Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт

Поездка обратно в Нью-Йорк прошла как в тумане. Я наблюдала за происходящим как за фильмом, а не как участник. И я смогла это сделать, потому что Крю был со мной. Наш багаж, его семья, чартерный рейс обратно, машина, ожидающая в аэропорту, чтобы доставить нас в Нью-Йорк Дженерал в рекордно короткие сроки. Я узнала, что мой отец лежит в операционной, когда была за тысячи миль отсюда. Теперь я нахожусь в том же здании, а он все еще лежит вскрытым на операционном столе.

Я устала, но этот пластиковый стул слишком неудобен, чтобы на нем заснуть. Моя мать сидит рядом, бледная и молчаливая. Единственная реакция, которую я добилась от нее с тех пор, как приехала, была, когда она увидела, что Крю вернулся со мной. Она была удивлена. Брак моих родителей переживает не самые лучшие времена.

Мне даже в голову не приходило ругаться с Крю, когда он решил вернуться со мной, но ее ошеломленное выражение лица заставило меня подумать, что я должна была это сделать. Заставило меня понять, как сильно я теперь полагаюсь на него. Если бы он не сидел рядом, когда позвонила моя мать, он был бы первым, кому я рассказала бы о сердечном приступе отца.

У меня сложные отношения с отцом. Так было всегда. Он хотел сына, а не дочь. Послушного ребенка, а не бунтаря, в которого я превратилась. Я люблю его, но в основном это обязательный вид привязанности. Я обижаюсь на него за то, как он относится к моей матери — как он относится ко мне. За то, что его смущают мои амбиции, вместо того чтобы поощрять их. Если бы я отказалась выйти замуж за Кенсингтона, не думаю, что у нас все еще были бы какие-то отношения.

Он может умереть. Я не врач, но тот факт, что операция длится так долго, не кажется мне хорошим знаком. И если он умрет, он никогда не познакомиться с моим ребенком. Мои мотивы для того, чтобы не говорить родителям о беременности, в основном мелочные. Я хотела, чтобы мой отец видел в этом ребенке внука, а не наследника. Он был бы в восторге, узнав, что его родословная продолжается. Теперь он, возможно, никогда не узнает.

Моя мама все время смотрит на свои часы. Это раздражает, маленькое движение, которое привлекает мое внимание каждый раз, когда она это делает. Но я не прошу ее остановиться; у меня нет лучшего способа отвлечь ее. Единственный способ, который я могу придумать, - это выпалить новость, которую не следует сообщать в мрачной, безликой приемной, пока она ждет, чтобы узнать, вдова ли она.

Я бы хотел, чтобы Крю все еще был здесь. Он уехал, чтобы отвести Тедди и наш багаж обратно в пентхаус.

Мужчина в медицинской форме появляется в открытом дверном проеме и направляется в нашу сторону. Мы обе встаем, когда он приближается.

— Миссис Эллсворт?

— Да, — отвечает моя мать. Ее голос напряженный и натянутый.

Хирург смотрит на меня.

— Вы родственница?

— Я его дочь.

Он кивает.

— Что ж, рад сообщить, что Хэнсон выживет. Ему предстоит долгий путь выздоровления, но нет никаких оснований думать, что он не пройдет его полностью. Ему повезло, что скорая помощь прибыла так быстро, и мы смогли немедленно доставить его в операционную. Сейчас его переводят в реанимацию. Я попрошу медсестру сообщить вам, когда вы сможете его навестить.

Слышен вздох облегчения моей матери.

— Большое вам спасибо, доктор.

Мужчина улыбается, прежде чем уйти. Моя мать опускается обратно на свое место.

— Он был с другой женщиной, не так ли? Это она позаботилась о том, чтобы скорая приехала так быстро?

Мама выдерживает мой пристальный взгляд. Не отводит взгляд, не возится с чем-либо и не оправдывается.

— Да.

Я вздыхаю. Качаю головой.

— Почему ты остаешься с ним, мам? Почему ты с этим миришься?

— Так сложилась жизнь, Скарлетт. Ты же знаешь это.

— Но брак не должен выглядеть так. Папа того не стоит. Отпусти его.

— И что дальше?

Строить жизнь звучит слишком сурово.

— Не знаю… быть счастливой? — я слышу в этом предложении более молодую Скарлетт. Ту, которая верила в счастливый конец.

Она смеется.

— О, милая. Эта жизнь — то, что делает меня счастливым. Быть Джозефиной Эллсворт — вот кем я хочу быть. Твой отец далек от совершенства, но он хороший человек. Я точно знала, кем мы будем, когда встретила его в первый раз. Все, чем мы никогда не станем. Я смирилась с этим еще до того, как мы поженились.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы хотели одного и того же. Ему нужна была жена. Я хотела мужа. Наши отцы согласились, и на этом все закончилось.

— Я знаю, как устроен брак по договоренности, — говорю я сухо. Она часто говорила мне, что они вступили в брак не потому, что были влюблены друг в друга, и это была просто еще одна ложь. Часть идеального семейного фасада, который можно примерить, когда он подойдет. Я притворяюсь, что мне все равно. — Я замужем по этой причине, помнишь?

Моя мать улыбается. Она всегда так делает, когда считает, что я веду себя нелепо.

— Нет, это не так.

Я бросаю на нее взгляд, полный недоверия.

— Ты планировала свадьбу.

— Да, я. Я видела это тогда и вижу это сейчас. Этот мальчик влюблен в тебя, Скарлетт.

Я так потрясена ее словами, что едва могу моргнуть. Я знаю, что Крю заботится обо мне. То, что было между нами, переросло в дружбу и утешение, которые я никогда не представляла, что может быть в нашем браке. Но любовь? Моя мать в шоке. У ее мужа случился сердечный приступ, и его нашли со своей любовницей. Но все же…

— Ты бредишь.

— Нет, милая. Это правда, — мама довела до совершенства искусство извергать снисходительность сладким тоном. — Как думаешь, зачем он проделал весь этот путь?

Я сглатываю и признаюсь:

— Я беременна.

Лицо моей матери озаряется.

— Неужели?

Я киваю.

— Это... все запутанно между нами. У меня гормональный фон, и это просто… он хороший парень.

Это не вся правда. Границы между мной и Крю стерлись задолго до того, как две полоски появились на тесте на беременность. Но это та история, которой я придерживаюсь, когда речь заходит о моей матери.