Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Тамплиеры воззвали к Папе, коему их выходки пришлись отнюдь не по душе. Воинственный орден по-прежнему играл важнейшую роль в обороне Святой Земли, но у Папы хватало насущных проблем под боком, требовавших вложения церковных средств. В конце концов он все-таки выделил деньги на выкуп, но сопроводил их строгим наказом тамплиерам в будущем воздерживаться от самочинных деяний и блюсти сказанный мир.

В грядущие годы замешательства и смуты всех повергало в недоумение, отчего мусульмане не воспользовались сумятицей, дабы сплоченным фронтом двинуться против христиан. Причина же заключалась в том, что пока христианские клики гоняли друг друга по холмам Кипра и бились насмерть за владычество над Святой Землей, мусульмане точно так же истребляли друг друга, довершая распад империи Саладина. Их кровные распри подготовили почву для половинчатого успеха нового крестового похода, возглашенного Папой Григорием – и не увенчавшегося полным успехом лишь по причине неспособности христиан на время забыть о соперничестве и пойти за одним

те в июне 1229 года, когда Фридрих II только-только возвращался в Италию, мусульманский султан аль-Ашраф, племянник Саладина, благополучно сместил собственного племянника ан-Насира с престола правителя Дамаска. Будучи членом династии, ан-Насир все-таки получил взамен земли в долине Иордана с городом и замком Керак, ставшим его столицей, но превратился в вассала, повинующегося повелениям своего дяди, султана аль-Камила Египетского.

Едва успев обосноваться в своей новой столице Дамаске, аль-Ашраф получил известие, что на него идет огромная рать хорезмийских всадников, изгнанных из родных краев Чингисханом, добравшимся до их рубежей и уже захватившим один из пограничных замков. Затем бездомное войско захватчиков под началом честолюбивого владыки Джелал ад-Дина напало на турков-сельджуков. Теперь заклятые враги – сельджуки и сирийцы – забыли кровную рознь перед лицом общей угрозы со стороны варваров, и аль-Ашраф отправил послов к султану сельджуков, дабы уговориться о союзе против Джелал ад-Дина. Сельджуки согласились, и аль-Ашраф лично повел свое войско, чтобы вместе с новыми союзниками дать бой хорезмийцам.

По отдельности армии турков и сирийцев уступали войску Джелал ад-Дина, но вместе они превзошли его, обратив вспять. В результате Джелал ад-Дин оказался между молотом и наковальней: вперед его не пускали, а сзади уже напирали шедшие по пятам монголы, устоять перед которыми не могла ни одна рать. Впрочем, ему недолго оставалось ломать голову над этой проблемой – как и над любыми другими: в неразберихе отступления некий курдский воин восстановил попранную честь семьи, как того требовали законы кровной мести, – расправившись с Джелал ад-Дином, убившим его брата. Теперь хорезмийцы, оставшиеся не только без родины, но и без предводителя, разбрелись кто куда, превратившись в банды алчных разбойников. По всему Ближнему Востоку рыскали многие тысячи бандитов, готовых сразиться с кем угодно, готовых осесть везде, где придутся ко двору. При надлежащем руководстве и достойной мотивации они стали бы идеальными солдатами удачи, ведь у них имелись собственные кони и оружие, коим они владели в совершенстве, но пока они представляли собой просто огромные банды грабителей и убийц.

Пару месяцев спустя отошел в мир иной Великий Магистр тамплиеров де Монтегю, не выказавший на этом посту особых дарований в управлении подчиненными.

Новый Великий Магистр, коему суждено было умереть не в постели, а на бранном поле, оказался куда одареннее по этой части. Звали его Арман де Перигор. Последовала вереница смертей, повлекших разительные перемены в мусульманских государствах. После кончины аль-Ашрафа в августе 1237 года власть над Дамаском незамедлительно захватил его младший брат Измаил, но родной дядя аль-Камил Египетский не позволил ему насладиться владычеством вволю. Султан привел египетскую армию в Керак, где к нему присоединилась армия племянника ан-Насира. Вместе выступив на Дамаск, они сместили Измаила, возместив ему потерю господством над Баальбеком, находящимся на территории современного Ливана. А всего через две-три недели в Дамаске скончался и султан аль-Камил.

