За день до послезавтра - Сергей Анисимов

Анна поймала взгляд идущего навстречу молодого человека и буквально силой заставила себя не отводить взгляд. Она и сама еще достаточно молода, что бы там ни говорило зеркало. Чуть меньше работать каждую неделю, чуть перераспределить деньги с дочкиных музыки и английского на себя, и такие молодые люди станут смотреть ей не только в лицо, но и в спину, когда она давно пройдет! Вот так!

Она мотнула пакетом в руке и улыбнулась парню уже совсем бесшабашно. Интересно, что он может подумать при виде загадочно улыбающейся женщины, идущей по улице утром воскресенья? О том, откуда она идет с таким выражением на лице, после чего? Не угадал, конечно, но и это тоже может заставить улыбнуться. И ее, и редких в эту пору прохожих, идущих по своим делам. Пиццы слопали вечером, а продуктов к концу недели нет, как обычно. Именно в субботу и должны были покупать: добрались бы с сумками на трамвае от «Ленты» или «Карусели», которых понастроили через каждые два-три квартала. Кварталы у них в районе, впрочем… В другом месте это называлось бы «три дня на оленях и два на собаках». И вот утро — а завтракать нечем. В другой раз она повалялась бы, глядя в потолок, а то бы и еще как-нибудь время провела, но после чудесного дня, напрочь выветрившего из головы гнусную пятницу, доктор Варламова решила побаловать себя и дочку. Хороших вариантов было много. Свежие французские булочки на проволочной решетке, которую можно поднять над тостером. Или свежие круассаны — шоколадные, скажем, хотя это совсем разврат. Так что пальто едва ли не поверх ночнушки, и вперед, к продолжению отлично начавшихся выходных!

Люди на улице, конечно, были: даже несколько многовато для утра. Парочки, склонившие друг к другу головы, на некоторых лицах — настоящая нежность, которую не показывают чужакам. Из ночных клубов поздновато, молодожены спать еще должны. Однако идут. Пара человек с нормальными лицами: не такими счастливыми, как у нее. Кто-то чем-то озабочен, кто-то досыпает на ходу. Анна перевела взгляд от лица еще одного многообещающего молодого человека вперед, и тут ей впервые что-то не понравилось. Нет, не в лицах. Если судить по ощущениям — где-то сзади, за спиной: как будто кто-то провел холодом по пояснице. Она чуть замедлила шаг и обернулась, затем начала уже внимательнее оглядывать пространство вокруг. Так, конечно, и положено делать, если ты не вокруг Женевского озера гуляешь, но она просто расслабилась.

Женский визг и мужской хохот — это совершенно нормальное сочетание: компания идет из кабака или из гостей, пусть действительно только к утру. Никакого дела до этого ей нет, если веселящаяся компания не начнет задирать окружающих, но вот это как раз случается. Однако компания была впереди, а не позади — это не они ее нагоняли, а она их своей летящей походкой. А скорее, они вынырнули откуда-то сбоку, из проходного двора или подъезда. Через несколько секунд Анна чуть замедлила шаг, — даже не для того, чтобы лучше рассмотреть странную группу в пятнадцати метрах впереди, а чтобы каблуки не стучали по асфальту так громко. Девушка визжала не переставая, до всхрапывания, как полная дура. Пьяная? Трое мужчин так же не переставая хохотали, выкрикивая что-то друг другу. Что-то неразличимое, неразборчивое, хотя интонации были четкими. Двое несли девушку на руках, без особого труда, хотя та явно была высокой. Третий шел в паре шагов позади, подпрыгивая в восторге, взмахивая рукой. Что-то во всем этом было неправильное. Анна наморщила нос, еще не до конца переключившись на происходящее со своих собственных ярких и радостных ощущений. Несколько прохожих ускоряют шаги, опускают лица; девушка взвизгивает и вскрикивает, парни хохочут и тоже выкрикивают что-то на непонятном языке.

Да, теперь это было ясно: язык был чужой. А когда замыкающий странную группу молодой темноволосый мужчина полуобернулся, широко обводя ладонью вокруг, как бы показывая всем на что-то, стало ясно, что он кавказец. Что ж, тогда странное и напугавшее ее сначала ощущение в спине становится объяснимым. Нехорошо, конечно, но за последние 5–10 лет стало нормальным на всякий случай держаться подальше от кавказцев на улице или, скажем, в вагоне метро. Особенно если ты молода и одинока, а улица пустынная и плохо освещенная, а вагон полупустой. Неправильно это, некрасиво. Анна отлично знала армян или грузин, бывших великолепными людьми: чудесными мужьями нескольким ее дальним подругам, отличными собеседниками при случайных встречах на каких-то чужих днях рождения. Совершенно блестящими врачами, это как самый близкий ей вариант. Что именно армяне абсолютно лучшие в мире акушеры и гинекологи — это она считала установленным фактом. Но что уж поделаешь, если это сочеталось со всем остальным, что и объяснять не надо, все знают… И стыдно, и не сделаешь с собой ничего, — демонстрировать смелость и дружелюбие в полдевятого утра на стылой улице пока законом не требуется…

