Мальчики из Фоллз - Пенелопа Дуглас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои внутренности затягиваются в тугой узел, потому что мне до смерти хочется узнать, о чем Хоук думает, и в то же время тяжкий груз падает с моих плеч. Я всегда прячусь, но должна была поделиться этим с ним.
Хоук молчит.
Вместо ответа он стремительно приближается. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия. Парень оттесняет меня к стене, поймав мою губу зубами.
Я не могу дышать. Хоук…
— Кроме тебя, — ловлю воздух ртом; слезы наполняют глаза, — у меня больше ничего и никого нет. И я не могу остановиться, несмотря на уговоры собственного внутреннего голоса.
Он крепко прижимает меня к себе; наши рты разделяют считаные сантиметры. Вдыхаю его запах, желая сохранить его на любой своей вещи — на чем угодно — и никогда ее не стирать.
Позвольте нам жить, раз уж мы должны умереть.
Я обвиваю его шею руками и смотрю ему в глаза.
— Человек приходит в этот мир, брыкаясь и крича, и так же его покидает. Смерть не бывает мирной или безболезненной. В большинстве случаев мы осознаем, что конец близок. Мы напуганы, безнадежно страдаем, чувствуя лишь агонию. Ни о чем другом думать не можем, потому что нам ужасно страшно. Мы не хотим уходить.
Хоук целует меня, я целую его в ответ, запоминая все свои ощущения.
— Мы не сможем вспомнить все чудесные моменты, — продолжаю шепотом. — Будем не в состоянии думать о них. Однако то, что происходило в промежутке между рождением и смертью, — самое важное. Каждый вздох. Каждый удар сердца. Каждый раз, когда оно билось для тебя. — Я нежно прикусываю его нижнюю губу. — Я хочу оказаться в твоих объятиях, потому что не знаю, повторится ли это снова. Я не знаю, наступит ли завтра и будешь ли ты думать обо мне, когда оно наступит, поэтому хочу быть с тобой сейчас. Обними меня. Обними так крепко, как только можешь. Твою мать, я люблю тебя.
Он сжимает мои волосы у корней.
— И я никогда не позволю тебе остановиться.
Вновь накрыв мой рот своим, Хоук забывает о своих друзьях. Его язык проникает внутрь. Ощущения пробирают меня от макушки до пальцев ног.
Я испускаю стон, снимая с него рубашку, а он расстегивает пуговицы на моих джинсах. Стянув брючины с ног, выпрыгиваю из них. Парень обхватывает мои щеки ладонями и целует более напористо.
— Хоук… — Щелкаю языком по его верхней губе. — Черт, я хочу чувствовать все, что ты со мной делал, на протяжении следующих пяти дней. Трахни меня жестко.
Зарычав, он тянет меня к столу в центре комнаты, подталкивает в спину. Застонав, упираюсь в край столешницы. Черт, я такая мокрая, буквально таю.
Хоук срывает с меня трусики, затем я слышу, как он раскрывает презерватив, поднимаю колено и кладу его на стол.
— Аро… — Парень сжимает мои волосы одной рукой, второй направляет свой член к моему влагалищу, после чего говорит на ухо: — Дай мне знать, если будет неприятно, хорошо?
Он проникает внутрь со стоном и менее двух секунд спустя начинает долбить.
Запрокинув голову, закрываю глаза, улыбаюсь и просто держусь. Хоук погружается так глубоко, сжимая мои бедра. Приподнявшись на локтях, хватаюсь за противоположную сторону стола, пока он входит в меня снова и снова.
— Аро, боже, — хрипло стонет парень, словно от боли.
— Не останавливайся, — прошу, всхлипывая от каждого толчка. — Давай жестче и быстрее. Пожалуйста.
Хочу чувствовать его, когда проснусь. Хочу, чтобы по моему лицу было это видно. Что я никогда его не забуду.
— Уэстон не получит тебя обратно, — произносит Хоук. — Ты моя.
Он льнет ко мне, упершись рукой в стол, и наваливается сильнее. Я вскрикиваю. Его стоны наполняют домик. Член Хоука проникает настолько глубоко, кажется, будто я чувствую его в своем животе. Твою мать, практически ощущаю его вкус. Нас невозможно остановить.
— Слишком громко. — Часто дышу. — Они нас найдут.
— Плевать.
Опять улыбнувшись, ощущаю близость оргазма.
— Хоук, Хоук… я кончаю.
Он раскачивается раз за разом, а я задерживаю дыхание, когда волна наслаждения распространяется по моему животу, отчего все тело оцепеневает и жар разливается под кожей. Пока парень продолжает трахать меня, не сбавляя темпа, я подскакиваю в такт его движениям.
Боже, я люблю его.
Внезапно раздается чей-то голос:
— Ой, черт!
Хоук останавливается. Я поднимаю голову и обнаруживаю Столи в дверном проеме.
Лишь на долю секунды. Наклонившись, Трент закрывает собой мое тело и лицо.
— Прости, Хоук! — выкрикивает его друг и захлопывает дверь.
— Они заняты! — слышим, как Столи кричит кому-то. — Очень заняты!
— Серьезно? — спрашивает Дирк за дверью. Следом доносится его возглас: — Молодец, Хоук!
Стараюсь сдержаться, но все равно прыскаю от смеха. Его друзья такие участливые.
Однако Хоук не смеется.
— Я их убью.
Поднявшись на руки, оглядываюсь через плечо.
— Завтра. — Качнув бедрами, насаживаю себя на его член. — Я хочу искупаться в озере, а потом вернуться сюда и скакать на тебе до тех пор, пока ты не вспотеешь.
Он рычит и обхватывает рукой мое горло, заставляя изогнуть спину, прижаться задницей к его паху.
— Смотри вверх, детка.
Подняв взгляд, вижу звезды через световой люк. Хоук двигается во мне в погоне за удовольствием, а я все еще ощущаю отголоски своего оргазма.
Я чувствую только его — мое восприятие, каждый мой вдох наполнен им. Потому что впервые в жизни я нахожусь именно там, где должна быть.
И небо смотрит на меня.
— Хочу остаться тут навсегда, — шепчу я.
* * *
Склонившись над центральной консолью, утыкаюсь носом и ртом в рукав рубашки Хоука. Глядя снизу вверх, с обожанием замечаю на нем все свои метки: засос на шее, взъерошенные волосы — он плавал, потом мы играли в воде, потрахались и опять поиграли.
Когда проснулись, подурачились еще немного.
Хоук качает головой, одной рукой удерживая руль, другой — сжимая мою ладонь.
— Девочка, не смотри на меня так. — Его губы растягиваются в улыбке. — Нам нужно поесть. А мне необходимо принять душ.
Я вздыхаю. Знаю. Мне тоже.
Клонящееся к закату солнце светит сквозь листву деревьев. Моя кожа пропитывается вечерним теплом. Мы провели на озере весь день, и ни он, ни я не желали оттуда уезжать.
В бедрах покалывает, между ног немного саднит и болезненно пульсирует, но мне это нравится. Мне нравится любить Хоука своим телом. Мне нравится секс. С ним.
Припарковав машину, мы пробираемся
