Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - Глен Кук

— Завтра снова за всегдашнюю работу. Если не будет дождя. А если будет, останусь дома и приложусь еще к одной бутылке.

Я встал:

— Тогда пошли к тебе. Подождем, пока ты заснешь. Потом я встречусь с этим Гулляром и выясню, в чем дело.

Никому не нравится выглядеть круглым идиотом, а у меня возникло смутное подозрение, что именно так я и выгляжу. Надо было как следует порасспросить Покойника.

Я решил сделать это на обратном пути, перед тем как идти к Рислингу Гулляру.

7

Дин открыл мне дверь.

— Господи, зачем вы пришли домой?

Он поднял голову и стал смотреть, как с моей шевелюры капает вода.

— Надо посоветоваться с гением.

Я проскочил мимо Дина и неожиданно распахнул дверь маленькой гостиной. Хм! Кошка исчезла. Бесследно. Но я чувствовал, что она где-то здесь.

Дин переминался с ноги на ногу. Я бросил на него как можно более злобный взгляд и, издавая устрашающие звуки, изобразил, что сворачиваю врагу шею. А затем отправился в комнату Покойника.

Он делал вид, что спит.

Я знал, что он прикидывается. Он не заснет, пока не услышит последних известий из Кантарда. Он помешан на Слави Дуралейнике и каждую минуту ждет новостей о похождениях этого генерала-республиканца.

Я все равно вошел. Дин засуетился, притащил рваное одеяло и накинул его на мое кресло, чтобы оно не промокло. Я сел, уставился на Покойника и сказал:

— Жаль, что он прикорнул как раз, когда наконец пришли вести с фронта. Завари мне побыстрей чашку чая, я выпью перед уходом.

«Какие новости из Кантарда?.. Ты коварное животное, Гаррет».

— Коварнее некуда. Такой же коварный, как тот тип, который для смеха послал меня шпионить за сумасшедшим.

«Для смеха?»

— Можешь сказать правду. Я не обижусь. Я даже признаю, что шутка удалась. Ты продержал меня на улице достаточно долго, прежде чем я тебя расколол.

«Мне очень неприятно разочаровывать тебя, Гаррет, но нас действительно наняли, чтобы мы докладывали о передвижениях Брешущего Пса Амато. Клиент заплатил аванс пятьдесят марок».

— Перестань. Я признал, что шутка удалась. Хватит.

«Гаррет, это правда. Хотя сейчас, чувствуя, какие мысли, подозрения и вопросы блуждают в твоем мозгу, я сам засомневался. Может быть, я тоже стал жертвой хитрого розыгрыша».

— Кто-то на самом деле заплатил пятьдесят марок за то, чтобы мы выслеживали Амато?

«А то бы у меня под стулом ничего не лежало».

Я был уверен, что он говорит серьезно.

— Ты не задавал вопросов?

«Нет. Таких, которые тебя интересуют, нет. Если бы я знал, кто такой Брешущий Пес Амато, я бы задал».

В парадную дверь кто-то стучал. Дин, очевидно, был так занят, что не мог открыть.

— Подожди минуту.

Сначала я посмотрел в глазок. У меня есть горький опыт. Я увидел двух женщин. Одна из них дрожала от холода, обхватив себя руками. Судя по всему, обе были не в восторге от погоды.

Я открыл:

— Чем могу служить, леди?

Слово «леди» я употребил поэтически. Та, что помоложе, была лет на двадцать старше меня. Обе были очень чистенькие и одеты в свои лучшие наряды, но эти наряды истрепались и давно вышли из моды. Сами женщины тоже выглядели потрепанными и изможденными.

Одна была явно с примесью нечеловеческой крови.

Обе нервно заулыбались, как будто я напугал их, оказавшись не тем, кого они ожидали. Та, что помоложе, набралась храбрости и спросила:

— Ты спасен, брат?

— Что?

— Ты возродился? Ты признал Миссиссу как своего личного Спасителя?

— Что?

Я не понимал, о чем речь. Я даже не сообразил, что они говорят о религии. Религия не занимает большого места в моей жизни. Я не обращаю внимания на множество разных богов, культы которых наводняют Танфер. И нечасто обманываюсь в своих упованиях, что боги также не будут обращать внимания на меня.

Вероятно, женщин очень обнадежило, что я не захлопнул дверь у них перед носом. Они начали болтать. От природы я очень вежлив. Я слушал вполуха, но наконец врубился. Осклабился и с воодушевлением произнес:

— Входите! Входите!

Я представился. Пожал им руки. Я стал прежним очаровашкой Гарретом. Они почувствовали себя неловко, будто что-то заподозрили. Я копнул довольно глубоко, чтобы убедиться, что их путь к спасению рассчитан не только на людей. Большинство культов у нас расистские. У нечеловеческих существ в основном нет богов.

Я признался:

— Я не свободен и не могу принять новую систему верований, но я знаю тут одного, которому следует с вами встретиться. Вы не представляете, какой безбожник мой партнер. Он нуждается… Но позвольте вас предупредить. Он упорствует в своем злонравии. Сколько я ни пытался… Вы сами увидите. Пожалуйста, пройдите со мной. Хотите чаю? Мой эконом только что поставил чайник.

Они продолжали болтать. Свои фразы я вставлял в промежутках.

Женщины последовали за мной. С большим трудом я сохранял серьезную мину. Я натравил их на Покойника. И не собирался вертеться поблизости, чтобы смотреть, как полетят перья.

Я выскочил под дождь и подумал: интересно, захочет ли он теперь когда-нибудь со мной разговаривать. Но кто, как не он, нуждается в духовном руководстве? Он уже умер и тащится по дороге в рай или в ад.

Но ухмылка на моей физиономии говорила вовсе не о том, как я доволен собственным хитроумием. Ко мне снова пришло вдохновение. Я понял, как превратить дело Брешущего Пса в розыгрыш, который принесет счастье нам обоим.

Старик умеет читать и писать. Он делает таблички и плакаты. Он безвреден. И ему нужны деньги. Я это увидел, когда пришел к нему домой. Так пускай он сам себя и выслеживает. Я могу передавать записи Брешущего Пса нашему клиенту, гонорар мы поделим, и мне не надо будет сутулиться под дождем.

Чем больше я думал об этой идее, тем больше она мне нравилась. Никто не заметит подмену.

Так что черт с ним, с Рислингом Гулляром. Я не собираюсь искушать судьбу. Я посижу в сторонке, но от дела не откажусь. Я начинаю новую жизнь.

Я решил сторговаться с Брешущим Псом. Это не сулит никакой беды. Будет наш с ним заговор.

Хорош белый рыцарь, а? Наш герой, профессиональный жулик третьего разряда.

Я не чувствовал за собой вины. Рислинги Гулляры этого мира заслуживают то, что получают. Я шел и посмеивался, пока не пришел к Брешущему Псу.

8

Существует мнение, что мы такие, какими нас представляют другие, но мы сами создаем образ, который другие нам возвращают. Это особенно ясно видно на детях. Так, какой-нибудь несчастный, паршивый родитель без конца пилит своего малыша, талдычит ему, что он никудышник и что он тупой, и очень скоро малыш становится тупым никудышником. По-другому и быть не может. Точно так же можно создать и свой образ.