Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава

Минуло уже полчаса, и постепенно руки наливались тяжестью. Я все еще не полностью пришла в себя после смертоносного города, но отступать — не в моих правилах, особенно когда на кону приз, ради которого я «потела» последние полгода. Потела безрезультатно, а тут магистр сам сделал первый шаг.

Я не сдамся!

— Что же ты, Флоренс? — выдохнул мужчина, встав в стойку. — Совсем не хочешь свой приз?

Я нервно облизнулась, стащила через голову рубашку и отбросила промокшую тряпку в сторону, оставшись только в тугой перевязке, удерживавшей грудь.

Кадык магистра дернулся, а глаза стали совсем уж черными.

— Очень хочу, — сказала я твердо, выпрямилась и повторила его стойку.

Клинок Ворт подобрал прекрасный: подходящий для моей маленькой руки, прямой и лишенный гарды, похожий на острый тонкий шип. Оружейник клинком гордился, рассказывал, как он способен рассечь доспех, даже если его предварительно покрыли закаленным сцилом. Я влюбилась в оружие с первого взгляда, не хотела его из рук выпускать; а магистр только посмеивался, глядя, как сверкали мои глаза и горели щеки от одного только прикосновения к мечу.

— Воин должен любить свой меч, — прогудел Ворт. — Кто я такой, чтобы их разлучать?

Мужчина расхохотался и хлопнул меня по плечу, как-то по-отечески, по-доброму, отчего даже стало немного неловко, но радостно.

Встреча с оружейником лопнула яркой вспышкой перед глазами, и я сконцентрировалась на своем противнике. Магистр шагнул вперед. Он двигался так быстро, что сам облик расплывался, смазывался, а все, на что я могла ориентироваться — звук шагов и свист рассекаемого клинком воздуха.

Удар!

Клинок столкнулся с клинком, высекая искры. Скользнув в сторону, я уклонилась от еще одного выпада и, выбрав подходящий момент, ударила ногой с разворота, метив в торс мужчины. Такой удар мог бы свалить любого, но магистр с легкостью ушел от атаки и шутливо хлопнул рукой мне по ягодице, в мгновение ока оказавшись за моей спиной.

Подскочив на месте, я отошла на два шага назад и подняла меч, готовая к новому нападению.

— Не хочешь… — магистр тяжело вздохнул, изображая досаду, но его взгляд не мог врать: в карей глубине плясали лукавые огоньки.

Поняв, что осторожные атаки и расчетливые удары совершенно не действуют, я решилась на отчаянный шаг и рванула вперед, рискнув использовать последний резерв.

Рубанув мечом сверху-вниз, я столкнулась с клинком магистра и тотчас рассекла воздух широкой дугой, прямо перед его грудью.

Остановка, резкий укол. Новая дуга — быстрая, короткая, оставившая на боку мужчины кровавый след. На следующем выпаде магистр откинул мой клинок резким взмахом и впечатал кулак мне в живот.

Подавившись воздухом, я припала на колено, но почти не чувствовала боли. Глаза заволокло мутной пеленой, где единственным четким островком было лицо мужчины, исказившееся от напряжения.

Всего один шаг в сторону и обманный выпад — чтобы перебросить клинок в другую руку.

Острие замерло в дюйме от горла магистра, но он даже не вздрогнул.

— Тебе все еще нужно лучше прикрывать низ, — тихо проговорил он и взглядом указал в пол.

Он проделал тот же фокус, и теперь меч, зажатый в левой руке, чуть-чуть подрагивал у моего бока. Один рывок — и можно прощаться с внутренностями.

— Значит, ничья? — я отступила назад и сделала вид, что занята, пытаясь прицепить оружие обратно на пояс.

Стало обидно за себя. Не дожала ведь совсем чуть-чуть: если бы не решила ломануться в атаку и внимательнее следила за защитой, то вполне могла бы выиграть этот бой.

Магистр со своим мечом справился в два счета и теперь пристально меня рассматривал. Нет бы сказать что-нибудь, посмеяться, что угодно! Все лучше, чем это молчаливое разглядывание.

— Теоретически, — медленно проговорил он, постукивая указательным пальцем по подбородку, — твой удар был смертельным. С распоротым брюхом ты бы даже могла выжить, если есть под рукой нужные инструменты.

