Мор - Павел Корнев

Поручить главам надзорной коллегии и Тайной службы провести расследование деятельности неустановленной группы лиц, организовавшей незаконную торговлю «желтой пылью». Главе Тайной службы впредь средства от данной деятельности в полном объеме направлять в казну.

Эпилог

Месяц Святого Артура Странника

Год 977 от Великого Собора

На воле хорошо.

Нет, серьезно.

Пусть по карманам даже пары медяков не звенит, но уж лучше так, чем на полном государевом обеспечении в четырех стенах взаперти сидеть. Если выбирать между пустым желудком на свободе и гарантированной пайкой вкупе с забранным решеткой окном, предпочту первое.

К бесам казенное гостеприимство. До сих пор шею от близости виселицы ломит.

Я стянул с головы войлочную шапку, взъерошил отросшие за время заключения волосы и зашагал по набережной. Солнечные блики на закованной в каменные берега реке, блеск позолоченных шпилей, омытая ночным дождем брусчатка. Случайные прохожие, уличные торговцы, многочисленные стражники…

Ну, здравствуй, Акрая.

Десять лет урывками наведывался, и вот – вернулся. А ничего и не изменилось. Как уезжал без медяка, так и прибыл обратно голодранцем. Ни работы, ни перспектив. Зато цельный граф.

Граф! Всего состояния – титул, только его отобрать и не смогли.

Впрочем, на черный день кое-что отложено, и голодная смерть пока не грозит. Побарахтаюсь еще…

Вдыхая свежий воздух, я направился к мосту Святого Огюста, и тут сзади послышался стук копыт. Когда карета поравнялась со мной, кучер придержал лошадей, и на мостовую ступил представительный господин с тронутыми сединой волосами. Беззаботно поигрывая изящной тросточкой, он зашагал рядом, потом усмехнулся уголком рта и спросил:

– Хорошо на воле?

– Не то слово, господин Паре, – подтвердил я. – Без работы вот, правда, остаться угораздило…

– Ой, да перестань ты! Ты же великолепный актер, тебя любой балаган с руками оторвет. Когда о пожаре рассказывал, даже я расчувствовался. – И глава королевской Тайной службы промокнул платочком мнимую слезинку. – Бедные невинные души! И эти крики в огне! У тебя богатая фантазия, Себастьян.

– Скорее богатый жизненный опыт, – вздохнул я и буркнул: – Ну и стоило оно того?

– Ты про этот фарс с трибуналом?

– Фарс? Да у меня до сих пор шею ломит! Чуть не вздернули!

– Перестань! – фыркнул Малькольм. – С таким председателем тебе изначально ничего не грозило. Рауль только благодаря тебе на троне усидел, о таких услугах не забывают. И чем вообще ты недоволен? Ну отдохнул полгода в кутузке, первый раз, что ли?

– Это моя жизнь, если что.

– Твоя. Но в итоге все заинтересованные стороны убеждены в том, что сын Ричарда Йорка погиб при пожаре. Полагаешь, это не стоило полугода твоей жизни?

Я посмотрел на собеседника и спросил:

– И что с ним теперь будет? Какие у вас планы на ребенка и Берту?

– Теперь они будут жить. Просто жить. И что самое главное – никто не станет их искать.

– А разве стали бы? Если у ребенка нет никаких прав на трон, кому он нужен?

– Думаешь, Высшего интересовала политика? – остро глянул в ответ Паре. – Не приходило в голову, что у этого малыша от рождения по жилам течет не только кровь, но и потустороннее? Вспомни, что именно не давало умереть его отцу! Вспомни и подумай о том, какое могущество обрел бы нечистый, вселившийся в тело мальчишки.

– Виктор Арк мертв.

– А другие? Готов поручиться, что он был последним? Нет, не стоит пускать такое дело на самотек.

– Логично, – вздохнул я. – Но ведь это все было затеяно не только из-за ребенка. И возможно, даже не столько из-за него…

– Не только, – подтвердил Малькольм Паре, – и не столько.

– И как – выгорело?

– Более чем. Мне наконец дали отмашку расследовать контрабанду «желтой пыли». Мне и Ланье. Пришлось, правда, пожертвовать неучтенными доходами, зато никто не заподозрит, что отдать тебя под суд было моей идеей. Никто не помыслит даже, что можно добровольно расстаться с такими деньгами…

– Неравноценный обмен, не находите?

– Более чем равноценный, ты уж поверь. Теперь можно заняться делом, не опасаясь скоропостижной отставки или чего похуже. Сейчас я не угроза, сейчас я объективное обстоятельство, с которым придется считаться.

– А тот стилет? Вы действительно считаете, что его вывезли с Дивного?

