Забытая башня - Веда Талагаева

— Рад повидать вас на прощание, — сказал он, — Мы многим вам обязаны. Обязаны спасением нашего народа.

— Вы спаслись, но вы уезжаете, — заметил юноша в зеленом плаще, — Как это грустно. Вы не можете остаться?

Эринард опять улыбнулся и покачал головой.

— Время пришло. Мы искупили свою вину перед Солнечным лесом, — сказал король Дальноземья, — Можно сказать, мы отстояли его. Теперь мы уходим. Но не все. Ты знаешь.

Он ободряюще коснулся плеча юноши, поклонился остальным и прошествовал к трапу, перекинутому с пристани на борт корабля. Вслед за ним устремились его сопровождающие. Проходя мимо Элиа и его друзей, эльфы кланялись, а королевский сын Агалад оглянулся через плечо и лукаво подмигнул. Элиа не смог сдержать улыбки. Последней шла принцесса Юрлин. Она тоже задержалась, чтобы проститься.

— Может, хоть ты останешься, госпожа? — глядя на эльфийку снизу вверх, Нок тяжко вздохнул, даже не пытаясь скрыть, насколько опечален.

— Не нужно грустить, — ласково ответила принцесса, — Пути расходятся, пути сходятся. Однажды и вы захотите увидеть Восточный берег.

— Или ты вернешься, госпожа, — с надеждой подхватил Кадо, расстроенный не меньше гнома, — Эгмар ведь побывал на Востоке и вернулся.

Все заулыбались, воодушевленные этой мыслью. Улыбнулась и Юрлин.

— Пути расходятся, пути сходятся, — повторила она и взошла на корабль, присоединяясь к родне.

Нок опять горестно вздохнул и поник головой, уперев бородатый подбородок в грудь и заложив руки за спину.

А на другом причале готовился отплыть корабль поменьше. У его трапа Юн, Колдун Востока, опираясь на новенький посох из древесины ясеня, смотрел за горизонт.

— Поздравляю с посвящением, господин Юн из Китара, — худощавая черноволосая чародейка, куталась в теплый плащ и с тайным, нетерпеливым замиранием сердца поглядывала на белый корабль, уже распустивший паруса.

— Это все было на скорую руку, чтобы узаконить наши полномочия, — Юн небрежно отмахнулся, — Настоящая церемония пройдет на Нолаве в день весеннего равноденствия, как положено. Правда, без Арники. Она, увы, под судом ходит, вернее сидит. Место Западного Колдуна скоро опять будет свободно. Ты могла бы его занять по праву наследования.

Ульгит отрицательно качнула головой.

— Несчастливое это место, — вздохнула она и обернулась, глядя на корабль, — А мое — там. Поблагодари от меня Гвендаля, он не обманул и договорился с эльфами, чтобы они взяли меня с собой.

— Поблагодарю, — вздохнул Юн, — Ты уверена, что хочешь уехать? Море так огромно и непостоянно. Кто знает, что ждет впереди?

— Я знаю, — Ульгит улыбнулась светлой улыбкой, какой у нее никогда не было раньше, — Все будет хорошо. Прощай, Восточный Колдун. Ты всегда был добр ко мне, даже когда на то не было оснований. И всегда строил мне глазки!

Юн виновато пожал плечами и вздохнул. Они оба рассмеялись, потом стали серьезны, как все и всегда в миг прощания.

— Я тебе напишу из-за Моря, — пообещала Ульгит, — Не горюй особенно обо мне. Там я буду счастлива.

— И мы еще, может, увидимся? — Юн игриво стрельнул глазами.

Ульгит посмеялась его юношескому кокетству.

— Пути расходятся, пути сходятся, — ответила она.

Эльфийские корабли отошли от причалов Хрустальной гавани. Они взяли курс на восток, на встречу просыпающемуся солнцу. Ульгит стояла на палубе, слушала, как ветер гудит в парусах, наполняя корабль радостной легкостью движения, и у нее на душе было также радостно и легко.

После того, как силуэты кораблей растаяли, слившись с горизонтом, на пристани стало тихо. Слышен был только плеск волн под каменными опорами причалов. Свежий морозный ветер заставлял втягивать голову в плечи и переступать с ноги на ногу. Но долгое время никто этого не замечал.