Старшего сына аль-Камила – Айюба, наследника Египетского султаната – эта новость застала в походе. Вместе с небольшим войском, находившимся при нем, он без отлагательств отправился в Дамаск, дабы предъявить свои права. Опасаясь же, что войско его недостаточно велико, чтобы гарантировать его притязания, он нанял в подмогу отряд хорезмской кавалерии. Дамаск он взял, но тут его ждала прискорбная весть, что самое ценное его наследие – Египетскую империю – в его отсутствие вверили его младшему брату аль-Адилу. Несмотря на право первородства Айюба, египетская знать не желала видеть его своим государем, поскольку его матерью была чернокожая суданская рабыня. Посему, не желая покоряться султану-мулату, они возвели на трон аль-Адила – о чем очень скоро пожалели, проведав, что аль-Адил пребывает под сильным влиянием своего любовника – необычайно миловидного молодого негра. Аль-Адил так благоговел перед ним, что фактически уступил управление Египтом любовнику.

Айюб твердо решил свергнуть брата с египетского престола, но прежде чем он выступил с войсками из Дамаска, его самого свергли в результате дворцового переворота, затеянного его дядей Измаилом, теперь вернувшим Дамаск себе. Бежав в Керак, Айюб умолял двоюродного брата ан-Насира помочь ему вернуть законную вотчину – Египет. Ан-Насир согласился, но не успели они тронуться в путь, как из Египта доставили послание местной знати, низложившей аль-Адила вместе с его чернокожим любовником и теперь просившей Айюба взойти на трон. Разумеется, Айюб поспешил вступить в права, каковыми незамедлительно воспользовался, дабы вознаградить своего преданного родича ан-Насира, поставив его во главе всех мусульманских владений Палестины.

В целом, мусульманским Ближним Востоком теперь властвовал молодой султан Айюб Египетский, отчаянно враждовавший с собственным дядей Измаилом, правившим Сирией из столичного Дамаска. А между их владениями располагались Палестина и Трансиордания, подвластные двоюродному брату и вассалу Айюба – ан-Насиру. Айюб в Египте пребывал в полной безопасности, а вот Измаил в Дамаске чувствовал крайнюю шаткость собственного положения. Конные банды хорезмийских головорезов повергали в ужас всю северную Сирию и восточную Армению. Анатолийские турки-сельджуки вторгались на сирийские земли Измаила при всяком удобном случае. С востока и севера на них на всех неумолимо надвигалась всесокрушающая махина монгольской орды. Мусульманским владыкам было попросту некогда задуматься о горстке христиан, приютившихся в портовых городах, которые можно было счесть по пальцам и державших под контролем узкую полоску побережья шириной не более пяти-десяти километров, не считая окрестностей Святого Города.

Что же до самих христиан, они были разрознены еще более: князь Боэмунд VI владел Антиохией и Триполи, Риккардо Филанжьери – Тиром, Акрой же правила городская община. Южными портами владели вассалы Иерусалимского королевства, но Святой Город Иерусалим принадлежал не королевству, а императору Фридриху. Военные ордена, мощью своей на голову превосходившие остальные войска, вышли к тому времени и в крупнейшие землевладельцы. Номинально королем Иерусалима был малолетний Конрад, не видевший свое королевство даже издали и по-прежнему проживавший в Италии под опекой своего отца Фридриха.

Следующий крестовый поход Папа Григорий IX назначил на лето 1239 года, предвосхищая истечение срока договора, подписанного за десять лет до того императором Фридрихом и султаном аль-Камилом. Папе не хотелось, чтобы в этом священном походе принял участие и его враг Фридрих, и посему проповедники отправились во Францию и Англию, дабы побудить государей и народ принести святую присягу.

Красноречие их принесло добрые плоды, особенно во Франции. К середине 1239 года клятву крестоносца принесло значительное число дворян, включая герцога Бургундского, графа Петра Бретанского, графа Генриха де Бара и графа де Невера, коими предводительствовал Тйбальд Шампанский, он же король Наваррский. Во французский крестовый поход отправлялась тысяча рыцарей, не считая эсквайров, слуг и оруженосцев.

Зато Фридрих II, считавший Святую Землю своей вотчиной, получил лишний повод осерчать на Папу. Отрок Конрад – законный наследник трона, и Фридрих, будучи его опекуном, полагал себя королем Иерусалимским. Даже Святой Город Иерусалим, каковой возвращен крещеному миру радением Фридриха, был вверен его заботам. Посему, как ему казалось, если Папе нужен крестовый поход, созывать его надлежит только через посредство Фридриха II. Еще одной причиной размолвки послужило то, что новое крестоносное войско составили одни французы, как и почти все бароны Заморья. Даже военные ордена, не считая тевтонских рыцарей, были по существу французскими. Общность традиций и языка служила хорошей предпосылкой для куда более охотного сотрудничества местного населения с французскими крестоносцами, нежели с германцами и итальянцами Фридриха. Более того, существовала реальная угроза, что оно сплотится против германского императора, дабы отринуть его притязания на Ближний Восток.