– Металл очень похож, – подтвердил Малькольм. – Правда, подозреваю, нож просто перековали из какого-нибудь использованного наконечника, а после вновь наполнили Тьмой. Но пусть это останется между нами. Причастность к торговле дурманом – это ерунда, а вот связь с разведкой Драгарна и пособничество чернокнижникам тянут на пожизненное заключение в монастыре. Если дойдет до суда, это сыграет нам на руку.

– Если? Есть сомнения?

– Вчера пришло донесение из Оража-на-Рее – покончил с собой граф Лантис. А несколько чинов из адмиралтейства исчезли еще раньше.

– Гарт Чарленье с «Крылатого змея»?

– Выпал за борт.

– Нехорошо получилось.

– Кто-то заранее начал подчищать хвосты. Кто-то, имевший доступ к протоколам твоих допросов.

– А если золото отследить?

– Занимаемся, – отстраненно кивнул Малькольм Паре, оперся на трость и вдруг развернулся ко мне: – Себастьян, я нисколько не сомневаюсь в твоей преданности, но скажи – тебя никто не просил избавиться от неугодных свидетелей? С маркизом Витайлой ты сработал на редкость топорно. Это была… несвоевременная смерть, понимаешь?

– Наверное, просто спекся, – с тяжелым вздохом признал я. – Когда чувствуешь себя загнанным зверем, когда в затылок дышит Высший, все мысли заняты лишь тем, как бы остаться в живых. Убийство становится нормой, и других вариантов попросту не замечаешь. Проще разрезать узел, чем пытаться его развязать.

– Что ж, нечто подобное я и предполагал.

Глава Тайной службы о чем-то задумался, а я уставился под ноги и о работе спрашивать не стал. Но Малькольм Паре, как ни странно, затронул эту тему сам.

– Держи, – протянул он мне бархатный мешочек.

Я вытряхнул на ладонь серебряный перстень официала ордена Изгоняющих и удивленно присвистнул.

– Его Преосвященство тебе по-прежнему благоволит, – улыбнулся Паре. – И кстати, раз уж зашел разговор о работе, – чем планируешь заняться?

– Пока не думал, честно говоря.

– А не хочешь пойти по стопам господина Оша? – прищурился Малькольм. – Ты в свое время многому у него научился, а нам не помешает надежный человек в преступном сообществе Акраи.

– Вряд ли меня воспримут всерьез.

– Это после того-то, как кончил Мешок Костей? Воспримут, даже не сомневайся. Да и твой приятель из дворцовой охранки, думаю, подсобит на первых порах.

– Джек? – задумался я. – Джек может.

– Вот и займись этим. Хорошо? Не афишируя нашего интереса.

– Похоже, особого выбора у меня нет.

– Выбор – непозволительная роскошь, Себастьян. Ты уж поверь.

– Как говаривал преподобный Эдмунд, «мораль – неудобный груз для тех, чей карман пуст». Займусь, куда деваться.

– Вот и замечательно. – Малькольм Паре взмахом руки подозвал карету и, прежде чем забраться внутрь, вдруг произнес: – Монастырская улица, дом три. Зайди, здесь недалеко.

Сразу захлопнул дверцу и укатил прочь.

Монастырская улица, дом три?

Я глянул вслед набиравшей ход карете, затем повертел головой по сторонам и без особого удивления обнаружил неподалеку криво прибитую вывеску «Монастырская». Свернул с набережной, поднялся на аккуратное крылечко нужного дома и заколебался, не решаясь постучать.

А стоит ли? Вряд ли здесь обрадуются безработному бродяге, пусть он хоть сто раз граф.

Не лучше ли уйти?

Но я не ушел. Не ушел и постучал.

Дверь открыла Берта. В скромном домашнем платьице с собранными в пучок волосами, слегка усталая, но по-прежнему неотразимая.

Она молча посторонилась, запуская меня в дом, и стало ясно, что приходить сюда не стоило. Собрался уйти, уже повернулся, но не успел – девушка со слезами на глазах бросилась мне на шею:

– О, Себастьян! Я так ждала…

– Тише, тише, – поглаживая ее по спине, прошептал я. – Где маленький?

– На втором этаже. Спит.

– И зачем же ты меня ждала? – Я отстранил от себя Берту и заглянул в бездонные зеленые глаза. – Теперь у тебя есть дом, новая жизнь, достаток. Зачем ждать меня?

– У каждой уважающей себя вдовы обязательно должен быть любовник. – Девушка провела по губам кончиком языка и лукаво улыбнулась. – Он может приходить раз в месяц или два. Соседские кумушки станут шептаться, что, должно быть, ко мне захаживает моряк… – Тонкие пальчики скользнули под рубаху, Берта прижалась всем телом, куснула за ухо, прошептала: – Ну что скажешь?