прицеле, так что световой луч толщиной в карандаш точно указывал на ту же цель. В качестве разрешающего на выстрел, Макколл хотел убедиться, что как он, так и Ларкин, оба видят и соглашаются с одной и той же точкой для выстрела.

— Готов, — сказал Ларкин, смотря в прицел.

Домор опустил штангу детектора и шептал тихую молитву. Зеред прицепил конец огнемета к поясу и, к изумлению Гаунта, закрыл уши руками.

— Никто же из вас, на самом деле, не планирует жить вечно, так ведь? — спросил Ларкин.

Он выстрелил.

Был глухой, отдаленный удар. Он был приглушенным, но большим. Он отдался эхом по толстому, длинному корпусу Армадюка.

В подготовительном семнадцатом, грязном трюмном ангаре, его услышал Бленнер и посмотрел вверх. Некоторые из Призраков вокруг него так же заметили звук.

— Что это была за чертовщина? — спросил Вайлдер.

Бленнер посмотрел на Ри Пердэй. Она выглядела бледной с тех самых пор, как им выдавали снаряжения ранее этим днем.

— Можешь пойти, узнать? — спросить он.

Пердэй спрыгнула с колесной арки Быка, на которой сидела, и побежала к главному люку.

Бленнер оглядел зал. Три роты полка, включая оркестр, были отданы в качестве боевого резерва под командование Капитана Обела, с Капитаном Вайлдером в качестве заместителя. С полным боевым снаряжением они оставались в ангаре, готовые выступить, как только потребуется. У них было восемнадцать подготовленных и загруженных боеприпасами штурмовых машин Бык, с дополнительными боеприпасами, подготовленными на паллетах. Если придет команда, они смогут доставить боеприпасы по центру Армадюка в любой из боковых ангаров, и даже в Предел через пробуренные дыры, чтобы помочь Ударным Группам Бета или Гамма. В качестве альтернативы, они смогут доставить боеприпасы на главную палубу, чтобы перезарядить Арвусы и другие десантные корабли, если Альфе понадобится подкрепление или припасы.

Резервный отряд нервничал, в основном потому, что они были единственной частью полка, которую не использовали. Обел был кислым – он взял на себя обязанности по жребию, и он не был счастлив этим, потому что он надеялся вести Роту J в набеге Альфы.

Никто, особенно Бленнер, не был удивлен, что оркестр отправили в резерв. Хотя, Вайлдер еще больше бесился, чем Обел. Рота J вытянула несчастливый жребий. Банде Вайлдера даже не дали шанса в лотерее. Их отправили в резерв, с условием, что они вступят в битву если только это, действительно, потребуется.

Бленнеру было плевать. Ожидание боя было его способом вести войну, и у него не было никакого желания увидеть, что оркестр пытается показать себя, даже если он на самом деле это хотел. Результаты, вероятно, будут грязными и, окончательно, разочаровывающими.

Бленнер, так же, не был удивлен увидеть, что сын Гаунта, Часс, был отправлен в резерв. Это, должно быть, был чертовски сложный вызов для Гаунта. Он не хотел, чтобы видели, что он выказывает какую-либо благосклонность, но как он мог бросить своего сына на передовую, когда тот был так серьезно неподготовлен? Это была карта, которую Гаунт разыграл в конце, чтобы оправдать свое решение. Феликс еще не прошел основы. Его место должно быть в резерве.

Сидя в одиночку в дальнем конце зала на балке Быка, Феликс Часс выглядел даже еще более несчастным из-за назначения, чем Вайлдер. Маддалена скрывалась поблизости.

Пердэй вернулась.

— Это открывался главный воздушный шлюз на взлетной палубе, — сказала Пердэй. — Первый из лихтеров вернулся для пополнения запасов. Они хотят, чтобы мы начали доставлять боеприпасы вниз.

Бленнер поднялся.

— Наконец-то у нас есть дело, — крикнул он. — Поживее!

Выстрел Ларкина был великолепным. Хрупкая пуля с солевым раствором чисто прошла сквозь спусковой механизм, разрушившись в процессе и намочив петлю детонатора соленой водой. Маленькое облачко и брызги воды.

Макколл с Домором пошли вперед по палубе. Плиты механизма поднялись, и раздался щелчок, но триггер на давление больше не был присоединен. Они приближались к емкостям, Домор водил детектором на наличие вторичных спусковых механизмов.

Как только он дошел до емкостей, Домор положил свой детектор, надел пару кожаных перчаток, и снял уничтоженный спусковой механизм, осторожно вытащив его из отверстия наверху емкости. Он связал все оголенные провода, обмотал их изолентой, чтобы предотвратить контакт, оросил внутреннюю часть отверстия инертным гелем и разделил внутренние контакты нефтяным желе.

— Безопасно, как и должно быть, — сказал он.

Гаунт кивнул. Макколл отметил емкости и расположенные рядом напольные пластины красным мелком, чтобы обозначить, что бомба обезврежена, но все еще