Что-то они такое непонятное делали там впереди, возились между собой. Недоигрались в кабаке, в ночном клубе? Анна не помнила, когда последний раз была в одном или другом. Сначала дочку не с кем было оставить, потом выяснилось, что и денег нет, и пойти особо не с кем. А теперь отвыкла как-то, и не хочется…

Она подняла глаза в очередной раз, надеясь, что не наткнется на взгляд последнего кавказца, так и не увидевшего ее пока. Тот в очередной раз махнул рукой, будто выкидывал что-то, что ему передавали спереди, от двух несущих булькающую пьяным хихиканьем девушку товарищей. Группа уже довольно далеко ушла вперед, и холодок в пояснице тоже постепенно рассосался. Нет, все нормально: просто веселятся люди. Ну, выпили — выходные же. Потом взгляд зацепился за яркую тряпку под ногами, и остановившаяся Анна с некоторым недоумением поняла, что это шейный платок. Из завернувшейся жгутом каймы выглядывал кусочек не узнанного ею дворца, — что-то итальянское, кажется. Платок был не дешевый, судя по типу ткани: в хорошем курортном месте такой стоит достаточно заметные деньги. Уронила?.. Потом она заметила еще один «предмет туалета», — женскую туфлю на умеренной высоты каблуке, одну. Вот это уже было совсем плохо: как бы молодежь ни хвалилась своей силой, а идти девушке все равно рано или поздно придется. В голове мелькнуло: догнать, вернуть, — но будут все эти смазанные картины с пьяными благодарностями, пьяными знакомствами… Эта последняя мысль задержала ее буквально на секунду, но за эту секунду Анна очень четко увидела, что один из ребят или молодых мужчин явно просто оторвал от одежды все так же хрипящей и болтающей ногами девушки какой-то светлый клок и кинул его под ноги. Это было настолько поразительно, что она застыла. В следующее мгновение очередной прохожий вдруг поступил совершенно не так, как все предыдущие. Это была женщина старше средних лет, при взгляде на одежду и комплекцию которой сразу же приходило на ум слово «тетка». Та не прошла мимо веселящейся компании, как все остальные, а вдруг запнулась на полушаге, развернулась всем корпусом и взмахнула сразу двумя руками, почти скопировав жесты оказавшегося напротив нее кавказца.

— Да что же вы делаете, сволочи!!

Вопль тетки был настолько громким, что Анна вздрогнула. Ох, как она не любила скандальных теток типа этой. Слава богу еще, что на ее рабочем месте такие, за очень редкими, несгибаемыми исключениями, вели себя тише.

Произошедшее после этого заставило ее остановиться окончательно. Смеющийся кавказец не ответил завопившей ему в лицо тетке грубым словом, как она ожидала. Он достал откуда-то пистолет и выстрелил той в низ груди.

Хлопок был не слишком громким, но явственно ударил по перепонкам. Тетка рухнула на мерзлый асфальт, как срубленная косой, не издав ни малейшего звука. Вообще стало вдруг на редкость тихо — все будто оцепенело. Длилось это едва секунду, потом снова стали слышны хриплые визги девки, пересмеивание и непонятные ей комментарии волокущих ее куда-то вперед ребят тому, третьему, снова пошедшему за ними. Женщина осталась лежать, не двигаясь. Анна моргнула. Навстречу группе бежал еще кто-то другой. До него было дальше, и деталей она не разобрала, просто запомнилось: высокий, всклокоченный. Кавказец поднял руку и что-то крикнул: как ей показалось, предупреждающе. Идущие спереди товарищи с их грузом мешали ему, тогда он сдвинулся вбок и тут же выстрелил еще раз, в бегущего. Того буквально сбило с ног, но не отбросило назад, а кинуло вперед, — туда же, куда он бежал, лицом вниз. Мужчины зашлись в хохоте, девушка, кажется, тоже: только голос едва прорывался сквозь хрип. Одна пятка — босая, в черном чулке — бешено молотила воздух. Лежащий бил ногами, вбивая носки ботинок в асфальт. Странная четверка остановилась над ним, громко, возбужденно переговариваясь. Начали оглядываться на все стороны. Увидели Анну. Один что-то сказал более глухим голосом, чем все, что до этого, — и вдвоем с соседом они опустили девушку на землю. Та почему-то вскрикнула особенно громко, этого Анна не поняла уже совсем.