Эскадра его высочества - Алексей Владимирович Барон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Право на борт!
Рулевые, годами приученные мгновенно повиноваться, крутнули штурвал. Не задумываясь, к чему это приведет. Задумываться их никогда не обучали. Зато на опустевшем, усеянном битыми фужерами, платочками, тростями и веерами балконе Эрлизора нашелся человек, который вполне понимал происходящее.
Фольгерд Саво, толстый, наголо обритый, но уже совсем не румяный капитан «Прохорста», вполне осознал то, к чему приведет крутой поворот при развороченных бортах и десятках тонн воды в трюме. Он подобрал оброненный кем-то пистолет, взвел курок. И еще до того, как нижние реи его корабля коснулись воды, выстрелил себе в висок.
К тому времени кроме капитана Саво на балконе оставался только один человек. Граф Бельтрамоно, гость из Альбаниса, понимающе кивнул.
19. Бухта Монсазо
КУРФЮРСТЕНМАРИНЕ КОРВЕТ «ГРИМАЛЬД»
Водоизмещение – 378 тонн. Трехмачтовая баркентина. Максимальная зарегистрированная скорость – 19,8 узла. Вооружение: 36 стальных орудий калибром от 6 до 12 фунтов. Экипаж – 188 человек.
Командир – корветтен-капитан Оюнтэг Монголэ.
На долю капитана Монголэ выпало задание, требующее хороших нервов. Сразу после прохождения пролива быстроходный «Гримальд» отделился от эскадры. Подняв флаги Покаяны, он устремился к южному берегу бухты и еще до начала стрельбы подошел к причалу напротив тюрьмы Призон-дю-Мар.
При этом корабль оказался прямо под жерлами двадцатичетырехфунтовой береговой батареи. Кроме того, в миле слева находилась якорная стоянка 88-пушечной «Орейи», а дальность ее огня составляла полторы мили. И все же корветтен-капитан не колебался. Судьба его корабля целиком зависела от дерзости и решительности действий. Поэтому на пирс без промедления посыпались вооруженные матросы, – Монголэ сразу высадил половину экипажа во главе со старшим офицером Эдвином Динцем.
Померанцы быстро поднялись по крутому откосу. Обезоружив охрану батареи, они по короткой улочке устремились прямо к Призон-дю-Мар. Всего этого из-за крыш домов на «Орейе» видеть не могли, но происходящим заинтересовались.
«Назовитесь» – потребовал линкор. Монголэ приказал просигналить «Дюбрикано» и добавить пароль.
«Что происходит?» – запросила «Орейя».
В ответ Монголэ вспомнил советы капитана настоящего «Дюбрикано» и нагло потребовал:
«Назовитесь теперь вы».
«Де Фридо-Бранш всему есть пределы, – раздраженно отозвался линкор. – Даже для вас. Чем вы заняты?»
«Доставил померанцев в Призон-дю-Мар».
«Эскадра Поммерна разбита?»
Монголэ ответил ехидным вопросом:
«А вы сомневались?»
И вновь погрузил «Орейю» в задумчивость. Тут в северной части бухты загрохотали пушки и любознательный вахтенный офицер линкора был вынужден переключиться на события, происходящие под стенами Эрлизора. Довольно скоро на «Орейе» стали заметны признаки оживления – на его юте появилось несколько новых фигур.
А матросы под руководством Динца уже вышибали западные ворота Призон-дю-Мар. Те, что были не видны с «Орейи». Но с линкора потребовали разъяснить, что происходит теперь уже у Эрлизора.
«Гром победы», – туманно отозвался Монголэ.
Матросы «Гримальда» ворвались в тюрьму. Ошеломленные охранники покорно выдали ключи. Одна за другой распахивались камеры. И вот в коридоре появились моряки с захваченных флотом Покаяны торговых судов Поммерна. Именно их освобождение являлось задачей «Гримальда». И свою задачу он даже перевыполнил – капитан разрешил взять не только померанцев, но и всех тех заключенных, кто желал покинуть Пресветлую Покаяну. Приняв на борт около четырехсот человек, перегруженный сверх всякой меры, корвет отвалил от стенки.