Я замерла, вслушиваясь в его голос.

— Так что, — магистр заложил руки за спину, — ты победила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я… но ведь…

— Флоренс, — он поднял руку, обрывая клокотавший у меня в горле поток слов. — Ты победила. Не хочешь забрать свой приз?

Закусив губу, я отступила на шаг назад.

— Вы будто одолжение мне делаете, — справившись все-таки с клинком, я подобрала смятую рубашку и двинулась к двери. Весь этот спор теперь казался до безумия глупым и детским.

Зря я вообще согласилась: лучше бы оставила все, как есть, но канарейка помутила мне рассудок. Ухватилась за шанс получить поблажку в случае победы, но теперь это выглядело просто отвратительно и глупо.

Одеться я не успела. Ухватив мою руку, магистр развернул меня к себе лицом, резко, даже грубо. Что-то в его взгляде мелькнуло такое темное и дикое, что стало страшно. Зафиксировав ладонью мой затылок, мужчина навис надо мной, как скала над чахлым деревцем.

— Флоренс, уж ты-то давно могла понять, что я людям одолжений не делаю, — зарычал он. Прикрыв глаза, он попытался собраться с мыслями, тонкие губы сжались, превратившись в нить. — Я хочу… я правда пытаюсь… Проклятье!

Сжав мои дрожащие ладони, он приложил их к груди. Под пальцами я почувствовала, как колотится его сердце.

— Я не хотел, чтобы это так прозвучало, и на самом деле пытаюсь отдать хоть какой-то контроль в эти маленькие ручки, — пробормотал он, наклонившись к моему уху. — Все честно, Флоренс, никаких одолжений. Бери, пока я готов совершить что-то безумное, Саджа тебя раздери, потому что мне очень — очень! — неловко все это говорить. Я в этом деле плох.

Я не могла удержаться от соблазнительной возможности пройтись ладонями по влажной коже и зарыться пальцами в черные волосы. Магистр мне не препятствовал, только чуть склонил голову набок и тянулся следом за моими руками, как изголодавшийся по ласке, по обычному живому человеческому прикосновению.

— Значит, ты забираешь приз? — спросил он и прикусил кожу на моем запястье.

От неожиданности у меня чуть коленки не подогнулись.

— З-забираю, — буркнула я в ответ, хотя в душе меня переполняло ликование.

Это было всего лишь разрешение на контакт. На банальные прикосновения — чего магистр раньше никогда не допускал. Максимум, что я когда-то себе позволила, — это дотронуться до его плеча, через одежду, для привлечения внимания; и то, держаться приходилось в двух шагах, по правилам, которые магистр и установил.

Услышав приглушенный стук в стекло, я резко повернулась к небольшому окну и рассмотрела ошарашенные лица Ши и Геранта. Они стояли, разинув рты, а на плечах каждого устроились наши звери. Енот чуть ли не на голову к вольному забрался и теперь походил на здоровенную меховую шапку, а канарейка уселась на плече Ши и выводила веселые трели.

— Что? — в один голос спросили мы с магистром, но парочка за стеклом дружно замотали головами и изобразили полное безразличие.

80. Шиповник

— Собственно, какой у нас план? Если он, конечно, есть, — спросил Герант.

Вольный скрестил руки на груди, а я не могла устоять на одном месте: ходила из угла в угол, то и дело задевая мужчину локтем или поглаживая пальцами его спину под курткой. Со мной творилось что-то дикое, невообразимое, будто я окончательно свихнулась. Хотелось трогать его постоянно, крутиться поблизости, чувствовать тепло тела, ощущать себя защищенной.

В безопасности.

Ворон сидел на спинке кресла пилота, но через минуту моих нервных брождений перелетел ко мне на плечо и впился когтями в ткань рубашки. Я не обратила внимания на боль: все мысли занимали только всепоглощающие чувства, скрутившиеся тугим клубком под грудью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Герант знал о том, что со мной творилось, — я видела по глазам!

Но сказать ему все простым человеческим языком не могла.

Ни когда мы собирались в комнате, ни после оружейной, ни на подходе к «Цикуте». Язык словно примерз к небу, и все, что мне оставалось — это прикасаться к мужчине, надеясь, что он может все понять без слов, и проклинать собственное малодушие.