— А на дворе-то не май месяц, — проворчал Ронф, первым не выдержав холода и печального молчания, — Может, пойдем уже восвояси? — он мрачно вздохнул, — Ну, вдоволь насмотрелся я на этих зловредных эльфов! Умеют же они испортить настроение. Я-то вроде честный гоблин, мне-то что за дело до их приездов-отъездов? А все равно на душе пещерные крысы скребут.

Нок в ответ на его слова только горько охнул.

— Я на этот счет вот что придумал, — продолжал гоблин и бесцеремонно запустил руку в карман Элиа, Дай-ка сюда.

Он достал из кармана Рассказчика маленький обзорный шар, подаренный царицей, и несколько секунд глядел в него, пока внутри не появилось лицо молодой правительницы Ильраана.

— Что-то случилось? — встревожилась она, увидев Ронфа.

— Не-а, — сын короля Фракнорка почесал в затылке и со вздохом продолжил, — Я тут насмотрелся всяких ужасов и решил — правильно говорил Гвендаль: долгие проводы лишние слезы. Пора мне домой к своим гоблинам. Скажи старику: пусть расслабится. Я и сам знаю — жениться нам пока рано. Но я все равно рад, что мы познакомились и даже на войну вместе сходили. А ты на этот счет как?

Царица улыбнулась.

— Я тоже рада. Но мы ведь не навсегда прощаемся?

— Еще чего! — Ронф взмахнул руками и чуть не обронил шар, — Я тебе напишу. Теперь я пишу гораздо лучше. А уж как читаю! Я эту книгу Элиа про Далекое Путешествие до конца прочел!

— Тогда до скорого, — царица улыбнулась Ронфу на прощание и помахала рукой остальным.

— Она классная девчонка, — заметил Юн, — Повезло тебе.

— А по карманам лазить нехорошо, — строго проговорил Кадо.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Ронф и добавил с досадой и старательно скрываемой грустью, — От царицы я отделался по-быстрому. А вот от вас еще предстоит. Все-таки прощаться — последнее дело.

— Даже с гоблинами, — согласно кивнул Нок, впервые после отъезда принцессы Юрлин подавая голос.

Друзья невесело побрели по мосткам опустевшей Хрустальной гавани обратно к замку Рагелер. Элиа задержался, вдруг почувствовав что-то необычное. Он оглянулся и увидел в отдалении на самом конце каменного причала высокую фигуру женщины из народа эльфов. Эльфийка стояла, глядя на серую, светящуюся на солнце, морскую воду, зимний ветер раздувал полы ее свободной зеленой накидки и пряди длинных темных волос.

— А вы ведь не уедете? — окликнул ее Элиа, сразу встревожившись от одной этой мысли.

Услышав его голос, друзья Элиа оглянулись и остановились, глядя на эльфийку на причале. Генимар повернулась к ним и улыбнулась, как улыбалась всегда — всем сразу и каждому в отдельности.

— У меня еще есть дела здесь, — услышал Элиа внутри ее голос, — Я не уеду.

Лестница, ведущая к дверям ратуши в Гантагоре, была до того крутой, что казалась почти отвесной. По ее тремстам ступеням из черного гранита, стертым от времени, вниз сходило немало королей страны Занбаар. Народ, толпами заполнивший главную городскую площадь в морозный и солнечный день в конце зимы, ожидал, что традиция не будет нарушена. Накануне ночью, перед тем, как погоде разгуляться, прошел снег, и теперь даже самые неприглядные закоулки города были накрыты чистым белым покрывалом, мерцающим на солнце. Площадь перед ратушей, убранная знаменами Ордена и щитами с гербами ремесленных цехов и гильдий, приобрела праздничный вид. Стоя на верхней площадке лестницы у массивных дубовых дверей ратуши, Вернигор окинул площадь и собравшихся людей удовлетворенным взглядом, полным спокойствия и уверенности. Он был облачен в подобающий случаю камзол из черного бархата с высоким, расшитым серебром воротом, и держался так, словно участвовал в подобных событиях не реже двух раз в неделю.