Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слава богам, — тихо сказал центурион. — Я думал, что мы покойники. Я боялся, что вы никогда его не уговорите.
— По правде говоря, я тоже.
Массимилиан рассмеялся. — У вас яйца из твердого железа, господин. Твердого железа.
Когда они приблизились, Аполлоний сошел с коня. Он положил руки на бедра и наклонил голову на одну сторону, осматривая Катона.
— Вы до этой заварушки выглядели лучше, господин. Что случилось с вашей головой?
— Ранение в глаз.
— Его нужно срочно осмотреть. Я пошлю за хирургом.
— Я разберусь с этим позже. — Катон надул щеки. — Вы зря время не теряли, быстро до нас добрались.
— Недостаточно быстро, чтобы спасти аванпост.
Катон вспомнил ауксиллариев, Микия и его людей, погонщиков мулов — все они погибли. — Нет… но ты спас меня и Массимилиана. За это я благодарен тебе. — Он посмотрел на группы вспомогательных пехотинцев, расположившихся вокруг аванпоста. — Они тоже пришли из форта?
Аполлоний покачал головой. — Это люди Плацина. Они появились здесь почти одновременно с нами. Он на дальней стороне холма. — Почему же они освободили тебя?
Катон коротко объяснил, а затем приказал Массимилиану послать одного из своих людей сказать Плацину, чтобы тот позволил Беникию и его разбойникам беспрепятственно пройти мимо.
— Значит, ты намерен сдержать свое слово? — с задумчивостью спросил Аполлоний.
— Конечно. Возможно, мы еще найдем способ решить эту проблему без дальнейшего кровопролития.
— Оптимистичен как всегда.
Катон устало покачал головой. — Я устал от кровопролития.
— Тогда ты странный солдат.
— Даже солдаты в конце концов устают от этого зрелища. Некоторые из нас, по крайней мере. Я уже насмотрелся.
Он снова обратился к Массимилиану. — Поднимись туда и сообщи Беникию, что он может уходить. Как только разбойники двинутся в путь, бери своих людей, и начинайте хоронить наших мертвых.
— Да, господин.
Когда центурион направился к веренице лошадей, Катон почувствовал новый прилив боли в левом глазу и зажал ладонью повязку.
— Тебе лучше послать за хирургом…
Аполлоний издал низкий свист.
— Надо было принять мое предложение, когда я его сделал, а не упрямиться.
— Просто, на хрен, пошли за хирургом, пока он тебе сам не понадобился.
*******
Катон сидел на пне, пока хирург когорты осторожно снимал повязку. Кровь из раны высохла и впиталась в повязку, отчего слои слиплись, и Катон выругался, когда жгучая боль пронзила его глазное яблоко.
— Извини, господин. Я делаю все возможное.
— Да, но делай это осторожно, — прорычал Катон сквозь стиснутые зубы. — Я не хочу, чтобы ты вырвал его из глазницы.
— Будем надеяться, что до этого не дойдет. — Аполлоний улыбнулся. — Не лучший вид для наших матрон. Что бы сказала Клавдия?
Катон отбил руки хирурга и повернулся, чтобы ткнуть пальцем в агента.
— Еще одна подобная выходка, и ты за это заплатишь.
— Прошу прощения, префект… Иногда я говорю раньше, прежде чем подумаю.
— Придет день… А пока я бы посоветовал тебе не испытывать свою судьбу.
— Принято к сведению. А вот и они.
Катон сдвинулся, чтобы посмотреть вверх по склону, и хирург зашипел, прежде чем заговорить с вынужденным почтением. — Если бы вы могли оставаться неподвижным, господин, это было бы проще и менее болезненно, уверяю вас.
Сохраняя неподвижность, Катон наблюдал за тем, как Беникий и его люди вышли из аванпоста и проследовали мимо конных ауксиллариев, ожидавших на небольшом расстоянии. Они двигались настороженно, пока не отдалились от всадников, а затем ускорили шаг, направляясь вниз по склону к лесу в метрах восьмистах от них. Массимилиан подождал, пока они уйдут, и приказал половине своих людей собраться и повел их к воротам.
— Последний кусочек…, - пробормотал хирург, снимая лоскут ткани.
— И ничего. Я ничего не вижу, — сказал Катон.
— Вы и не сможете, господин. Глаз весь в запекшейся крови. Веки слиплись. Еще и отек. Мужчина достал свою флягу и налил немного воды на чистый рулон ткани из сумки с перевязочными материалами, затем начал промокать вокруг глазницы. — Так лучше, рана очищается… — Он поработал еще немного, затем откинулся назад. — Попробуйте открыть его, господин.
Катон напрягся, безуспешно пытаясь поднять веко. Он заметил, как вздрогнул хирург.
— Что? В чем дело?
— Там…он поврежден сильнее, чем я думал, господин. Мне нужно будет, как следует осмотреть его в лагерном госпитале, и сейчас вам потребуется больше отдыха.
— Он восстановится? Смогу ли я снова видеть им?
— Я … Я не знаю, господин. Только время покажет.
— Ты мне нихрена не помог. Наложи свежую повязку, и мы разберемся с этим, когда вернемся в Августис.
— Да, господин.
Хирург аккуратно обложил легкой тканью вокруг глазницы, наложил прокладку из льна и обмотал голову Катона новой повязкой. Когда он завязывал последний узел, со стороны заставы раздались крики. Мгновение спустя из форта выскочили несколько ауксиллариев и побежали к своим лошадям. Произошла короткая перепалка, после чего они и большинство людей, ожидавших снаружи, пустили своих коней в галоп по склону в сторону разбойников, которые все еще находились в двухстах шагах или около того от линии деревьев.
— Что во имя Плутона… — Катон вскочил. — Что там задумал Массимилиан?
Аполлоний прищурился, глядя на всадников. — Я не вижу его. Должно быть, он все еще внутри заставы. Нет! Вот он.
Катон узнал центуриона по его гребневому шлему, когда тот выбежал из ворот и вскочил на коня. Он схватил поводья и помчался за вспомогательными всадниками, у которых уже была хорошая фора.
— О нет… — Катон вспомнил сцену внутри аванпоста. Забитых лошадей, тела убитых и двух солдат, которых замучили до смерти. Он бросился бежать по склону, крича: — Стоять! Глупцы! Стоять! Я приказываю вам остановиться!
Но его слова заглушил стук копыт и дикие боевые крики ауксиллариев, выхвативших длинные мечи, а затем крики тревоги разбойников, когда они обернулись и увидели всадников, скачущих к ним галопом. Беникий жестом подозвал своих сторонников, и они бросились бежать, но Катон видел, что они не успеют вовремя добраться до деревьев. Он чувствовал, что его легкие горят от усилий, затраченных на бег в доспехах, а сердце бешено колотилось о ребра.
Первый из ауксиллариев настиг разбойника, который отставал от остальных. Его меч поднялся, а затем обрушился на добычу и глубоко прорубил шею, почти отрубив голову. Разбойник упал, а всадник галопом помчался к следующему человеку.
Пока Катон бежал, он мог только с ужасом смотреть, как конные ауксилларии вклиниваются в ряды разбойников, нещадно рубя их. Только Беникий и еще несколько человек сумели добраться до деревьев и скрыться
