На закат от Мангазеи - Сергей Че
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шубин не договорив ринулся к противоположному борту. Макарин увидел, как Хадри спрыгнул с корги и наставил самопал на ближайшего разбоя.
- Да что происходит-то! – возмущенный Кокарев поднялся с банки.
- Засада происходит, воевода, - ответил Шубин, вглядываясь вперед.
И тогда атаман Сокол расхохотался.
- Не подвел меня Нум, благодетель! – закричал он. – Не было у меня уверенности, на удачу сюда шел. Вот она, моя удача, государевы люди!
Впереди, там, где висело в сером мареве красное пятно заходящего солнца, над темными волнами колыхались белесые полотнища трех парусов. Холодный закатный свет пробивал их насквозь, делая призрачными и еле заметными, но под ними уже можно было разглядеть длинные силуэты корпусов, покрытых красно-черным орнаментом. Три лодьи шли наперерез, полным ходом, на веслах и под парусами.
- Ну что, господа хорошие, - веселился Сокол. – Пришел ваш черед в подполе сидеть. Если глаза меня не обманывают, то это лодьи Кирея Безносого. И если это так, вам лучше прямо сейчас вниз перебраться. Целее будете. Давайте уже, открывайте, выпускайте моих соколиков на волю.
Он шагнул к люку подпола, но уперся грудью в дуло ручницы. Воевода взвел колесцо.
- Не спеши, вор. Пока твои дружки сюда доберутся, мы всех вас успеем к рыбам отправить. А потом и с ними начнем разговаривать.
- С вами они разговаривать не будут, - сказал Сокол. – А со мной будут. Воевода, ты же не глупый человек, должен понимать. Там человек пятьдесят. Нет у тебя шансов.
Разбои сгрудились за спиной атамана. Кто-то из них уже успел выломать из надстройки дреколье, но большинство оставалось безоружными.
Воевода обернулся, не опуская ручницу.
- Поморец, на руль, живо. Правь куда хочешь, только от гостей подальше.
Шубин отошел на корму, куда уже успел перебраться Хадри с ворохом оружия и мешками припасов.
Сокол снисходительно улыбнулся.
- Один руль тебе не поможет. С парусом вы не справитесь. И весел у вас нет. Не ерепенься, государев человек.
- Да что с ними разговаривать, Сокол, - просипел татарин. – Голыми руками…
Он рванул было к воеводе, но остановился, когда пуля выбила щепу у него из-под ног.
- Убивать мы вас не хотим, - сказал Кокарев. – Работники нам пока пригодятся. Но если вынудите…
Он не договорил. Один из поморцев вдруг разорвал на груди рубаху, заорал «Пропади все пропадом!», подбежал к люку и пинком откинул с него засов. Дверца тут же с треском откинулась, и из подпола с воплями полезли оборванные разбои.
- Оружие, оружие ищите! – заверещал Сокол.
Разбои разбежались по палубе. Макарин выстрелил одному в ногу, промахнулся, схватил воеводу за рукав и потащил за собой.
- Отходим, на корму!
На корме уже высилась преграда, наваленная из мешков расторопным самоедом. Над мешками торчали дула самопалов. Макарин с воеводой перепрыгнули через мешки, и тут же рванули выстрелы. Хадри переполз к другому самопалу, а Шубин сыпанул пороха, одной рукой придерживая руль. Лодья кренилась, уходя от разбойных гостей ближе к северу. Ветер набирал силу, и оглушительно хлопал над головой парус.
Палуба опустела.
Разбои прятались кто где, за мачтой, за мешками, за гребными банками. Потом послышался вкрадчивый голос атамана.
- У нас с тобой ничейная ситуация, воевода. У тебя руль. А у меня парус. Но сейчас мои ребятишки найдут топоры и ножики, перерубят пару канатов. И не будет больше паруса. А руль без паруса бесполезен. Что скажешь?
- Скажу, кто первый рыпнется, получит пулю в морду. На нашу точность можете рассчитывать.
Разбои зашушукались. Сквозь нарастающий вой ветра было плохо слышно. Наконец, кто-то сипло взревел:
- Проклятье это, Сокол, нельзя было в море с бабой выходить, скоро все потопнем, на небо глянь!
- Баба! Баба! – подхватили остальные.
- Ты слышишь, государев человек? – крикнул Сокол. – Наша ватага требует бабу. Где она? Ах да, она у нас здесь. В нашей маленькой казенке.
Пара разбоев оторвались от банок и стали подползать к носовому помещению.
- Пустить на дно! – заорал из-за мачты татарин.
- Нум жертву требует!
Шубин не вытерпел, бросил руль и вскинул самопал. Пуля раздробила локоть одному из подползавших к казенке воров. Тот заверещал как свинья. Второй живо откатился назад за банку.
- Ничего, братцы, - громко сказал Сокол. – Подождем немного. Скоро наши страдания закончатся.
Разбойные лодьи приближались. Уже видны были грязные разводы на многократно залатанных парусах. Волны становились все выше, ветер - сильнее.
Когда очередная волна с размаху ударила в борт, и лодью со скрипом накренило, дверь казенки распахнулась и на пороге возникла Иринья.
Она стояла в расстёгнутой малице, с открытым лицом, и края лежащего на плечах цветастого платка бились на ветру вместе с распущенными волосами. В руке она держала резную многозарядную ручницу, и судя по взведенному колесцу, ручница была готова к бою.
- Здесь кто-то хотел меня видеть? – громко поинтересовалась девка, обведя разбоев сузившимися глазами.
Ворье оторопело уставилось на нее, послышались смешки, и только атамана Сокола будто вдавило в борт, рядом с которым он сидел.
- Барыня бедовая, ко всему готовая, - просипел один из поморцев и весело заперхал.
- Что встала, простоволосая, - заорал другой. – Сама рассупонилась, так и все остальное с себя скидывай!
- Чего мешкать, - вскинулся татарин. – Сперва повеселимся, а потом за борт, - и шагнул в ее сторону.
Иринья подняла ручницу.
- Встал, Ахмет! – повелительно крикнул Сокол, и татарин замер. – Некогда нам веселиться. Вы, сынки, пока на месте посидите. А мне с нашими гостями погутарить надо.
