Вне морали - Брайан Фриман

Он лгал, и они оба знали это. Когда Рейчел откроет дверь, он ринется к ней. Чего бы это ему ни стоило, он прикоснется к ней, войдет в нее. Воспоминание о ее обнаженном теле вгоняло Грэма в озноб, обдавало холодным по́том и вызывало желание обладать ею.

– Рейчел! – закричал он. Его голос зазвенел от ярости. Не в силах сдерживать себя, он забарабанил в дверь кулаком. – Открой! Я хочу тебя!

Грэм навалился на дверь плечом. Сейчас он готов был выбить ее. Но не мог этого сделать. Дом старый, очень крепкий. Дубовая дверь не подалась.

– Впусти меня! Слышишь! – завизжал Грэм.

Он приложил ухо к двери, прислушался. Вздрогнул, услышав рядом голос Рейчел. Она стояла у двери. Их разделяло несколько сантиметров дерева.

– Хорошо, Грэм, – заговорила она медовым голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Я впущу тебя. Хочешь меня изнасиловать? Пожалуйста, насилуй.

– Я не собираюсь тебя насиловать, – забормотал он.

– Все нормально, Грэм. Не пугайся, я тебя понимаю. У тебя тоже могут быть потребности.

– Да, – хрипло ответил он. – Я очень хочу тебя. Хочу, чтобы все было как раньше.

– Ну вот и замечательно. Зачем же так кричать? Я согласна, нет проблем.

Грэм едва дышал, слушая ее. Предвкушение обладания Рейчел переполняло его.

– Так ты меня впустишь? – спросил он.

– Конечно, впущу. Только мне хотелось бы сообщить тебе, что я сделаю потом.

От неожиданных ноток в ее голосе внутри у него похолодело.

– Если ты хоть раз еще, Грэм, зайдешь ко мне и дотронешься до меня, я как-нибудь ночью возьму на кухне мясницкий нож и отрежу тебе яйца. Ясно? А затем отрежу член. Обещаю. Ты не сможешь спокойно спать в этом доме, будешь ждать, когда я приду к тебе с ножом. И не надейся, что врачи пришьют тебе все обратно. Я выброшу твои драгоценности в туалет, туда, где они и должны быть.

Грэм в ужасе сполз по двери на пол, встал на колени. Тошнота сводила желудок.

– Ты веришь мне, Грэм? – спросила Рейчел. – Веришь, что я так и поступлю?

Он попытался что-то произнести, но из горла вырвался лишь сдавленный кашель.

– Я не слышу тебя, Грэм.

– Да, я верю тебе.

Он ей действительно верил.

– Тогда ответь – у тебя еще есть желание войти ко мне?

Грэм вскочил и молча бросился к себе. Никогда еще он не чувствовал себя таким ничтожным. Она раздавила его, снова доказала, что властвует над ним. Он сбежал по лестнице, влетел в свой кабинет, будто в забытьи бродил по нему. Ужас состоял в том, что он крайне возбужден – твердый как камень пенис рвался наружу, а желание было столь сильным, что он начал подумывать о том, чтобы вернуться к Рейчел и впиться в нее, а дальше будь что будет. Но обещание Рейчел останавливало его. Он знал, что слов на ветер она не бросает и уж если что решила – выполнит непременно.

Он чувствовал, что его тянет к чему-то уродливому и знакомому, затягивает, как звезду, в мрачную черную дыру. Он часто повторял, что ему следует все бросить, давал себе обещания даже не вспоминать о Рейчел, сознавая, что не в силах справиться со своим желанием, давно ставшим сильнее его. Положа руку на сердце, Грэм и не хотел с ним расставаться, пестовал, оно составляло его жизнь. Он сделал бы что угодно, только бы оно не исчезало. Грэм безуспешно пытался унять дрожь в пальцах. Его вдруг начало трясти как в лихорадке, на лбу и в подмышках выступил пот, липкой пленкой покрыл их. Что-то неясное шевельнулось в душе, словно открылась потайная черная дверь и возникла чья-то темная фигура.

«Пожалуйста, не нужно», – зашептал он, умоляя восстающее в нем чудовище.

Но оно не слушало Грэма, играло с ним, как ребенок играет с мячиком, приказывало ему, двигало его руками и ногами.

«Рейчел, это ты, это ты во всем виновата», – прохрипел он.

«Иди же», – проговорило чудовище, неожиданно обычным голосом, но каким-то безжизненным и бесчувственным.

Грэм схватил со стола ключи, шагнул к входной двери, вышел на улицу. Воздух был холоден и свеж. Обычно в августе так рано не темнеет, но сегодня небо с утра заволокли штормовые тучи, отчего на западе оно казалось черным. Под порывистым ветром дуб яростно хлестал ветками.