В это время у Эрлизора загорелся «Тубан Девятый».
«Де Фридо-Бранш! Что, черт возьми, происходит?!» – вновь заволновалась «Орейя». На линкоре явно объявили тревогу: по вантам карабкались матросы.
«Забираю померанцев», – невозмутимо ответил Монголэ.
«Зачем?»
«Таков приказ».
«Чей?»
«Адмирала, черт возьми!»
На линкоре наконец стали подозревать неладное и замолчали. Потом передали приказ лечь в дрейф и прислать капитана.
Монголэ вполне резонно возразил, что его корабль в состав Домашнего флота не входит, а посему он, Унзиболан де Фридо-Бранш, подчиняется другому командиру.
«Орейя» обдумала все это, затем пригрозила открыть огонь и повторила вызов капитана. Тогда Монголэ взял у сигнальщика фонарь и собственноручно отщелкал:
«Обрат Кенто! Рядом с вами Сострадариум. Своей пальбой Вы можете разбудить самого обрата эпикифора. Стоит ли?»
«Орейя» вновь погрузилась в угрюмое молчание. Монголэ попробовал представить глубину замешательства на мостике линкора и усмехнулся. Можно было считать, что «Гримальд» со своей задачей справился.
* * *
ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ МАГРИБА «МЕХРИД-МЕХРИДИЕ»
Водоизмещение – 2780 тонн. Четырехмачтовый барк.
Максимальная зарегистрированная скорость – 15,9 узла. Вооружение: 112 чугунных орудий калибром до 40 фунтов. Экипаж – 1155 человек.
Командир – контр-адмирал Джуиз Агахаг-паша.
В отличие от Домашнего флота, тревогу на кораблях Магриба успели сыграть по всем правилам. Но после этого наступила растерянность. Командующий эскадрой и командир флагмана контр-адмирал Джуиз Агахаг-паша недоуменно ворочал роскошным тюрбаном, пытаясь сообразить, что же, собственно, творится в самой главной гавани этих недотеп-покаянцев. Вскоре его недоумение сменилось куда более сильным изумлением, когда из-за имперского фрегата «Прохорст» вырулил длинный серый линкор. Сначала на его бизани развевался золотистый флаг Покаяны. Затем вместо него поднялся семибашенный флаг Поммерна.
Агахаг-паша протер глаза, но наваждение не исчезло. Напротив, оно усилилось: следом за первым померанским линкором показался второй, затем третий. Высота огромного «Мехрид-Мехридие» позволяла магрибинскому адмиралу хорошо видеть их палубы, по которым бегали матросы в форме кригсмарине.
Все орудийные порты головного корабля «Денхорн» с левого, обращенного к магрибинцам борта, были распахнуты, но пусты. Видимо, пушки втянули внутрь для перезарядки. Характерные пятна копоти вдоль батарейных палуб и струи пороховых газов над вентиляционными решетками не оставляли ни малейших сомнений в том, что померанский флагман только что вынырнул из самой гущи боя. Однако его корпус, шлюпки, паруса, рангоут, – все выглядело абсолютно целым; Агахаг-паша не смог приметить ни единой дыры, ни одного очага возгорания и ни одной оборванной, болтающейся на ветру снасти. Ничего подобного не наблюдалось и на других кораблях. Выходило так, что эскадра Поммерна прорвалась мимо Контамара, разгромила батарею Эрлизора, расправилась едва ли не с половиной Домашнего флота и при этом оставалась практически невредимой.
– Да им сам шайтан помогает! – воскликнул Бастангул Чунгай-эфенди, старший офицер «Мехрид-Мехридие».
Агахаг поморщился.
– Шайтан тут ни при чем, Чунгай. Им помогает дерзость и внезапность. А больше всего – сами покаянцы своей неслыханной бдительностью.
Эфенди округлил глаза.
– Да за такую бдительность уши следует отрывать вместе с головой!
Агахаг с усмешкой кивнул.
– Я запомню твое предложение, Чунгай. Оно очень полезное.
Чтобы
