Вдова в январе - Андрис Колбергс

— Не знаю. Не могу сказать. На Центральном рынке предложил какой-то незнакомый человек. Довольно давно уже, — ответил Жирак.

— Было бы лучше, если бы вы сказали правду, — спокойно посоветовал Арнис.

Ульф видел, что Жирак заколебался.

— Я уже сказал правду...

«С патронами он будет запираться долго, — подумал Ульф. — Почему? Какой ему смысл запираться? Видимо, не хочет выдать друга, который, сам того не сознавая, становится соучастником убийства».

Жирак вспомнил тот вечер, когда ушла Мудите, разговор с адвокатом и себя с пустыми ящиками для рассады в теплице. Нет, он не сможет вырвать ни одного стебелька! Пусть это делает кто-то другой, он не сможет! И тут ему пришла в голову абсурдная мысль, которая тогда показалась логичной; когда дом перейдет к родственникам Мудите, он снимет у них теплицу и сад.

Ему показалось, что разговор надо провести сейчас же, незамедлительно.

В каком-то помрачении явился он к будущим домовладельцам. В самом конце стола, лицом к двери, сидел Вилнис. Нагнувшись над тарелкой, он хлебал макаронный суп и с усмешкой поглядывал на гостя. Растрепанная жена его нянчила ребенка. Из какой-то дальней дали слышал Жирак голос тестя; он предлагал чаю, а когда Жирак отказался, сказал, чтобы он шел в комнату и посмотрел пока телевизор.

На экране серьезные мужчины разговаривали о весеннем севе. За дверью, в кухне, скреблась и лаяла злая такса. Окрики на нее совсем не действовали. И вдруг в углу у шкафа Жирак увидел ружье в дерматиновом чехле и рюкзак. Видимо, Вилнис собирался на охоту. Рюкзак был затянут неплотно, сверху виднелся патронташ коричневой кожи.

— Патроны мне дал брат Мудите. Я попросил, и он дал... — нахально солгал Жирак. И ложь эта укрывалась за мелкой, злой усмешкой. На очной ставке эта усмешка перешла в открытую улыбку. Чем темпераментнее Вилнис клялся, что ничего не давал Жираку, тем убедительнее Жирак утверждал противоположное. Экспертиза установила: некоторые патроны из патронташа Вилниса идентичны тем, которые были выстрелены по Димде. И младший брат Мудите со слезами молил, чтобы Жирак признался, что украл их, но зять упрямо настаивал на своих показаниях...

Когда в дверь коротко позвонили, Паула в очередной раз воевала с раковиной: чуть ли не кипяток лился на ее красные руки, полные пасты для мытья, жесткая щетка оттирала эмаль до ослепительной белизны.

Сначала Паула решила, что и не подумает открывать, так как ей уже надоели стычки с дворничихой. «Вы здесь не прописаны! По какому такому праву вы здесь находитесь?»

Звонок повторился, Паула сполоснула руки и, вытирая их передником, пошла к двери.

На пороге стояла незнакомая красивая женщина.

— Я бы хотела видеть Валдера...

— Проходите в коридор, я погляжу, не спит ли он...

— Карлис, к тебе! — позвала она Карлиса, заглянув в комнату, и он принялся одеваться. — Вы из собеса?

Женщина покачала головой.

— Сейчас он выйдет, — сказала Паула и ушла в кухню завершать схватку с раковиной.

Карлис выехал в коридор и увидел Мудите.

— Добрый вечер... — смущенно поздоровалась она.

— Добрый вечер, — ответил Карлис. Все как будто уже отболело, ушло, отмерло, хотя прошла лишь неполная неделя. — Идем в комнату.

— Нет, я только на минутку... Мне на поезд надо, я теперь в Вентспилсе живу, у старшего брата... Приехала забрать документы с места работы... У меня все в порядке... Брат сам в море, а мы с его женой и ребятишками ладим... Один вечер в кошки-мышки играем, другой в прятки... Я оставляю тебе адрес, напиши мне как-нибудь...

Мудите нацарапала на листочке в блокнотике адрес, вырвала и подала Карлису.

— Спасибо, Мудите! — улыбнулся он.

— Ну, я побежала... — Она сама открыла дверь и вышла на лестницу. Карлис задержал коляску в открытой двери.

Подойдя к черному ходу, Мудите повернулась и сказала:

— Если доведется когда-нибудь быть в Вентспилсе, не стесняйся, заходи...

Карлис молча кивнул, так как слова застыли на его губах. Кто-то другой в ужасе кричал в нем: «Уходи! Сейчас же уйди с этого места, женщина!»

Вчера именно на этом самом месте напротив коридора стоял Зигурд Жирак и показывал следователям, как он целился в Рудольфа Димду. Даже ружье у него было то самое, старомодное, с чеканкой.

Мудите повернулась и быстро побежала по лестнице.

Карлис Валдер проехал в кухню, поджег листок с адресом и бросил в плиту. Он еще не понимал, что это ни к чему. Наспех набросанные строчки запечатлелись в его памяти, и нет надежды, что он когда-нибудь от них избавится.

«Они все время будут меня преследовать», — в отчаянии подумал Карлис...