Грэм направился в свой гараж, стоявший отдельно, и обнаружил, что не может подойти к нему – Рейчел поставила свою машину прямо перед входом. Он выругался, повернулся к дому и посмотрел вверх, увидев в окне Рейчел. Она глядела на него с ледяной улыбкой. Один ее вид вызвал у Грэма сердцебиение. Но сейчас она потеряла свою притягательность. Он нахмурился, лицо отяжелело, прорезалось злобными морщинами, глаза сузились, превратившись в грозные щелочки. Он сильно ударил по заднему бамперу «фольксвагена», чтобы оставить на нем вмятину.

Мысли лихорадочно метались. Заморосил дождь, капли падали на одежду и превращались в темные пятна. В этот момент у Грэма возникла идея. Обдумывая ее, он почувствовал радость, поднял голову и с улыбкой посмотрел на Рейчел. Она нахмурилась, прочитав его мысли.

Он двинулся назад, в дом, задыхаясь, взбежал по лестнице в спальню. Там он открыл ящик с вещами Эмили, наткнулся на шкатулку с драгоценностями, швырнул ее на пол, продолжил рыться дальше. Наконец среди всякой мелочи Грэм нащупал то, что искал, – запасную связку ключей. Пока он вытаскивал ее, его возбуждение росло.

Сжав в кулаке ключи, Грэм выскочил из спальни, пронесся по лестнице, вылетел из дома, с грохотом захлопнув за собой дверь. Он вскинул голову в надежде опять увидеть профиль Рейчел, но та уже отошла от окна. Он недолго постоял у машины, поигрывая ключами. От дождя пальцы намокли, и ключи выпали. Он торопливо нагнулся, подхватил их за кольцо и, выпрямившись, вставил ключ в замок. Ключ повернулся легко, дверь машины была открыта.

Грэм нервно огляделся. Поблизости никого не было.

«Поезжай, поезжай, – ворчало чудовище. – Не медли. Пришло время охоты».

Он с такой силой вцепился потными руками в руль, что тот сразу сделался влажным. Неприятный дождь бросал крупные частые капли на лобовое стекло. Грэм включил «дворники», но те не справлялись с усиливающимся потоком – стекло заливали ручьи. Он вывел автомобиль через боковую дорогу. Здесь, в салоне, пропитанном запахом Рейчел, желание, разгораясь, сделалось непреодолимым. Грэм воображал, что Рейчел сидит рядом с ним, кидает в его сторону манящие взгляды холодных глаз. Воспоминание о сексе с ней превращалось в явь, временами ему казалось, что под руками у него не руль, а кожа Рейчел.

«Не забывай про охоту», – напомнило чудовище.

Грэм выехал на дорогу, ведущую на вершину холма. Проехал Лейк-Сайд, миновал густозаселенные районы. Через пять минут он уже гнал автомобиль по безлюдной местности. По обеим сторонам дороги тянулся густой березовый лес. Дождь лил немилосердно. В кромешной тьме Грэму пришлось снизить скорость. Он внимательно вглядывался в свет фар.

Он увидел ее случайно, в последний момент. Еще секунда, и он проехал бы мимо нее. Девушка бежала трусцой по его стороне, но правее дороги, почти у края леса. Потому он не сразу увидел ее, а мог бы и вовсе не заметить в тени деревьев. Принять за тень. Грэм затормозил и резко повернул руль вправо, прижимаясь к обочине. Его едва не вынесло за дорогу. Он остановился, выглянул в окно, увидел, как в глазах девушки на мгновение мелькнул страх. Визг тормозов и едва не задевшая ее машина напугали девушку. Она отпрыгнула в сторону.

Грэм вышел из салона. Не выключая двигатель, он торопливо двинулся назад, приближаясь к девушке. Она поднялась с земли и стала отряхивать грязь с колена. В кромешной тьме он не мог рассмотреть ее лица. Можно было предположить, что она примерно одного возраста с Рейчел. С длинными каштановыми волосами, перевязанными сзади в «хвост». Девушка крупная, атлетически сложенная. В облегающих спортивных шортах и спортивном бюстгальтере.

Грэм улыбнулся.

– Прошу прощения, – произнес он. – Вас подвезти не нужно? Мне показалось, что вы хромаете.

Девушка сделала несколько шагов.

– Спасибо. Ничего страшного. Щиколотку подвернула, наверное.

Глаза Грэма привыкли к темноте. Теперь он сумел лучше разглядеть ее. Девушка молоденькая, очень красивая, с по-детски беззащитным выражением глаз. Она присела, осторожно поднялась и поморщилась от боли. «Хвостик» смешно болтался из стороны в сторону, из него выбилось несколько прядей и упало ей на лицо. Девушка насквозь промокла под дождем.